Виктор Черняк - Выездной !

- Они языки знают, - попыталась оправдать Настурция.

- Языки?! Не смеши! - Колодец запрятал деньги, заколол бумажник булавкой. - Шпын вроде Туза, тоже тут мне читал инструкцию к плейеру, вроде как маде уса получалось, я все ж два курса откукарекал - кумекаю...

Мордасов затосковал: не кончил институт, не вырвал диплом, коптит тут, рубли ссужает, а такие, как Шпын страну представляют за пределами, тьфу! И рассказы их понапридуманные, насквозь фальшивые, а сам в пакет лезет и ручки пригоршнями на свет божий извлекает. Совмещаются же в одном и том же человеке идеалы прозрачно хрустальные и... ручки по пятерке загонять, а если паркер с допбаллоном меньше чирика ни-ни. Мордасов припомнил первое крупное столкновение с Игорем насчет одноразовых зажигалок, оба характер держали, завелся тогда Колодец из-за тайваньских часов, что Шпын отвалил ему в подарок. Такие не пользую, криво усмехнулся Мордасов, а за чертвертной толкну, если желаешь.

За четвертной? Шпындро побледнел и ни слова не говоря забрал часы Мордасов враз расшифровал разочарование спикуля, знал, отчего уныние: Шпындро этой парой пускал пробный шар и вышло, что тайваньские часы не товар, а Мордасов безжалостно добил: им цена трояк и тот рваный, даже детвора брезгует... Потом и сцепились в подсобке насчет одноразовок, орали до хрипоты, а Настурция бегала к Рыжухе за квасом, чтоб охладить крикунов; через месяц про ругань забыли и все покатилось, как заведено.

Языки!

Колодец помнил, как прошлым летом заскочил с Игорем по случаю к приятелю Мордасова на видуху попялиться, а там лента в самой середине фильма в разгар пальбы и напряжения вдруг без перевода пошла; Мордасов толкнул в бок Шпындро, мол, давай, толмач, разъясняй сирым, все притихли, Шпындро тяжело вздохнул, пробормотал невразумительное, а дальше напомнил рыбу, выброшенную на берег - только рот разевал да таращил глаза. Идиоматики многовато, пробурчал Шпын и сник.

Языки!

Мордасов еще раз проверил накрепко зашпиленный булавкой ветхий бумажник, любил старую вещицу, с ним начинал, из суеверных соображений не променял бы на чистого крокодила или змею, хоть и даром достающиеся. Бумажник Колодцу счастье приносил - факт, в нем вроде, как сила и везение его упакованы, вроде жизни Кащея в игле.

Языки!

Колодец глянул в упор - Настурция отвела глаза. Еще смущается, не разучилась. Колодец стащил очки, принялся протирать стекла замшевым лоскутом, перед глазами поплыло, в размытости очертаний возник Шпындро, высокий, худой, с улыбками на любой вкус, холодноватый, будто только что разразившийся многозначительно: такая у нас миссия... Миссия! Языки! Черт бы их побрал! Колодец нацепил очки на близорукие глаза.

- За державу обидно! - Потертый бумажник скользнул во внутренний карман.

Настурция вытаращила глазищи: Шпындро ей нравился и сейчас девица уяснила, почуяла женским нюхом, что гнев Мордасова направлен против неизменно вежливого, тихоголосого москвича. Настурция случалось мечтала, склонясь над пыльным прилавком, как вышагивает под руку с Игорем в далекой стране и блики с промытых до нереального блеска витрин скачут по ее лицу, она виснет на руке любимого крепкой, натренированной теннисными махами, и прилепляется к витрине и просительно показывает глазами, то на сумку матовой кожи, то на вечернее платье несусветной цены, Игорь поддается минутной слабости, заводит избранницу в дорогущий магазин, но, только завидев продавца, дает задний ход, молниеносно пересчитав, сколько же мелкого высокорентабельного при перепродаже товара можно приобрести вместо сумки, если приглядеться не очень-то и красивой, даже тяжелой очертаниями, определенно не пойдущей Настурции.

- Зинка про парфюм забегала? - Настурция откинулась и лицо ее приняло то надменное выражение, с которым Настурция встречала нескромные взгляды мужчин и с которым забиралась в машины ухажеров южных кровей.

Колодец откипел, посмотрел сквозь напарницу и вышел на пыльную площадь, через пять шагов налетел на тройку: Стручок, Туз треф и неизвестный. Глаза Стручка остекленели, но приподнять почтительно картуз не забыл, Туз треф приложил ладонь к лаково блестящим вихрам, отдавая шутейно честь, и бравый жест при тусклом взоре и опущенных уголках губ произвел жутковатое впечатление. Колодец бросил взгляд на пьянчужек, как рачительный хозяин на дойных буренок, и двинул к ресторану.

Шпындро после обеда вызвал Филин. Игорь Иванович шел к начальнику, прикидывая, по какому вопросу его тревожат.

Филин восседал грузно, громоздился над пустым столом, длинные седины с желтизной, руки в наколках - якоря, русалки, буквы... Пепельница полна окурков. Филина Шпындро не опасался: вулкан, изрыгающий вату, вот кто такой Филин, старик давно на кукане, размер подношений ему определен: повыше рубашки с бутылкой пониже магнитофона, медианное значение плюс рыболовные снасти.

Шпындро правила игры соблюдал: постучал, сел только по кивку, раскрыл тонкую папку.

Филин закурил "Беломор", был в этом свой шик, все иноземельными смолят, а тут запах народный, глубинный, определенно шик.

Филин распечатал новую пачку, внимательно изучая карту, будто завтра ему предстоял тяжелый переход по каналу, а то и бой в тех местах; папиросу мучал долго: вытряхивал табачные крошки, мял мундштук, стучал о полированную поверхность, то одним концом папиросы, то другим, наконец, воткнул беломорину в рот и Шпындро обратил внимание, что на нижней губе Филина трещина и даже кровит похоже.

- М-да... - Филин пошарил в поисках зажигалки, подчиненный щелкнул своей: сам не курил, но зажигалку в кармане таскал, как раз для таких вот надобностей.

- М-да... - Филин окутался дымным облаком. - Анекдотцем не побалуешь?

Все знали, что Шпындро умел веселить начальство, не простое уменье, требующее не малой работы над собой; рассказывал анекдот с перцем, зная, что Филин благоволит зубоскальству крутого замеса.

- М-да... - Филин не рассмеялся, Игорь Иванович посетовал - анекдот знать не в масть, накладка вышла, но особенно не занервничал, подумаешь, другим сейчас перекроет из беспроигрышных. Филин выслушал и второй, внимательно, сквозь дымное марево выныривали порознь то глаза Филина, то приплюснутые уши, то шапка седых волос.

- М-да... - Филин так и не расщедрился на смех, вывалил пепельницу в урну и загасил окурок с невиданным тщанием, будто от того, как он расправится с бывшей папиросой, зависело, будут ли в мире еще пожары или нет.

Тянет время! Шпындро узрел, что папка на коленях лежит вверх ногами и бумаги в ней тоже. Что затевает кабан? Шпындро некстати закашлялся от дыма.

- Горлодер? - Участливо осведомился Филин и непонятно становилось узрел ли он, что перед вызванным на ковер бумаги лежат вверх ногами или нет. - М-да... - Филин вытащил вторую папиросу и ритуал полностью повторился. Вошла секретарь. Филин вытянул ладонь, помял большим пальцем левой руки пальцы правой, будто прикидывая, не пора ли стричь ногти.