Мэри Стюарт - И девять ждут тебя карет

Бернар обязательно вернется. Отвезет Жюля домой, постарается, чтобы люди увидели, как он возвращается в Вальми, а затем уж явится сюда. Он попытается сделать это как можно раньше, потому что ночь почти прошла, а у них осталась только эта ночь и еще один день.

Мне не хотелось долго размышлять – лучше просто дрожать от страха. Я не представляла, как де Вальми думают осуществить свой план, но в моем тогдашнем состоянии казалось, что все возможно в этой темной хижине, в глухом лесу на вершине горы. Я стояла на коленях и заставляла себя считать. Наверное, это были худшие двадцать секунд в моей жизни. Овладевший мной ужас создавал в мозгу фантастические образы… мне казалось, что Князь Тьмы наблюдает за нами из ярко освещенного окна, находящегося по крайней мере на расстоянии мили, нащупывает нас, сидя в своем кресле, с помощью какого-то страшного радара, который следил за нами, когда мы пробирались через лес… Я отогнала эту безумную мысль, но образ стоял перед глазами: Леон де Вальми, превратившийся в бесформенную гигантскую тень, тянулся к нам и доставал нас, где бы мы ни находились. Почему я вообразила, что не боюсь его? Перед ним мог устоять только один человек…

Слезы текли у меня по щекам. Я нагнулась к Филиппу, чтобы разбудить его.

Он проснулся сразу же:

– Мадемуазель? Уже утро?

– Да. Просыпайся, цыпленок. Надо идти.

– Ладно. Вы плакали, мадемуазель?

– О господи, нет! Почему ты так думаешь?

– Что-то упало на меня. Мокрое.

– Это роса, малыш. Крыша протекает. А теперь вставай.

Он быстро вскочил, и очень скоро мы были внизу. Филипп зашнуровывал ботинки, в то время как я совершала налет на запасы Уильяма Блейка.

– Печенье, – весело сказала я, – и масло, и… да, коробка сардин. А я принесла бисквит и шоколадки. Мы с тобой богачи! Ну и запасы у этого человека!

Филипп улыбнулся. Сегодня утром он казался свежее, хотя в сером свете, просачивающемся сквозь ставни, лицо его выглядело все еще бледным. Бог знает как выглядела я. Мне казалось, что я превратилась в зомби.

– Можно затопить печку, мадемуазель?

– Боюсь, что нет. Нам лучше не ждать здесь мсье Блейка. Слишком много народу в лесу. Лучше пойдем.

– Куда? В Субиру? Он там?

– Да, но мы не пойдем в Субиру. Думаю, мы направимся прямо в Тонон.

– Сейчас?

– Да.

– Без завтрака?

Он был явно расстроен, и я тоже. В шкафу стояла банка кофе, и печка была еще горячая. Я бы многое отдала за чашку кофе. Многое, но не жизнь.

– Когда взойдет солнце, – сказала я, – мы найдем где-нибудь подходящее место и там позавтракаем. Вот, положи себе это в карман. – Я быстро огляделась. – Ну ладно, пойдем. Сначала убедимся в том, что поблизости никого нет, хорошо? Подойди к этому окну… только осторожно.

Мы как можно осторожнее осмотрели окрестности, выглядывая из окон. Но среди деревьев мог спрятаться кто угодно, наблюдая за нами и ожидая удобного момента. Если Бернар отвез Жюля в Субиру, он еще не мог возвратиться, но я все же со страхом вглядывалась в темные ряды деревьев. Все тихо. Надо рискнуть.

Хуже всего был тот момент, когда мы выходили из хижины. Положив руку на задвижку, я посмотрела на Филиппа:

– Помнишь просеку, по которой мы поднялись сюда? Она совсем близко, за первым рядом деревьев. Мы должны идти так, чтобы нас не было видно из Вальми, – сбоку, в тени, и держаться этой стороны, пока не перевалим через вершину. Это недалеко. Понял?

Он кивнул.

– Когда я открою дверь, сразу же выходи. Не жди меня. Не оглядывайся. Поверни налево, вот сюда, вверх, и беги как можно быстрее. Ни за что не останавливайся.

– А вы?

– Я побегу за тобой. Но если что-нибудь… случится, не жди меня, беги вверх, к вершине, потом вниз по склону, постучись в ближайший дом и попроси отвести тебя в полицейский участок в Тононе. Расскажи, кто ты такой и что произошло. Хорошо?

Глаза его лихорадочно блестели и казались еще больше. Он молча кивнул.

Повинуясь внезапному импульсу, я наклонилась и поцеловала его.

– Ну а теперь, бурундучок, – сказала я, открывая дверь, – беги что есть силы!

Не было никаких неожиданностей, без всяких помех мы выскользнули из хижины и добежали до гребня горы. Бежали мы очень быстро, но наделали много шуму. Остановившись, чтобы передохнуть, мы огляделись и пошли дальше по склону все еще быстро, но гораздо осторожнее.

Остановившись у края просеки, мы притаились за ореховым кустом и оглядели склон. Просека шла по-прежнему прямо и была совершенно пуста. На дальнем ее краю густые деревья обещали надежную защиту.

Мы перебежали просеку. Лесные голуби с шумом взлетали с верхушек сосен. Мы зашли в молодые заросли лиственниц и елей, еще не прореженных, и нам приходилось руками отбрасывать ветки, чтобы они не попали в глаза.

Лес еще хранил влажную прохладу раннего утра, и с ветвей брызгала роса. Скоро мы совсем промокли, но упрямо пробирались по длинному северному склону, который, как я надеялась, в конце концов приведет нас к шоссе или проселочной дороге, ведущей в Тонон.

Пещеру нашел Филипп. Я шла перед ним, придерживая упругие ветки, чтобы ему легче было пройти. Вдруг, пробившись сквозь влажную стену елей, я оказалась у края гладкой скалы. Это был небольшой утес, поднимавшийся над молодыми деревьями, словно нос корабля. Лес расступался перед ним, словно речные воды, и тек по обе его стороны, давая дорогу каменному выступу, заросшему зеленым мхом и глядевшему прямо в небо. Слышалось журчание лесного родника.

– Осторожно, Филипп, – сказала я. – Здесь крутой спуск. Пройди стороной. Вон там.

Он послушно скользнул вниз. Я последовала за ним.

– Мисс Мартин, тут пещера!

– И родник, – облегченно вздохнув, ответила я. – Думаю, мы сможем здесь напиться и отдохнуть, как ты думаешь?

– А завтрак? – мечтательно сказал Филипп.

– О господи! Ну конечно! – В спешке, стараясь как можно дальше уйти от Бернара, я совсем забыла о еде и только сейчас поняла, как хочу есть. – Сейчас и позавтракаем.

Строго говоря, это была не настоящая пещера – просто сухой уголок под каменным навесом, который защищал от утреннего лесного холодка и – что еще важнее – создавал иллюзию безопасности. Мы ели молча. Филипп был целиком поглощен завтраком, но я прислушивалась каждый раз, когда мне казалось, что слышу что-нибудь кроме шороха листьев и журчания родника. Но кругом было тихо. Визгливый крик сойки, звучное падение капель росы с влажных веток, хлопанье крыльев голубя, лепет родниковой струи возле нас… все эти звуки словно ткали покров тишины, охраняющей нас.

И вот взошло солнце, словно огнем охватившее верхушки лиственниц.