Стивен Джонс - Новая книга ужасов

Когда миссис Марчант заговорила вновь, она уже поборола дрожь, и ее голос был тверд.

– Затем я услышала его голос в последний раз, мистер Селкирк. Наверное, я уже все тогда понимала, и теперь, вспоминая об этом, не вполне убеждена, что услышала его на самом деле. Разобрать какой-то хрип, едва ли не шепот, возможно ли это? И все же, все же я могу поклясться всем на свете, что слышала голос Чарли. Он произнес одно-единственное слово: «Поторопитесь». И двое последних оставшихся на мысу мужчин из Уинсетта мешкать не стали. В один миг они спустили на воду шлюпку, мы с отцом Чарли оттолкнули ее от берега, моряки изо всех сил заработали веслами, борясь с волнами. Минуту-полторы они яростно гребли, пытаясь преодолеть гряду прибоя, о которую в последние тридцать шесть часов разбивались все наши попытки. Вдруг их шлюпка вырвалась из плена. Внезапно очутившись на открытой воде, они быстро направили ее к злополучной косе. У нас не было сил кричать или хлопать от радости в ладоши, но мое сердце колотилось так сильно, что даже странно, как это оно не проломило мне ребра. Отплыв от берега на двадцать ярдов, шлюпка скрылась из виду. Моряки потом говорили, что вокруг них были лишь мрак, снег и вода. Никто так и не узнал, насколько близко они подошли к цели. Их не было минут шесть или семь. А потом на нас обрушился ужасный грохот, словно прорвало дамбу. Ветер яростно взвыл, принеся с собой шквал мокрого снега, после чего наступило затишье. Впрочем, никто не тешил себя иллюзиями, что буря улеглась. Вода… Понимаете ли, мистер Селкирк, она просто поднялась гигантской черной волной и швырнула несчастную шлюпку к берегу. Тех двоих, которые были в ней, выбросило на песок. К счастью, хотя вернее это следует назвать «чудом», гребень волны домчал их до самого берега, и они не утонули. Одному вышибло зубы, он сломал нос, второй – оба запястья. Обрушившаяся вода окатила нас с головы до ног и ушла, будто ее и не было.

История, которую слушал теперь Селкирк, сильно отличалась от поведанной когда-то Амалией. Поразивший его тогда рассказ был куда менее жесток, в нем никто не пытался никого спасать, потому что это было бессмысленно. Не брезжило ни единого проблеска надежды. Судно просто сползло с косы, и все утонули.

– Такие волны не возникают ни с того ни с сего, – заметил Селкирк.

– Вы уверены? – склонила голову миссис Марчант. – Мой отец, проводивший в море по полгода, всякое рассказывал. В том числе о волнах, поднимаемых призраком ветра, дувшего за две тысячи лиг года два назад. Такая блуждающая волна бродит по морю, словно медведь-шатун, и пожирает все на своем пути. Нередкое, кстати, явление в открытом океане.

– Но вы же были не в открытом океане!

– А вы думаете, океан об этом знал? Или ему было до этого дело? Признаюсь вам, мистер Селкирк, в то время мне казалось, что он просто не желает, чтобы мы покидали берег. В итоге на мысе Роби осталось только двое здоровых людей – отец Чарли да я. Но тот ледяной дождь все продолжался и продолжался, а мы… Мы ни о чем больше не говорили. Зажгли свечи, уложили раненых гребцов на ковре у камина, а сами принялись сушить их одежду. Тогда же я начала делать эту маленькую сестру… – женщина подтолкнула носком ботинка куклу в бандо, прильнувшую к ее ноге. – Чтобы положить ее ему в гроб. Хотя каждый понимал, что шанс вырвать у моря их тела ничтожен. Шум той ночи… Господи, я как сейчас слышу ледяной ливень, барабанивший в окно, и завывание ветра вокруг башни. Я не могла думать ни о чем, кроме того, что Чарли сейчас где-то там, продолжает хвататься за веревки, в надежде вернуться ко мне. Я не сомневалась, что к утру он уплывет в иной мир. В третьем часу ночи отец Чарли уснул, привалившись к стене. Я бережно помогла ему пересесть в кресло, опустилась рядом и, сама не знаю как, тоже забылась сном прямо у его ног. Наверное, вконец обессилела. А когда проснулась…

Она замолчала, сжав губы. Селкирк никак не мог вспомнить Кендаллов. Знал он их или нет? Вроде бы что-то такое слышал. Впрочем, в те времена он не сводил глаз с Амалии, а затем и вовсе замкнулся в себе, не обращая внимания на окружающих.

– Когда я открыла глаза, – прошептала миссис Марчант, – светило солнце. Я не стала размышлять над тем, что вижу, и о том, что меня ждет. Не став будить отца Чарли, я выбежала из дома, но свекор с каким-то рычанием последовал за мной. Мы даже не посмотрели, на плаву ли наша шлюпка, просто побежали к ней. На мель я тогда тоже не смотрела. Вам кажется это странным, мистер Селкирк? Я лишь оглянулась на дюны. Они были золотыми. Несмотря на нанесенные ветром траву и водоросли, дюны выглядели новорожденными. Шлюпка валялась на боку, один ее борт треснул, но отец Чарли, видимо, посчитал, что она выдержит. В любом случае, другой лодки у нас не было, она оставалась нашим последним шансом. Не говоря ни слова, мы ее перевернули и столкнули в воду, гладкую, как зеркало. Да, океан был совершенно спокойным, волны едва лизали берег. Не дожидаясь меня, отец Чарли сразу запрыгнул в шлюпку и взялся за весла. Однако я уцепилась за корму, пытаясь забраться внутрь, и он, все так же молча, придержал лодку. Затем принялся яростно грести.

Несколько секунд я не решалась поднять голову. Хотела молиться, но не смогла. Моя мать была католичкой, мы с ней работали для монастыря. Не могу вам объяснить, как, но все эти наши куклы и самого Бога превратили в куклу. Какой смысл был в молитвах? Оказалось, верить в того, чью личину мы сами создаем, – невозможно. Мне требовалось иное, незнакомое обличье. Так что я просто сидела с закрытыми глазами, вслушиваясь в крики чаек, подбиравших дохлую рыбу. И ничего не находила в своей душе, кроме отчаянного желания, чтобы Чарли ко мне вернулся.

Наконец, посмотрела вперед. Нет, я не закричала и не заплакала. Кажется, вообще не испытала никаких эмоций. Их осталось только двое. Тот, что сидел повыше, был моим Чарли. Он вскарабкался почти на самую верхушку грот-мачты, накренившейся так, что до воды оставалось футов двадцать пять, не больше. Несмотря на чужой мешковатый оверкот и глубоко нахлобученную шапку, я сразу узнала его по рукам и ногам, цепляющимся за такелаж. «Он шевелится?» – вдруг спросил меня его отец, и я поняла, что он не может заставить себя посмотреть на сына. Подплыли ближе. И вот тут-то я ахнула, мистер Селкирк. Первый и последний раз. Потому что он шевелился. Ну, или мне так показалось. Словно пытался как-то устроиться… умоститься на своем насесте… не могу объяснить. Пытался обвить веревки руками и ногами, словно малыш, упорно протискивающийся в укромное место, играя в прятки… Как будто только-только туда залез. А может, это было от дуновения ветра? Я уже не знаю. Свекор выругался и повторил свой вопрос. Когда я вновь ему не ответила, он поднял голову, пробормотал: «Господи Иисусе…», после чего пригнулся и продолжил грести.