Томас Хетхе - Дело Арбогаста

— И сзади, — продолжил диктовку патологоанатом, — на шее и на обеих лопатках наблюдаются поверхностные царапины разной длины. Сравнительно длинная, десятисантиметровая кровавая царапина на правой лопатке, горизонтально, еще целый ряд горизонтальных царапин и синяков вплоть до семисантиметровой на талии и внешней стороне левой ягодицы. Анальное отверстие значительно расширено, во входе в прямую кишку — несвернувшаяся кровь. Видны разрывы на переходе из внешнего кольца во внутреннее.

— Анальный секс? Берлах кивнул.

— Похоже, на то. Не поможете ли вы мне еще разок?

Полицейский врач помог ему вернуть тело в прежнее положение — на спину. Теперь патологоанатом сосредоточился на туловище покойницы.

— Под правой грудью и на уровне подмышки, — продиктовал он, — видны синяки размером сантиметр с четвертью каждый. Отпечатки пальцев с ногтями — указательного, среднего, безымянного и мизинца на правой груди — соответственно, сбоку и в верхней части, причем указательный палец — с криво обкушенным ногтем. Вокруг левого соска следы трех независимых укусов, об отсутствии зубов как в верхней, так и в нижней челюсти ничто не свидетельствует. Еще один след от укуса на животе слева, на уровне пупка, однократный укус нижней челюстью и как минимум двукратный — верхней, прямо под ребрами.

— О господи, да он ее всю искусал!

— Похоже на то.

Кивнув, доктор Берлах подошел к письменному столу, за которым сидел полицейский врач.

— Извращенец!

Поначалу показалось было, будто патологоанатому хочется возразить, но он лишь посмотрел через плечо на полицейского врача и продолжал диктовку.

— Волосяной покров под мышками и в паху выраженного женского типа. Руки ухоженные, ногти длинные. Под ногтями нет следов оказанного сопротивления.

Он сделал паузу.

— С этим пока все.

Он окинул взглядом покойницу. И столь же спонтанно, как его профессиональное любопытство только что превратило ее тело в перечень улик, он словно бы впервые увидел сейчас эту молодую женщину посреди цветов, белизна которых соперничала с ее отливающей воском кожей. Руки ее уже не скрывали паха, но лежали на каменном столе вдоль бедер, голова склонилась чуть на бок, как во сне, губы все еще были слегка приоткрыты. Она казалась пропащей и безумно молоденькой. Патологоанатом заметил, что доктор Даллмер со своего места посматривает на него.

— Интересно, как ее звали? Берлах пожал плечами.

— Нам надо поторапливаться, — сказал он. — Пока светло.

— Понятно.

Не произнеся больше ни слова, патологоанатом подошел к раковине и взял с полотенца, на котором он ранее разложил инструменты, скальпель.

— Внутренний осмотр тела, — продиктовал он.

И, словно начиная шахматную партию отлично изученным заранее ходом, молодой врач без колебаний сделал большой разрез, с которого начинается любое вскрытие, — снизу вверх и потом налево и направо. — После проведения надреза выявлена подкожная ткань на груди и животе толщиной от одного до двух сантиметров. Раскрывая мускулатуру грудной клетки на высоте легких, обнаруживаем мелкие поверхностные кровоизлияния; то же самое в области шейных мускулов и затылка. Усиленное кровоизлияние в мускулатуре шеи в соответствии со следами удушения. В брюшной полости находится некоторое количество желтоватой жидкости, кольца толстой кишки раздуты, они наполнены газом. Грудобрюшная преграда по обе стороны на уровне пятого ребра. Печень ушла под ребра. Селезенка не просматривается.

Доктор Берлах осторожно ввел скальпель в одну из почек, отер кровь с рук и достал из чемоданчика хирургические ножницы. В молчании он удалил грудину и ребра.

— После удаления грудины оба легкие опали вовнутрь. Сердце размером примерно с кулак покойной. Некоторое количество желтоватой жидкости в околосердечной сумке. Мускулатура желудочка сердца достаточно развита. Венцевидные сердечные артерии не повреждены. В бронхах густая желтая слизь, в легочных артериях — жидкая кровь. В нижних долях легких существенное сгущение ткани. Никаких образований на сердце.

Патологоанатом выложил сердце и легкие в два стальных контейнера и приступил к осмотру головы трупа.

— Язык нормальный. Слизистая поверхность пищевода не повреждена. В задней стенке горла отсутствуют кровоизлияния. Существенное кровоизлияние на правой вилке подъязычной кости. В дыхательном горле красноватая жидкая слизь. По соседству с дыхательным горлом серьезные кровоизлияния отсутствуют.

— Означает ли это, что ее задушили?

— Вполне может быть. Но, возможно, и нет, — пробормотал Берлах, переходя к осмотру живота.

— На слизистой поверхности желудка повреждений не обнаружено. В желудке значительное количество частично переваренной пищи, включая кусочки мяса, ломтики картофеля и сильно измельченных светлого цвета овощей.

— Праздничная трапеза, — прокомментировал полицейский врач.

— Вот именно. Селезенка представляет собой гладкую капсулу, при надрезе ткань окрашивается в синевато-красный цвет.

Селезенку, как и прочие внутренние органы, патологоанатом осторожно извлек обеими руками из вскрытого тела и переложил в стальной контейнер, после чего продолжил диктовку.

— Обе почки стандартного размера, дефектов при надрезе не выявляется. Печень тоже стандартного размера. Капсула совершенно гладкая. В желчном пузыре — небольшое количество зеленоватой нитевидной желчи. Слизистая оболочка не нарушена. Жировая оболочка левой почки не нарушена, волокнистая оболочка легко снимается, внутренняя ткань хорошо отделяется от внешней, с правой почкой картина аналогичная. Мочевой пузырь пуст. Прямая кишка существенно расширена, в нижних участках окровавлена, в верхних — наполнена кашеобразными зеленоватыми фекалиями.

По помещению тут же распространился соответствующий запах, легко перешибив сладковатый цветочный аромат, но патологоанатома это не остановило. Он переставил контейнеры на полку, на которой здесь хранили садовый инструмент, и продолжил вскрытие.

— Во влагалище желтоватая слизь. Половые губы раскрыты. Обе фаллопиевы трубы мягкие и нежные. Матка размером с детский кулачок и в размягченном состоянии. Во внутренней стенке матки воронка и детское место величиной примерно с монету в пять марок.

— О господи! Она что, была беременна?

Доктор Даллмер, прекратив печатать, бросился к секционному столу.

— Уже нет, — ответил патологоанатом. — Поглядите сами: эмбрион отсутствует.

— Значит, аборт?

Доктор Берлах поднял голову, кивнул. Повел плечами и руками, сбрасывая напряжение, вновь вымыл руки, в слабом послеполуденном свете сделал снимки внутренних органов, предварительно разложив их на подоконнике. Затем попросил доктора Даллмера проассистировать ему при вскрытии черепа.