Елена Богатырева - Ловцы душ. Исповедь

— Нет, — сказал он почти обреченно. — Не могу.

Лариса вздохнула, а Санников вскинул руку к лицу мальчика и быстро, словно показывая фокус или играя в детскую игру, стал «выбрасывать» пальцы: один, три… Петя, как завороженный, смотрел на его руку.

— Сколько было пальцев? — спросил Санников.

— Сначала — один, потом — три, два, четыре, — быстро ответил мальчик.

— Значит, запомнил?

— А чего? — не понял он.

— Так, выходит, и ребят тех запомнил. Волосы у них какие были: светлые, темные? А может, они были бритые?

— Средние.

— А лица? Носы, глаза, уши — большие или маленькие?

— Лиц не видел, — честно признался Петя.

— Как же это?

— Ну когда открыл, уперся взглядом в плечо одному. Он-то повыше ростом. Вижу — черная майка под курткой, такая, рулезная, на лямках. Понял, что не Лариса, и обалдел. А когда очнулся, они уже драпали.

— Ерунда какая-то, — высказалась Лариса. — Наверно, просто ошиблись дверью. Искали какого-нибудь своего дружка, — она посмотрела на Костю и продолжила уже не так уверенно: — А попали ко мне.

— Ты здесь давно живешь, — обратился к ней Санников, — вот и скажи: раньше такие ошибки тоже ежедневно случались?

Лариса опустила глаза. Ей так хотелось верить, что это лишь недоразумение! Иначе…

— Вспомнил! — воскликнул тут Петька. — Одну примету вспомнил! Я ж чё на его плечо уставился и про все позабыл? У него куртка слегка соскользнула, а на плече наколка цветная.

— И что там было написано? — спросила Лариса.

— Не написано, а нарисовано. Маленькая такая, противная. Не знаю, как называется.

— На, — Санников достал свой блокнот и протянул мальчику. — Изобрази.

Петька даже фыркнул от удовольствия. Говорил он коряво, а вот рисовать любил, вот только ему бумага редко попадалась. Рисовал дома на газетах, на старых книжках, а потому и получал часто…

— Вот, — протянул он Косте блокнот. — Точно такая. Только цветная.

Лариса заглянула в блокнот вместе с Костей, и сердце у нее екнуло. Мальчик, бесспорно, здорово рисовал. Но сейчас это не имело никакого значения. Перед ней на листке красовалась летучая мышь… Она с тревогой посмотрела на Костю. Он только покачал головой.

— И если бы это было все…

— Что ты имеешь в виду?

Вместо ответа Санников протянул ей записку, которую подобрал под дверью утром. Лариса прочла ее и подскочила.

— Я еду!

— Сядь, — Костя сказал это так уверенно, словно имел право с ней так разговаривать, и Лариса села. — Это за городом. Электрички туда не ходят, я уже посмотрел по карте. На улице, заметь, темно. А ты, обрати внимание, слабая женщина. И потом, может быть, наши летучие мыши с этим приглашением как-то связаны.

Лариса растерялась, но лишь на мгновение.

— Что же делать? А вдруг я действительно хоть что-то узнаю о своих родителях? Мне нужно ехать!

— Как?

Лариса достала из сумочки кошелек и вытряхнула из него все деньги.

— Негусто, — сделал вывод Санников. — На частника не хватит, я уж не говорю про такси…

На Ларису было горько смотреть. Она чуть не плакала, и Костя не выдержал:

— Ладно, — сказал он тоном спасителя, — поехали.

— Ты одолжишь мне денег?

Ларисе было страшно неудобно просить у Кости в долг, особенно сегодня, после всего, что между ними произошло. И она бы скорее пошла пешком, чем попросила, но он сам предложил. А это — совсем другое дело.

— Ни за что. Я одолжил машину у Васи. У меня было время обо всем подумать. И о том, что ты бросишься бежать туда посреди ночи, и о том, как туда добраться. Так что машина на этот вечер — наша. И я тебя отвезу. Только при одном условии!

— Каком?

— Я пойду туда с тобой. И не возражай! — быстро добавил он.

Но Лариса возражать не собиралась, она поднялась на цыпочки и чмокнула Санникова в подбородок. Лучше бы она этого не делала. Все Костины решения были растоплены приятным теплом, разлившимся в груди.

— Никому не открывай! — наставляла Лариса мальчика перед уходом. — Закройся на задвижку. И, пожалуйста, постарайся меня не убить, когда я вернусь…

Порошково, куда неизвестный приглашал Ларису, находилось в пятнадцати минутах от города. Нужно было только отмахать полгорода до окраины, а там — ну просто рукой подать. Особенно когда там светло и видно дорожные знаки. А когда горит один фонарь из пяти…

Они достаточно поблуждали, прежде чем отыскали указанный в записке адрес.

Санников заглушил мотор, посмотрел наконец по сторонам и присвистнул. По правую сторону стеной стояли деревья. Какие — разглядеть было невозможно и сколько их — придорожная полоса или целый лес — тоже. Слева высились темные строения без огней и каких-либо признаков жизни, обнесенные колючей проволокой. Место было мрачноватое и безлюдное.

Дом, который они искали, с первого взгляда показался им заброшенным. Но, обойдя его вокруг в поисках двери, они заметили тусклый луч света, выбивающийся из-под наглухо закрытых ставен. Лариса собралась постучать, но Костя удержал ее:

— Пожалуйста, будь осторожна. Не входи сразу. Отсюда мы еще сможем развернуться и уйти. Не торопись. И посматривай время от времени на меня.

— Хорошо, — шепотом ответила Лариса.

Она постучала, и дверь тут же отворилась, словно тот, кто ждал их, держал руку на дверной ручке…

От неожиданности Санников сделал шаг назад. Лариса осталась на месте. В дверях стояла высокая пожилая женщина и держала на руках белого кота.

— Лариса, — начала она, — я рада, что ты…

Тут женщина заметила Санникова и осеклась.

— А это кто с тобой?

— Мой жених, — без запинки выпалила Лариса. — Его зовут Константин Санников.

— Ах, вот как… Я и не знала, что у тебя…

— Кто вы? — спросила Лариса. — И откуда вы меня знаете?

— Давайте войдем в дом.

Через темный маленький коридорчик женщина провела их в комнату. Мебели здесь практически не было. Только старый буфет, небольшой столик, пара стульев да кресло, в котором сидела хозяйка.

Лариса устроилась на стуле напротив женщины. Костя сел в сторонке.

Ему все это очень не нравилось. Дом выглядел наспех подготовленной декорацией. Казалось, выйди в соседнюю комнату, и найдешь там только пыль и паутину. Хозяйка не предложила им даже чаю. Будь на ее месте мама Константина, она первым делом поинтересовалась бы, не голодны ли они. Но здесь, похоже, к приходу Ларисы вовсе не готовились.

Женщины тем временем рассматривали друг друга. Хозяйка молчала, и первой подала голос Лариса:

— Вы знаете что-то о моих родителях, — начала она.

Но женщина не ответила, и ей пришлось спросить снова:

— Это вы написали записку? — Лариса повысила голос, считая, что хозяйка туговата на ухо.

— Не нужно, — улыбнулась женщина. — Я прекрасно слышу. И, пожалуйста, не торопи меня. Дай на тебя наглядеться.