Леонид Каганов - Фантастика и Детективы, 2013 № 10

— На анонимные номерные счета в «Креди Свисс». Все его и свои средства, общей суммой… — Владислав остановился. Помолчав, спросил. — Вы полагаете, франки столько просуществуют?

Я не знал, что ответить. Ведь о счетах в Швейцарии узнал только что.

— Да, — наконец, коротко бросил в микрофон. Наверное, они только и просуществуют. Все остальное канет в пыль, в небытие. Молчание, неприятное, затяжное. Затем снова сухое, обезличенное «да». И связь оборвалась. Я обернулся к Жене. С трудом сглотнув ком в горле, она осела на стул.

— Я готова была принять его даже после всего. Я просила, я…

— Через пять лет суд признает его умершим, — не знаю, почему сказал. Но не в утешение. — Останься.

— Ты будешь со мной? — я кивнул.

— Только не уходи.

— Не уйду.

Она осталась. Мы какое-то время молча решали, можно ли нам возвратиться в прошлое. Поздним вечером устроили, если не попытку, так вылазку на забытую территорию.

Странный сон снился: мы возвращались откуда-то издалека, на вокзале Женька стала менять дагестанские рубли на обычные, возмущалась курсу, я торопил: опоздаем на автобус, найдем после, по дороге навалом обменников. Приехали почему-то в лабораторию. Посыпавшиеся стены, плесень и запустение. Женька сказала, будем ждать возвращения Стаса.

Я вздрогнул и открыл глаза. Жени нет, ушла, оставив записку на нетбуке: «Пошла собирать вещи, обязательно позвони». Портативный компьютер даже не выключила. Можно не заглядывать, и так понятно, что там. Вчера было понятно. Женька, хоть знала, все равно решила уточнить. Чтоб никаких больше сомнений. Как тогда.

Схемы, чертежи, расчеты, графики. Закрыл и стал одеваться. Вышел на улицу: машина Жени стояла у подъезда, хозяйка сидела внутри.

Я сел. Помолчали. Наконец, подобрал нужные слова:

— Я не уйду, — как ребенок, ткнулась в подмышку, беззвучно, безнадежно. Слова долго не шли, вцепилась в рубашку, пытаясь хоть выплакаться, не получалось. В машине слишком сильно работал кондиционер.

— Я не хотела… его. Только ее.

— Я это понял.

— Понимаешь, хотела остаться с ним. Я ведь не убивала, я только хотела разлучить, навсегда, чтоб ушла и… и чтоб остался со мной.

— Понимаю.

— Потому и пробралась… пришла к ним. Он написал мне записку, ты ее прочел, — я покачал головой, — неважно. Написал, что не может без нее, со мной, что уходит, совсем уходит. Я пришла, мы пытались говорить, нет, с ними невозможно даже выкричаться. Лариса, она как ребенок… у нее такие глаза… я, понимаешь, я… Проход как раз открылся, я втолкнула ее внутрь и нажала на рычаг. Я думала, так закрою, а мешки высыпались. Утяжеления эти. И только потом захлопнулось… Он не успел.

— Я понимаю, — ее руки сжали сильнее, ткань начала рваться.

— Я ждала, что он будет кричать, ругаться, что он… а он приказал уйти. Весь белый, чужой, приказал, я не смела, я не узнавала его больше. Смотрела, и не видела. Чужой, совсем чужой. Испугалась, вышла. Я еще долго ждала, думала, не решится. До последнего думала, до вчера, пока не узнала о машине, пока ты не сказал, я все надеялась, я ждала.

— Я тебя понял, — ткань треснула, Женя отпустила рубашку.

— А он ушел. Как, куда, не знаю. Не звонил, ничего, только… ведь он в тот же вечер ушел?

— Той ночью.

— А система охлаждения?

— Не знаю. Наверное, уже позже, — если хватило запасенной энергии, если аппарат не выдал системный сбой во время схлопывания, если… Коротков лучше других знает десяток этих «если», а я лишь строю догадки, основанные на незнании других. — Мы можем надеяться, что все получилось. Что он все рассчитал правильно, и теперь окажется в ее времени.

— Должны надеяться, — поправила она и замолчала. Заговорила, когда тишина начала звенеть в ушах: — Прости, что ничего не сказала сразу. Я… я боялась, что ты откажешься. И мне не повезло… сторож отравился. Влад звонил, сообщал, что его из комы вывести не могут. Поэтому я начала крутить, мне хотелось, чтоб ты… помог, рядом был, чтоб защитил, если что.

— Я не откажусь, — ватными руками обнял ее. Женька, наконец, всхлипнула.

— Я подлая, низкая и подлая. Ты все прекрасно знаешь. Но зачем-то я нужна тебе. Скажи, ты…

— Я не уйду, — она вздохнула. Отвернулась. В зеркало я видел, как она плачет. Наверное, стало легче. Нам обоим.

Тело Короткова обнаружилось в заброшенной лаборатории через три года после ее закрытия.