Леонид Каганов - Фантастика и Детективы, 2013 № 11

— Ловко он их! — Мерфи кивнул на парящий над столом виртуальный монитор. — Чистая работа. Представляю, Полак, как вы гордитесь своей машиной. Я бы гордился. По правде говоря, человек с такими мозгами должен был бы давно работать на правительство. Удивляюсь, как они вас упустили.

Полак ответил не сразу. Он разглядывал стоящую перед шефом бронзовую фигурку Вулкана — символа СКС. Смотреть на бога-кузнеца было приятнее, чем на совиную физиономию начальника Базы с круглыми тугими щеками и застрявшим между ними маленьким крючковатым носом. Неспроста подчиненные Мерфи за глаза называли его Филином.

— Я работал на правительство, — пожевав тонкими губами, сказал Полак. Видно было, что ему не доставляет удовольствия копаться в прошлом. — Возглавлял серьезный проект. Но был отстранен, потому что не сошелся взглядами с чиновниками. Они слишком многого от меня хотели. Включая то, чего я не мог позволить себе по этическим соображениям.

Мерфи окинул взглядом долговязую фигуру конструктора и удивленно поднял брови. Точнее, поднялись только их внешние уголки, придав шефу еще большее сходство с филином.

— Вот как? Это они явно сглупили. Но Стефания — не Земля, и упертых чиновников здесь нет. Пусть кусают локти, что «Протей» работает не на них, а на нас. И как работает! — Мерфи прищелкнул языком. — Надеюсь, тут вы всем довольны, и вашим… м-м… этическим соображениям ничто не угрожает?

Полак насупился и обхватил плечи руками, словно защищаясь от неудобных вопросов.

— Я привык отрабатывать свой хлеб, — уклончиво ответил он после тяжелого молчания.

Стефания оказалась обитаемой планетой, и ее, согласно Галактическому кодексу, надлежало оставить в покое. Но исследователи, открывшие для Земли этот каменистый шарик, обнаружили в его недрах огромные залежи тантала и рения. Добыча обоих металлов обещала баснословные прибыли. А там, где речь идет о больших деньгах, не до принципов гуманизма и прочих абстракций.

Желающих попытать счастья на Стефании нашлось немало. Но скоро, распугав путающуюся под ногами мелюзгу, в планету вцепились два транснациональных монстра — «Ретанко» и Союз космических старателей.

На беду местных жителей, самый густонаселенный район их мира оказался одновременно и самым богатым на рудные залежи. Поэтому туземцев быстро и напористо вытеснили в наспех созданные резервации. Плодородием они не отличались, и жить на новых землях приходилось чуть ли не впроголодь. Конечно, аборигены пытались сопротивляться, но копья и стрелы — никудышное оружие против барьерных силовых полей.

Итак, с туземцами земляне разобрались без труда. Однако теперь возникла куда более сложная проблема: ни та, ни другая корпорация не собиралась делить месторождения с конкурентом. Это означало, что вот-вот разразится война.

Она началась с перестрелки, которая вспыхнула на одном из спорных участков. Человеческие жертвы ужаснули обе стороны, но не заставили их уладить дело миром. Конфликт продолжался, разве что теперь людей берегли — друг с другом сражались роботы.

Обе компании, чтобы ни от кого не зависеть, сами выпускали нужную спецтехнику, разработками которой занимались мощные конструкторские группы. А так как освоение чужих миров почти никогда не проходило гладко, немалую часть этой техники составляли боевые машины.

Долгое время исход сражений был неясен. Война кормила войну: самоходные мини-заводы подбирали поверженных роботов и штамповали из них новых бойцов. Но бесконечно так продолжаться не могло. Запас прочности у СКС оказался внушительнее, и растратившей большую часть ресурсов «Ретанко» пришлось отказаться от всех своих притязаний.

Однако проигравшая сторона решила напоследок побольнее укусить врага и, подписывая позорную капитуляцию, «забыла» на Стефании целую армию роботов-воинов. Когда представителям «Ретанко» указали на это, они притворно развели руками. Мол, рады бы забрать, но эта техника уже не наша. За время боевых действий все машины столько раз менялись деталями, блоками и модулями, столько раз воссоздавались из металлолома без участия человека, что теперь установить, чьи они, решительно невозможно!

Это, конечно, было беспардонное вранье. Но на то, чтобы доказать свою правоту, у СКС ушли бы годы, потому что «Ретанко» наняла целую свору юристов-крючкотворов. А каждый год простоя рудников — это миллиарды кредитов, со свистом пролетевших мимо кармана. Оставалось одно — плюнуть на формальности и решить проблему испытанным силовым путем. Чтобы это решение ускорить, руководство Союза заманило к себе выдающегося конструктора Чеслава Полака. И тот создал «Протея».

— Что-то мне не нравится ваше настроение. — Мерфи покачал головой, но тут же, о чем-то вспомнив, расплылся в улыбке. — Придумал, как его поднять! Вы были у меня считанные разы и наверняка не обращали внимания на это. — Он кивнул направо — туда, где, вписанный в угол кабинета, возвышался большой прозрачный куб.

— Не обращал, — признался Полак.

— Вот! А между тем это террариум, где живет совершенно необычное существо.

Мерфи встал и поманил за собой Полака. Тот нехотя поднялся.

Дно террариума покрывала плоская светло-серая галька. На ней восседала крупная пучеглазая ящерица с растопыренными лапами и толстым шипастым хвостом. Она была болотно-зеленого цвета, бока украшали темные зигзагообразные полосы, а спину — невысокий охристый гребень.

— Прибрежный дракончик! — объявил Мерфи, откровенно любуясь рептилией. — Не впечатляет? Я вас понимаю. А теперь смотрите!

Он резко шагнул вперед и рубанул рукой воздух.

Дракончик отреагировал невероятным образом. Он шарахнулся в сторону — и вдруг произвел на свет целое семейство клонов. Полак изумленно смотрел, как по террариуму мечутся то ли шесть, то ли семь пучеглазых шипохвостых ящериц одна другой ярче: малиновая с золотистым гребнем, небесно-голубая с изумрудной головой, медно-красная в черную сеточку, фиолетовая в оранжевый горошек… В этом мельтешении фантастически разукрашенных тел совершенно потерялось одно — невзрачное, болотно-зеленое.

— Теперь другое дело, не правда ли? — сказал Мерфи, досыта насладившись произведенным эффектом. — Потрясающая рептилия! Очень пугливая — при малейшей опасности порождает фантомов. И не примитивные чернильные кляксы, как осьминог, а полноценные копии, только более красочные, чтобы затмить собой оригинал. Но главное — они умеют очень правдоподобно двигаться. Не знаю, как вы, а я нахожу лишь одно слово — чудо!

— Любите животных? — спросил Полак, тщетно пытаясь высмотреть среди фантомов настоящую ящерицу.

— Я люблю редкости, — поправил его Мерфи. — Тантал и рений — тоже редкость, но их можно встретить на любой планете, все дело в количестве. А прибрежный дракончик… Не берусь утверждать, что это самое уникальное животное в Галактике. Но на Стефании он, безусловно, представляет наибольшую ценность.