Ян Мортенсон - Кубок Нерона

Американцы молчали, пристально глядя на меня.

— Понятно,— сказал комиссар Арлингтон.— Ну и как, раздобыли?

Я кивнул.

— Я знаю номер счета и сколько на нем денег. Пятьсот миллионов долларов.

Они остолбенели.

— Пятьсот миллионов,— повторил Арлингтон.— That’s a hell of a lot of money [64] Это же прорва деньжищ (англ.). .

— Все это вам сообщила Астрид Моллер? — На сей раз вопрос задал Джим Андерсон.

— Нет, увы. Я сам догадался.

— Каким же образом?

— В общем, идею мне подала кошка.

— Кошка?

Калле Асплунд покачал головой, в глазах Джима Андерсона мелькнуло удивление.

— Да–да, моя кошка, — сердито выпалил я, понимая, насколько неправдоподобно это звучит, и мой рассказ про ценник на донышке кубка Нерона и про этикетку на кошачьих консервах обстановку, конечно, не разрядил. Равно как и сообщение о том, что название банка я установил путем перевода с английского на французский.

— Значит, вы утверждаете, что ценник и словарь вывели вас на секретный счет в Женеве, на пятьсот миллионов долларов?

— Совершенно верно. Так оно и было.

— А эта пленка с рождественскими песнями. Куда она девалась?

— Ее забрала Грета Бергман. Как и говорила Астрид.

— Где же эта дама теперь?

— Не знаю,— помолчав, вздохнул я.

Расскажи я о том, как увидел ее в «НК», пошел следом и как она захлопнула дверь у меня перед носом,— только масла в огонь подолью. Стоит ли вообще упоминать об этом, когда начнется серьезный допрос? — думал я. Раз уж она передо мной разыграла полнейшее непонимание, то какой ей резон вести себя иначе перед американской полицией? Да никакого.

— Стало быть, и пленка тю–тю, и Греты Бергман след простыл? Ну–ну. А еще что–нибудь интересненькое в Женеве было?

— Нет,— ответил я, хотя и не сразу.— Ничего особенного не было.

— Понимаю. Каждый судит со своей колокольни. Но ведь вы, кажется, были замешаны в перестрелке в гостинице «Отель де виль»? И удрали через окно по пожарной лестнице, не уплатив по счету, а?

— Я не стрелял. Какие–то люди ворвались в номер, где мы сидели. И я счел за благо исчезнуть.

— Понятно. Я бы на вашем месте поступил точно так же. Только вот вы забыли одну вещь,— сказал Джим Андерсон.

— Забыл? — Я вопросительно посмотрел на него.

— Ваш пистолет. — Доброжелательность как ветром сдуло. В голосе звучала сталь, глаза блеснули холодом.— Швейцарская полиция обнаружила в номере оружие. А поскольку в этой истории оказался замешан один из наших... клиентов, скажем так, они связались с нами. И, как выяснилось, не зря.— Он умолк.

— Вот как...— недоуменно пробормотал я.

— Из этого пистолета была убита Астрид Моллер.

Тут я вспомнил. Пистолет на телевизоре. Роджер Ли

хитростью заставил меня взять его в руки, чтобы на нем остались отпечатки моих пальцев. Я прикусил губу. От него это не укрылось.

— Я прекрасно понимаю, как это для вас неприятно, мистер Хуман. Может, лучше расскажете нам все от начала до конца?

— Пистолет не мой,— тихо сказал я.— И я не убивал ее.

— Нет? В таком случае скажу только, что мы сравнили отпечатки пальцев. Они совпадают с вашими. Вы находились в Нью–Йорке, когда была убита Астрид Моллер. Вы — последний, с кем ее видели. Дама, которая живет этажом ниже, говорила с вами незадолго до того, как мисс Моллер умерла. А теперь у нас в руках орудие убийства, с вашими «пальчиками». Спета ваша песенка, мистер Хуман. Увы.

Но на лице у Джима Андерсона сожаления не читалось. Отнюдь.

— Послушайте,— в смятении сказал я.— Все это — огромное недоразумение. Я ни в чем не виноват.

— Да ну?

— Неужели вы не понимаете, что все это — интрига, цель которой — свалить на меня вину за то, чего я не совершал? Я расскажу все подробно, и вы со мной согласитесь.

Медленно и детально я изложил всю историю, шаг за шагом, эпизод за эпизодом. Рассказал про Нью–Йорк. Про то, как Астрид решила, что в ее квартире устроили обыск. Как я пытался найти Грету Бергман и как она в итоге появилась, чтобы опять исчезнуть. Как я сумел соединить шифровку с пленки и записку на донышке кубка и поехал в Женеву. Как угодил на лыжной трассе в лапы преследователей, удрал от них, а в номере у Джейн встретился с Роджером Ли. Когда я рассказал про пистолет и про то, как он хитростью заставил меня взять оружие в руки, чтобы на нем остались отпечатки моих пальцев, американцы с улыбкой переглянулись.

И закончил свою длинную речь, но их, похоже, не убедил.

— Интересно,— сказал Джим Андерсон.— Очень интересно. Но вы ведь не станете требовать, чтоб мы этому поверили? Астрид Моллер дает вам пленку с информацией о пятистах миллионах долларов и стеклян^ ный кубок, который принадлежал императору Нерону и стоит чуть ли не миллион! Ну сами подумайте! Вы, значит, серьезно хотите внушить нам, что такая прожженная особа, как Астрид, преподнесет вот это все случайному знакомцу из бара на тарелочке с голубой каемочкой, а когда он соберется восвояси, еще и платочком ему на прощание помашет? Впрочем, басня про пистолет в Женеве придумана классно. Раньше я такого не слыхал. Но когда–никогда всё случается в первый раз.— Он захохотал.

— Что ж, мистер Асплунд,— сказал комиссар Арлингтон.— Боюсь, дальше мы сегодня не продвинемся. Предлагаю начать официальное разбирательство завтра. Сейчас мы поедем в посольство, обсудим формальности с выдачей. При всем уважении к вам и вашим коллегам мне кажется, что мы у себя в Нью–Йорке, быть может к несчастью, имеем побольше опыта в обращении с подобными типа*ми. Тут и мафия замешана, и генералова шайка.

— Сами знаете, для Вашингтона это больной вопрос,— добавил Джим Андерсон,— Убийства, хищения и обман с выходом на большую политику. Н-да, черт побери, чем только не приходится заниматься. Ну, пока. До завтра.

Они встали, за руку попрощались с Калле Асплундом. А меня даже взглядом не удостоили.

На пороге Джим Андерсон еще раз обернулся.

— Наверно, мы сумеем достичь договоренности. Если нам будет передано чистосердечное подробное признание, можете оставить Хумана себе. Для нас главное — установить точное местонахождение денег и переправить эту информацию их нынешнему правительству. Учитывая наши интересы в том регионе, вы, разумеется, понимаете, что проблемы носят политический характер и есть только один способ разрешить их — конкретными делами доказать, что мы поддерживаем новый режим. На Хумана, как такового, нам начхать. Можете засадить его за решетку здесь, не обременяя американских налогоплательщиков. Обдумайте мои слова, Goodbye.

Ах ты, боже мой! — Калле Асплунд е вымученной улыбкой вновь уселся за письменный стол. Он достал ( вою коротенькую трубку, вытащил щепоть буровато желтых табачных волокон и стал набивать ими прокуренную до черноты головку, медленно, методично. Словно хотел сосредоточиться на этом занятии, чтоб не смотреть мне в глаза.