Марина Серова - Преступный ход конем

Между тем мне нужно как можно быстрее решить, стоит тратить на него время или к смерти Лихарева он не имеет никакого отношения. Пришлось отбросить колебания и, воспользовавшись очередной паузой, спросить напрямую:

– Егор, из-за чего вы спорили с братом накануне его смерти?

– Откуда вы знаете? – опешил он. – Ромка вам говорил?

– Не имеет значения, откуда я знаю. Мне важно услышать от вас, что имел в виду Роман, когда говорил, что вы поплатитесь за свою жадность. Вы требовали от него денег? – Я резко сменила тон.

– Да вы что несете? Никогда в жизни Ромка меня ни в чем таком не упрекал! Мы вообще с ним никогда не ссорились, тем более из-за денег, – явно занервничал Егор. – Говорите немедленно, откуда у вас такая информация? Кто на меня стучит?

– Если я правильно понимаю, вы единственный наследник Романа, так? После его смерти вы получаете этот дом, а заодно и все сбережения брата, – наседала я.

– И что с того? Хотите сказать, что я это подстроил, чтобы брат свернул себе шею? Что ж, дело ваше. Только вам сначала придется это доказать! А доказательств у вас нет и быть не может! Иначе вы не сидели бы в моем доме и не задавали ваши мерзкие вопросики, а отправились бы прямиком к следователю.

Егор распалялся все больше и больше. Он вскочил и принялся мерить шагами комнату.

– Надо же такое придумать: Ромка обвинял меня в жадности. Интересно, с какой это стати? Из-за того, что я ел его хлеб? Или из-за того, что я не могу сейчас оплачивать квартиру? Вот ведь злые языки у людей!.. Завидуют, конечно! Тот, кто вам такое сказал, просто завидует. И есть чему, да! У нас с братом были прекрасные отношения. Не каждому так везет с родней. Что, угадал? – Егор остановился напротив меня и ждал ответа.

– Хорошо. Допустим, я вам поверила. – Я старалась хранить спокойствие. – Тогда скажите, о чем вы говорили с Романом вчера примерно около часу дня. Вы ведь не станете отрицать, что звонили ему в это время?

– Около часа? Постойте, надо подумать. А, точно, вспомнил. Нет, Ромка сам звонил мне. И не для того, чтобы ругать, совсем наоборот. Хотел поделиться со мной радостью. Я не был на втором туре, не смог, так вот, он хотел рассказать, как прошло. Хвастался, что заткнул за пояс бывалых жокеев. Ромка был очень доволен результатами. Говорил, что теперь есть шанс по-настоящему развернуться – получить официальный статус жокея, а вместе с ним настоящие деньги. «Вот тогда мы с тобой заживем», – сказал он. И ни слова о жадности и о всяком таком, о чем вы здесь наговорили.

– А почему вас не было на соревнованиях?

– Это уже мое личное дело, к смерти брата это никак не относится, и отвечать вам я не обязан. И вообще, я устал, у меня, между прочим, сегодня брат погиб, так что считайте аудиенцию оконченной. – Егор кивнул в сторону выхода.

Что ж, ничего не оставалось, как уважить волю хозяина дома. Я была уже за дверью, когда Егор крикнул мне вдогонку:

– Не нужно искать криминал там, где его нет. Только время зря потратите.

– А вот это мы еще посмотрим, – бросила я через плечо и быстро сбежала с крыльца.

Увидев, как поспешно я выхожу, Боливар заблаговременно распахнул дверцу машины. Я нырнула в салон, мой спаситель занял водительское кресло.

Машина тронулась. Я не спрашивала, куда мы едем. На душе было мерзко. Почему-то неприятное окончание беседы вывело меня из равновесия. Теперь я испытывала еще и угрызения совести – как будто ребенка обидела. Но ведь я просто делала то, что нужно.

Нет, вот почему у меня так гадко на душе? Надо срочно вспомнить о чем-нибудь духоподъемном.

Вот, вспомнила. Что сказали кости? Я обязана стремиться к справедливости, так? Тогда моя рассудительность поможет укрепить мою же репутацию. Ради чего я сейчас пытала Егора? Все ради той же справедливости. Ведь несправедливо будет, если смерть Романа сочтут несчастным случаем. Со временем его начнут еще и осуждать. Вот, мол, дурень какой, накануне грандиозной победы взял и свернул себе шею. А все из-за чего? Да из-за того, что нервы были ни к черту. А то еще и в пьянстве обвинят. Справедливо это, скажите на милость? Конечно, несправедливо. И если мне удастся выяснить истинного виновника смерти Лихарева и окажется, что Егор к этому никакого отношения не имеет, он же меня за эти некорректные вопросы еще и благодарить будет!

– Вижу, вам удалось найти что-то положительное? – подал голос Боливар. – Вот и хорошо, что успокоились, а то я уже волноваться за вас начал.

– С чего вы взяли, что я беспокоилась? – Я скосила глаза на своего слишком понятливого водителя.

– А то нет! Вы бы видели себя в тот момент, когда от Лихарева выскочили. Он что, обидел вас?

– Скорее я его обидела.

– Тогда почему расстроился не он, а вы?

– Откуда вы знаете, что он не расстроился? Может, он переживает побольше моего.

– А вот и нет, – не согласился Боливар. – Он подглядывал за вами в окно. Из гостиной. Вам, понятно, не до того было, вы не обратили внимания, а я вот заметил.

– Ого, и даже сумели разглядеть выражение его лица? А на нем ни тени огорчения, так?

– Зря иронизируете, так все и было. Зрением природа не обидела, а выражение лица ни при чем. Достаточно было сопоставить ваше поведение и реакцию Егора – и все становится ясным.

– Давайте сопоставим, – улыбнулась я.

– Вот вспомните, что вы стали делать, когда оказались вне поля зрения Егора.

– И что же я стала делать? – Этот провинциальный Шерлок Холмс нравился мне с каждой минутой все больше.

– Вы уселись в машину и добрых десять минут молчали. Мало того, вас вообще не занимало, куда я вас везу. В вашей голове продолжался диалог с Егором, не исключено, что вы пытались найти аргументы в свое оправдание. А может, строили коварный план мести? Хотя я склоняюсь в пользу версии с самооправданием. – Боливар покосился на меня: – Угадал?

– Истолковать мои действия – большого ума не нужно, вы просто внимательно наблюдали за мной. Меня больше интересует, что вы думаете о Егоре.

– Обратим взор на хозяина дома, который вы только что покинули, – невозмутимо продолжил Боливар. – Что же сделал Егор после вашего ухода? Нет, поставим вопрос несколько иначе. Что бы вы стали делать на его месте?

– Понятия не имею. – Я пожала плечами.

– А вы подумайте, включите фантазию, – настаивал Боливар. – Попробуйте поставить себя на его место. Что сложного? Вы-то знаете, какого рода неприятный разговор произошел между вами.

– Думаю, я села бы в кресло и принялась бы размышлять, откуда у этой пронырливой бабы сведения о брате. Или задалась бы вопросом, кому понадобилось испортить отношения между братьями.

– Вот видите. А что сделал Егор, как только вы ушли?

– И что же он сделал? Встал у окна, чтобы убедиться, что я убралась восвояси?