Вениамин Рудов - Тусклое золото

Майор был явно разочарован. Всю ночь напролет посвятил он не только изучению следственных дел, но и оперативному обеспечению своего вывода. Предпринял ряд неотложных мер, чтобы действовать наверняка, если этот вывод окажется правильным. И все зря.

Иной раз можно прибегнуть к так называемому «следственному эксперименту», если возникают сомнения в правильности построенной версии. Сейчас же и речи не могло быть об экспериментировании. На чем? На какой основе и как?

За ночь на столе выросла горка окурков. От табака першило в горле, ощущалась противная горечь во рту. Да и усталость давала себя знать. Но он большим усилием воли заставлял себя вновь и вновь возвращаться к анализу. Он имел право оперировать только фактами. «Но где доказательства, что Лорд принялся за старые дела? "

- Опять интуиция…- промолвил майор вслух и скептически усмехнулся: -Сколько раз она подводила, эта самая интуиция! Может случиться, что и сейчас ошибка, а тогда расхлебывай собственный смехотворный домысел. Да, именно домысел, построенный на песке.

Дудин облегченно вздохнул, когда в кабинет вошел Шариков. Как всегда, старший лейтенант был аккуратно одет, чисто выбрит. Но не это удивило майора. Удивило другое: на лице старшего лейтенанта, обычно серьезном и хмуром, сейчас сияла улыбка.

- Здравия желаю, товарищ майор! - Шариков энергично и сильно пожал руку начальнику, снял фуражку. , .

«Он и впрямь будто помолодел. С чего бы это?» Дудин широким жестом руки пригласил помощника сесть и заметил:

- Всю ночь провел в бесплодных бдениях, будь они неладны. Почудилось мне, будто Иннокентий в какой-то степени причастен к делу «артиста». Вот и проковырялся всю ночь впустую в старом хламье. Думал, найду там что-либо.

- Вполне возможно,- улыбаясь, кивнул старший лейтенант.- И такое может быть.

Только сейчас Дудин обратил внимание на тонкую папку с надписью «На доклад», которую Шариков держал в руке, и вспомнил, как неохотно разрешил ему допрос Голодко.

- Работали? - спросил он помощника.

- Да, часа три с лишним.

- И как? Наверное, по-прежнему развлекал сказочками.- Дудин потянулся за новой сигаретой, помял ее в пальцах, зажег, но с первой же затяжки закашлялся и притушил.

Шариков выждал, пока начальник отдышится, затем раскрыл папку, достал листы протокола допроса, всего три странички, исписанных размашистым почерком.

- Разрешите доложить?

- Докладывайте.

Как ни скептически был настроен Дудин, он приготовился внимательно выслушать старшего лейтенанта. К этому его обязывало положение начальника.

Шариков, вместо того чтобы читать свои записи, захлопнул папку, отодвинул ее на угол стола и сказал без видимой поначалу связи с допросом:

- Я тоже думаю, товарищ майор, что ваше заключение не лишено оснований. Больше того, убежден, что

Каленник и «артист» - одно лицо! - иг протянул папку : - Прочтите сами.

Дудин бегло пробежал первую страничку, несколько дольше задержался на второй. Уже на третьей лицо его оживилось, рука привычно потянулась за сигаретой, но он отложил ее и взял карандаш. Короткую запись в каких-нибудь пятнадцать-двадцать строчек он прочел дважды, затем опять вернулся к началу. «…Два раза я покупал золото у незнакомых мне иностранцев,- читал Дудин вслух,- и в обоих случаях продавал его Иннокентию Каленнику, который недавно возвратился из заключения. Валюту, отобранную у меня при обыске, я должен был отдать ему, так как получил от него в качестве задатка семьсот рублей. Совершить сделку помешал мой арест…»

Усталости на лице Дудина как не бывало.

- То, что нужно! - воскликнул он.- Слушайте, Валентин Иванович, вы же молодец! Честное слово, молодец! - В порыве благодарности он крепко пожал руку старшему лейтенанту.- Как это вам удалось так быстро?

Шариков не скрывал радости:

- Больше часа Голодко продолжал меня убеждать, что ни с кем он не связан, покупал у случайных людей и продавал - тоже случайным, совсем незнакомым людям. Я подробно записывал все. А он увлекся настолько, что запутался в собственных противоречиях.

Мне осталось лишь убедительно доказать ему, что к фактам следует относиться с уважением. И, прямо скажем, Голодко нашел в себе достаточно здравого смысла, чтобы больше не отпираться.- Шариков на минуту умолк и после паузы заключил: - Но он еще не все сказал. Ну что ж, пусть поразмыслит, я его не торопил.

- И правильно поступили,- согласился Дудин.- Главное было узнать у него фамилию «хозяина». Однако самое тяжелое впереди. Кстати, еще один вопрос: какова во всем этом роль дочери Глухаревой? Интересовались?

Старший лейтенант почувствовал неловкость.

- Честно признаться, не успел выяснить все как следует. Но Голодко утверждает, что ни разу ее не видел. Там мать основную скрипку играет. Знаю, она сектантка, когда-то была неплохой работницей на узле. Надо думать, а по всей вероятности так и окажется при детальном расследовании, что Каленник пользуется фанатичностью Глухаревой и только. Вряд ли он делится с нею доходами.

Дудин устало потянулся, откинулся на спинку стула, прикрыл глаза:

- Жаль девчонку,- сказал он.- Сбилась с пути… Однако попытаемся ее вытащить из омута. Не забудьте мне напомнить о ней завтра.

- Слушаюсь,- ответил Шариков и сделал пометку в блокноте.

До полудня офицеры работали над планом дальнейших мероприятий. Предстояла нелегкая работа, которая могла потребовать дополнительных и, возможно, еще более напряженных усилий. Они понимали, что чекист сродни саперу,- ошибаться он не имеет права.

Едва Иннокентий осмыслил случайно оброненную фразу о том, что отошел от «мирских» дел, как понял, что допустил непростительный промах: в руки майору дана очень серьезная улика, которою тот не преминет воспользоваться.

«Дурак! Болтун! - мысленно бичевал себя Лорд.- Чем ты думал? Язык бы тебе из глотки вырвать!»

Он так растерялся, что первым желанием было немедленно бежать из города. Бежать куда угодно, хоть на край света! Благо, на всякий случай припасен лишний паспорт.

На каждом шагу мерещились преследователи, в любом случайном прохожем подозревал чекиста. Казалось, квартиры «братьев» и «сестер», прежде настежь и гостеприимно раскрытые перед ним, сейчас наглухо заперты. Ситуация - аккурат как в известной басне о волке на псарне… Теперь и пастве своей не верил: любой из них ни за что продаст. «Даже к Глухаревой боязно идти. Там Клава,- думал со страхом Иннокентий, перебирая в памяти всех близких знакомых.- Может, к Виктору податься? Живет вдвоем с матерью. Нет, и этого волчонка нужно остерегаться сейчас: пронюхает что-нибудь, несдобровать…» Пресвитер заскрежетал зубами.

Давно стемнело, а Иннокентий все еще ходил по окраинам города. Вышел к реке, устало присел на валун. Берег давно опустел, ушли рыболовы. Тихо журчала вода, изредка всплескивалась рыбешка. Над городом полыхало зарево электрических огней, из репродукторов лилась легкая музыка.