Стивен Джонс - Новая книга ужасов

– Мне следовало бы предположить, что вы сочли молчание критиков о ее работах наводящим на размышления – так же, как об этом подумал и я в свое время. Главное, не путайте молчание и равнодушие. Любой имбецил мог сделать такой ошибочный вывод, и действительно, многие в прошлом пришли к этому неверному выводу. Но Лилит Блейк – это вам не граф Стенбок, творчество которого попросту ждало, когда его откроют заново. Ее намеренно не упоминали. Ее произведения были специально исключены из рассмотрения. Как вы думаете, сколько некоторые личности заплатили просто для того, чтобы убедиться, что памятник на Хайгейтском кладбище действительно установлен на ее могилу? Но прошу вас, продолжайте, расскажите мне побольше о вашей статье, и я постараюсь сделать скидку на вашу молодость и наивность.

И по мере того, как я продолжал рассказывать о своей теории, я четко видел, как Масвелл начал ухмыляться самым оскорбительным образом. Причем он как будто смеялся надо мной! Краска залила мои щеки, и я встал, резко выпрямив спину в напряжении. Я дошел до предела и не мог больше терпеть покровительственное отношение этого старого дурака. В ответ Масвелл сделал шаг назад и нарочито, в некой идиотско-джентльменской манере, поклонился. Однако, кланяясь, он чуть не потерял равновесие. На мгновение это испугало меня, и он воспользовался этой возможностью, чтобы уйти. Но прежде, чем покинуть комнату, он произнес несколько слов на прощание:

– Если бы вы знали то, что я знаю, мой друг, а возможно, вы скоро обретете это знание, вы бы находили подобную литературную критику ужасно забавной, каковой ее считаю я. Однако сейчас я очень устал, и вынужден откланяться, оставляя вас наедине с работой.

Мне казалось очевидным, что Масвелл просто не подходит на роль правопреемника Лилит Блейк. Более того, его нарочитая театральность и отсутствие благодарности за мои труды указывали на прогрессирующую умственную деградацию. Я должен был каким-то образом, ради репутации Блейк, отобрать у безумца с расколотым сознанием ее имущество.

Такая возможность появилась быстрее, чем я смел надеяться.

Однажды вечером, в феврале, Масвелл вернулся после одной из своих нечастых встреч особенно утомленным. До этого, в течение нескольких недель, я наблюдал, как в его движения вползает мертвенная усталость. Вдобавок к почти постоянному ощущению рассеянности он сильно потерял в весе. Поэтому его последующее признание не было для меня шоком.

– Для меня игра закончена, – сказал он. – Я увядаю. Доктор говорит, что мне немного уже осталось. Я рад, что момент моего воссоединения с Блейк близится. Ты должен удостовериться, что меня похоронят рядом с ней.

Масвелл задумчиво рассматривал меня; свет от тусклой электрической лампочки отражался в стеклах его очков, скрывая глаза. Он продолжил:

– Есть секреты, которые я скрывал от тебя, но сейчас пришло время их раскрыть. Я узнал, что есть те, кто, будучи мертвым, лежат в гробах, не тронутые разложением. Сила вечного замысла сохраняет их: они пребывают там, мертвые и спящие. Лилит Блейк одна из них, и я стану таким же. А ты будешь нашим стражем в этом мире. Ты убедишься, что наши тела не потревожат. Когда мы умрем, нас не должны разбудить от вечного сна. Именно для того, чтобы было кому охранять Лилит и меня, я позволил тебе узнать мои тайные мысли и прикоснуться к ее литературному наследию. Все станет на свои места, когда только ты прочтешь ее последние работы.

Он взобрался наверх к темному потолку по крутой лестнице и достал металлическую коробку с верха книжного стеллажа. Открыл ее и вытащил старую записную книжку, обернутую в черную сморщенную кожу. Заголовок был написан характерным для Лилит почерком. Я сумел рассмотреть, что рукопись называлась « Белые руки и другие истории» .

– Эта книга, – сказал он, передавая ее мне, – содержит истории, подводящие итог всему. Они устанавливают истину о том, что я тебе рассказал. Теперь книга должна быть опубликована. Я хочу реабилитироваться после смерти. Эта книга самым шокирующим способом докажет превосходство ужасов над всеми другими жанрами литературы. Как я уже намекал тебе раньше, эти истории не описывают какие-либо сверхъестественные явления, но при этом они сверхъестественны по своей сути. Пойми одно: Блейк была мертва, когда эти истории были задуманы. Она все еще спит, поэтому передала образы из своей могилы мне, чтобы я мог записать все. Когда ты прочтешь это, ты поймешь, что я не сумасшедший. Все прояснится. Ты поймешь, как на рубеже смерти начинается вечный сон. Он позволяет телу не разлагаться, пока сон продолжается.

Я понял, что болезнь Масвелла сильно повлияла на его разум. И чтобы привести его обратно к ощущению реальности, я сказал:

– Ты говоришь, что Блейк телепатически продиктовала тебе истории, а ты их записал? Тогда почему почерк ее, а не твой?

Масвелл мучительно улыбнулся, помолчал, а потом в первый и последний раз снял перчатки. У него были руки Лилит Блейк, такие же бледные, вытянутой формы, я узнал их по фотографиям.

– Я просил у нее знака, чтобы понять, что я не сумасшедший, – сказал Масвелл, – и получил это.

Через четыре недели он умер.

В медицинском свидетельстве указали, что причиной смерти стала сердечная недостаточность. Я вел себя осторожно, и так как перед смертью он болел, у властей не было причин подозревать меня в чем-либо. Честно говоря, я и не думал о том, чтобы выполнять какие-либо из желаний Масвелла, поэтому я организовал кремацию его тела. Церемония должна была пройти в Мэрилебон на кладбище святого Панскраса среди простых, маленьких, непримечательных могил и памятников. Нет, он не будет покоиться рядом с Лилит Блейк на Хайгейтском кладбище.

Церемония прошла весьма просто, и кроме меня, на ней никто не присутствовал. Увольнение Масвелла из Оксфорда сделало неизбежным охлаждение старых коллег, в его семье все уже умерли, поэтому некому было прийти, чтобы попрощаться. Урна с прахом была захоронена в безымянной могиле, и приглашенный священник безразлично, механически пробормотал слова молитвы. Когда церемония закончилась, у меня появилось некое ощущение завершенности. Масвелл умер навсегда и нашел забвение, которого, казалось, так сильно хотел избежать.

Через несколько дней я впервые посетил склеп Лилит Блейк. Она была похоронена в старой западной секции Хайгейтского кладбища, и я не мог получить туда доступ в одиночку. В те места можно было проникнуть только с официальной экскурсией, и я приобрел билет, однако после дополнительно заплатил гиду, чтобы он провел меня к склепу Блейков. Нам пришлось пробираться по заросшим дорожкам мимо разрушающихся надгробных камней. Склеп располагался рядом с неприступной частью кладбища возле склона горы. И когда мы наконец продрались сюда через заросли, где толстые колючие кусты цеплялись за штанины, гид рассказал мне, что до этого был здесь лишь единожды. Он сопровождал другого мужчину, в котором по описанию я опознал Масвелла. Гид упомянул также, что эта часть кладбища интересовала многих гидов, волонтеров и реставраторов, которые работали здесь. Хотя дикая природа ярко проявляла себя в других частях кладбища, здесь она подозрительно отсутствовала. Казалось, даже птицы избегают этого места. Я отчетливо помню, что солнце только что село, и мы достигли могилы в сумерках. Деревья вокруг только добавляли темноты. Затем я увидел сводчатую крышу с плющом, и гид сказал мне, что мы на месте. Когда мы подошли, и сооружение стало видно полностью, я ощутил нарастающее предвкушение. Кое-где кладка разрушилась, но в целом это был все еще впечатляющий пример викторианской готической архитектуры. Внешние углы были украшены башенками, и на каждой стороне был портик. Рядом с одним из них, практически полностью уничтоженный временем и запустением, лежал надгробный камень с надписью: