Мэри Стюарт - И девять ждут тебя карет

– А куда еще? Я должна все рассказать полиции. Они могут мне не поверить, но, по крайней мере, можно добиться, чтобы они приехали. Если здесь соберется много народу, вряд ли они осмелятся еще раз попытаться убить Филиппа. Сегодня или завтра вернется мсье Ипполит, который возьмет к себе мальчика, все кончится, и меня отправят… домой.

– Нет!

Берта сказала это с такой страстью, что ее голос разнесся по комнате, и она испуганно прикрыла рот ладонью.

– Почему нет?

– Вы не пойдете в полицию! Вы никому не скажете!

– Но, дорогая моя…

– Я пришла сюда и все рассказала, потому что вы хорошо относились ко мне, потому что я люблю вас и Филиппа. Вы такая добрая и ласково обходились со мной, и это платье… и вообще… Я подумала, что вы как-то замешаны в этом, ну, с мсье Раулем, и все такое… Вы не должны выдавать меня. Не должны!

Новая угроза сделала ее голос таким резким, что я торопливо сказала:

– Пожалуйста, тише! Не будьте дурочкой. Неужели вы ожидали, что я ничего не скажу…

– Вы не должны говорить о Бернаре! Можете уйти отсюда, если боитесь.

Я непонимающе посмотрела на девушку.

– Уйти?

– Да, если то, о чем мы с вами говорили, верно и вам грозит обвинение в убийстве! Вы можете чем-нибудь отговориться утром и сразу же уехать! Это очень просто! В конце концов, можете сказать, что не хотите выходить за него замуж, а оставаться здесь гувернанткой не способны после того, что было между вами. Всякий поверит этому. Они не могут заставить вас оставаться здесь. Никто не будет вас тогда подозревать.

– Подождите, Берта! Это только наши догадки. Но даже если все верно, вы ведь не можете подумать всерьез, что я убегу и оставлю им Филиппа?

– Я буду смотреть за ним! Я не отойду от него, пока не приедет мсье Ипполит! Это ведь только один день! Вы знаете, мисс, что можете мне верить! Если вы расстроите их планы и им не на кого будет свалить вину, может быть, они ничего и не сделают.

– А может быть, сделают, – мрачно возразила я, – и свалят на вас.

– Они не посмеют! Бернар не даст им!

– Может быть, вы правы, Берта. Но я не могу рисковать жизнью Филиппа, надеясь на «может быть». Вы не понимаете, Берта. Дело вовсе не в том, замешана я или нет, дело в том, что они решили убить Филиппа. Понимаю, что вы пришли предупредить меня, и очень вам благодарна, но сейчас просто не может быть речи о том, чтобы я уехала. Сию же минуту пойду и позвоню в полицию.

Лицо девушки, белое как бумага, казалось плоским, лишенным черт: накрахмаленная простыня с двумя дырками вместо глаз.

– Нет! Нет! Нет! – выдохнула она дрожащим истерическим шепотом. – Бернар узнает, что я вам все рассказала! И мсье де Вальми! Я боюсь! Вы не можете!

– Я должна. Неужели вы не понимаете, что все это не важно? Надо думать только о ребенке.

– Я буду отрицать. Буду все отрицать! Присягну, что он ничего мне не говорил, что я вам ничего не сказала. Скажу, что вы соврали! Скажу!

Наступило короткое молчание. Я отошла от двери:

– Вы способны на такое?

– Да, способна, клянусь чем угодно!

Секунду я молчала. Через некоторое время она отвела глаза, но по выражению лица я поняла, что она говорила совершенно серьезно. Я старалась сдержать гнев. Эта девушка прожила всю жизнь под властью Вальми, а теперь у Бернара появились еще более веские причины жениться на ней, если он пожелает и сможет сделать это. Бедная Берта! Она сделала для меня очень много, больше, чем я могла бы ожидать…

– Очень хорошо, – сказала я, – вы будете ни при чем, и я ни словом не намекну на Бернара. Оставим прошлое, подумаем о будущем. Я скажу в полиции, что все это только мои подозрения. Что-нибудь придумаю. А потом пойду прямо к Леону де Вальми и скажу ему, что говорила с ними. И все будет кончено.

Она смотрела на меня так, будто я сошла с ума:

– Вы… посмеете?

Мне вдруг представился Филипп на руках у Рауля.

– О да, – сказала я, – посмею.

– Нет, вы не должны. – Берта дрожала, зубы у нее стучали, как от холода. – Он догадается насчет Бернара… и меня. Кто-нибудь донесет ему, что Бернар сегодня напился. Он все узнает. Вы не можете…

– Я могу и должна сделать это. Не будьте дурой, Берта. Вы знаете, так же как и я, что должна…

– Нет! Нет! Нет! Мы можем защитить его! Если мы обе будем рядом, с ним ничего не случится! Только один день! Мы ведь можем следить за Бернаром?

– А мадам? А Леон де Вальми? Может быть, кто-нибудь еще, бог его знает.

– Вы не скажете! – истерически крикнула она, неуверенно, как слепая, повернувшись ко мне. – Если вы не поклянетесь, что не пойдете в полицию, я сейчас же отправлюсь к Бернару! Он уже достаточно протрезвел, чтобы вас остановить!

Я в три прыжка подскочила к кровати и схватила ее за плечи.

– Вы не сделаете этого, Берта! Сами знаете, что не сделаете! Этого нельзя делать!

Она замерла. Ее лицо, все еще мертвенно-бледное и измученное, было рядом с моим. Мое прикосновение оказалось прекрасным средством от истерики. Она сказала спокойно, но это спокойствие было убедительнее любого крика:

– Если вы расскажете полиции и они придут к хозяину, он догадается, как вы узнали. Будет скандал, и он ни в чем не признается, только посмеется. Они скажут, что вы… да, вы! Они скажут, что вы пытались выйти замуж за мсье Рауля, но ничего не получилось и вы все это затеяли им назло, и тогда полицейские тоже будут смеяться и пожимать плечами, выпьют парочку бутылок с хозяином и уберутся…

– Очень может быть. Но я спасу Филиппа, а еще немного сплетен мне не повредят.

– Но когда все кончится, что будет со мной, как вы думаете? – спросила Берта. – И с Бернаром? И с моей матерью и всей моей семьей? Мой отец и братья всю свою жизнь работали у Вальми. Они бедные, у них ничего нет. Куда они пойдут, если их выгонят? Что мы можем сделать? – Она покачала головой. – Пожалуйста, пожалуйста, сделайте, как я говорю. Мы обе можем сберечь его. Это будет лучше, мисс, честное слово, лучше.

Я опустила руки.

– Хорошо. Пусть будет по-вашему. Буду держать язык за зубами. – Я посмотрела на нее. – Но клянусь вам, если что-нибудь случится с Филиппом или если кто-то попытается обидеть его, я разнесу эту историю по всей Франции, так что она попадет во все газеты, и не успокоюсь, пока ваши Вальми – и Бернар – не получат то, что заслужили.

– С Филиппом ничего не случится.

– Дай бог, чтобы вы были правы. А теперь идите, Берта. Спасибо за то, что пришли.

Она соскользнула с постели.

– А платье? – нерешительно спросила она.

– Оставьте его себе, – сказала я устало. – Оно не понадобится мне там, куда я уеду. Спокойной ночи.

Щелкнул замок двери; я осталась наедине с тенями, сгустившимися в комнате.