Марина Серова - Преступный ход конем

– Все в порядке, я буду говорить при ней, – перебил адвоката Егор. – Я не убивал брата. Его вообще никто не убивал. И Ильшата я не убивал. Скрывать мне нечего. Задавайте свои вопросы, Татьяна. Я уверен, что когда вы узнаете все, то поймете: Ромкина смерть – действительно случайность.

– Мой долг как адвоката просить вас еще раз все обдумать, прежде чем начать говорить. – Михаил Львович в этой ситуации явно чувствовал себя некомфортно. – А Дмитрию следовало бы заранее проинформировать меня о ваших, Татьяна, намерениях.

– Михаил Львович, поберегите пафос для суда, – оборвала я его. – Мы не собираемся говорить под протокол, никто не заставляет Егора подписывать показания. Это приватная беседа. В конце концов, он сможет в любой момент отказаться от своих слов, не так ли?

Адвокат насупился, но промолчал. От былого благодушия не осталось и следа. Плевать! Главное, что я здесь, а с остальным как-нибудь разберемся. Сейчас важно сосредоточить все внимание на Егоре.

– Так вы согласны ответить на мои вопросы?

– Я уже сказал. Задавайте. – Он решительно тряхнул головой.

– Отлично. Прежде всего меня интересует, что вы делали в ночь, когда умер ваш брат.

– Я был у знакомой. Вернее, это не совсем знакомая. Это проститутка. Нет, не совсем проститутка. Так, женщина легкого поведения. Любительница весело проводить время. Ее зовут Лола, она живет в райцентре. Время от времени мы встречаемся – когда желания совпадают.

– Сможете дать ее адрес?

– Если так нужно… – замялся Егор.

– Вы были у нее или встречались в каком-то другом месте?

– Она приезжала ко мне. Пока шли соревнования, Ромка жил в гостинице, и дом был полностью в моем распоряжении.

– Как долго она у вас пробыла?

– Всю ночь. Я отвез ее домой под утро.

– Почему вы не сказали об этом раньше? – Я в упор посмотрела на него.

– А как я мог сказать? – взорвался он. – В деревне людям только дай языком почесать. Поставят на тебе клеймо – век потом не отмоешься. И потом, мы выпили. За вождение в нетрезвом виде тоже, знаете, по голове не погладят.

– Ваша подруга сможет все это подтвердить?

– Конечно, сможет. Если бы я не попал сюда, ни за что бы не стал ее впутывать. Но в моих обстоятельствах не до джентльменства, надеюсь, она поймет.

– Теперь давайте вернемся к событиям накануне смерти Романа. Что-то в поведении брата показалось вам странным?

– Да нет вроде, все как всегда. Вернее, я думаю, что как всегда. Во время соревнований мы с ним не особо контактировали. И все больше по телефону, я вам уже говорил.

– У Романа были враги? – Что греха таить, этот вопрос занимал меня уже давно.

– Не думаю, он со всеми ладил. Я все-таки уверен, что вы зря копаете. Никто не мог желать Роману смерти. – Егор поднял на меня страдальческий взгляд.

– Тем не менее есть ряд обстоятельств, которые не позволяют мне оставить это дело, – возразила я. – Мне так и не удалось выяснить, зачем Роману понадобилось ехать ночью в конюшню. На чем он туда добрался, я тоже не узнала. Почему никто не видел, как он уходил из гостиницы? Специально он это устроил или это просто стечение обстоятельств?

– Да какая разница, зачем он ушел! Захотелось прогуляться, вот и ушел, – пробурчал Егор.

Мне показалось или это было сказано слишком поспешно? Ладно, возьмем этот факт на заметку, но акцентировать на нем внимание сейчас не стоит.

– Хорошо, оставим эту тему, – кивнула я. – Скажите, у вас с Ильшатом были хорошие отношения?

– Не особенно. Он считал меня дармоедом, как же я мог водить с ним дружбу? Да, я жил на деньги брата. Но я не бездельничал, я писал музыку. Просто время мое еще не пришло. Роман, кстати, это понимал и относился к моей работе с уважением – чего никак не скажешь о его тренере.

– Правда, что Ильшат видел вас насквозь?

– Это еще кто вам сказал? – Егор даже заулыбался, настолько мое высказывание показалось ему нелепым. – Ильшат не был ясновидящим, чужие мысли читать не умел. Он был простой башкирский мужик, зацикленный на конном спорте. Тот, кто не занимался лошадьми или хотя бы не восхищался ими, для него просто не существовал. Значит ли это, что он видел меня или еще кого-то насквозь?

Михаил Львович открыл было рот, чтобы что-то сказать, но сдержался. На протяжении всей нашей беседы он угрюмо смотрел в потолок, делая вид, что его все происходящее не касается. Но мои слова о способностях Ильшата его заинтриговали, это сразу было видно. Я не стала пояснять, откуда у меня такие сведения. Ни Егору, ни его адвокату об этом пока знать ни к чему. Вместо ответа я попросила рассказать, как было обнаружено тело Ильшата.

Егор откинулся на спинку стула, потер лицо руками и начал рассказывать. Слова звучали глухо и медленно. Было видно, что парень заново переживает события вчерашнего вечера и удовольствия от этого точно не испытывает.

– Я сидел дома. Просто сидел, понимаете? Не ел, не пил. Телевизор не смотрел, музыку не слушал. Думал. Вспоминал. Пытался примириться с мыслью, что я теперь один. Что Ромки больше нет. Никогда не будет, понимаете? Как с этим можно примириться за какие-то вшивые десять часов? Тело его в морге, сказали, что забрать можно будет только через трое суток. Почему? Что они там с ним делают? Зачем он им так долго? Думал, как организовать похороны. Кугушев утром сказал, что я ни о чем не должен беспокоиться, и я расслабился. А к вечеру засомневался. Вдруг, думаю, Ромке было бы неприятно знать, что его похоронами занимаются посторонние люди? Наемные, понимаете? А я, его родной брат, сижу и сопли на кулак наматываю вместо того, чтобы делом заняться. Даже цветы не заказал. Знаете, какие у Ромки были любимые? Хризантемы. Белые такие, головы у них большие. А сейчас для них не сезон, их не найти. Даже для брата не смогу.

Егор не выдержал и заплакал. Он не пытался остановить слезы, просто ждал, когда они иссякнут. Ждали и мы с адвокатом. Перестал плакать Егор так же внезапно, как начал. Просто глубоко вздохнул и продолжил:

– А потом позвонил Ильшат. Выразил соболезнования, сказал, что выписался из больницы пораньше и сегодня, если я не возражаю, заедет. Я не возражал. Не поверите, но в этот вечер я был даже рад его видеть. Даже ждать начал. Вот, думаю, приедет Ильшат, вместе Ромку вспоминать будем. Парадокс, правда? Пока Ромка был жив, мы с Ильшатом друг другу и сотни слов не сказали. А как умер – я сижу и жду его приезда. Поддержки жду, понимаете? Телефон специально из рук не выпускал, боялся пропустить звонок. Сам не заметил, как задремал. Проснулся – телефон в руке, голова свесилась на грудь, гудит. Вот, думаю, дожил, уже сидя сплю. А когда на часы посмотрел – забеспокоился. По моим подсчетам Ильшат должен был уже добраться. Может, думаю, сначала домой решил заглянуть? Или вообще передумал ко мне ехать. Даже расстроился, честное слово. Дурак ты, Егор, думаю, напридумывал себе всякой ерунды.