Ирина Зарубина - Компромат

— Линочка, съешь еще пирожок. — Клавдия Васильевна почувствовала, что Волконская постепенно начинает заводиться. Бедняжку всегда заносило, когда речь заходила о ее работе.

— А вот так! — Лина скрючилась на стуле, скорчила ужасную рожицу, левой рукой прикрыла челюсть, а правую вытянула вперед.

— Забавно… — натянуто улыбнулся Михаил. — У вас чертовски интересная работа. Так сказать, расширяет кругозор и закаляет характер.

— Да уж, характер у меня — будь здоров, — с гордостью произнесла Лина. — Не каждый мужик выдержит. Особенно в последнее время, когда мода пошла на всякие извращения. На днях нашли паренька, белобрысого такого мальчишку. Несколько раз пырнули ножом в область сердца, но не в этом суть… Ему еще и веки бритвой срезали, представляете?

— С трудом, — поежился Подколзин.

— А вы представьте, лежит перед вами паренек и глядит на вас вот такими глазищами! — Она растопырила пальцы на обеих руках. — Вот такими, не преувеличиваю.

— Ой, смотрите, снежок пошел. — Дежкина предприняла отвлекающий маневр, стараясь переключить внимание Волконской и Подколзина на погоду. — Надо же, пушистый-пушистый!

— Это идея… — обернувшись к окну, проговорил Михаил. — Почему бы не снять документальный фильм о женщине-медэксперте? Это будет сенсация. День за днем хроникально прослеживать все события…

— Вот так? — шутливо обиделась Клавдия Васильевна. — А как же «Госпожа следователь»?

— Вы — само собой, — спохватился Подколзин. — В конце концов, одно другому не мешает. Линочка, что вы об этом думаете?

— Это шутка? — Волконская переводила изумленный взгляд с Михаила на Дежкину и обратно. — Вы меня решили разыграть?

— Линочка, у вас есть все шансы стать настоящей «звездой»! — затараторил Подколзин. — С вашей внешностью, с вашим обаянием самое место на экране, а не в морге.

— Вы хотите снимать обо мне фильм? — голос Волконской надломился.

— Хочу! Безумно хочу! Но на организацию съемочного процесса понадобится не так мало времени… — Михаил озабоченно почесал в затылке. — Давайте так с вами договоримся: оставьте мне номер своего домашнего телефона, и, как только все выяснится, я с вами немедленно свяжусь.

— Да-да, конечно, — радостно закивала Волконская и размашистым почерком начертила семь цифр на обратной стороне так и не дописанного Михаилом заявления.

Именно в этот торжественный момент в кабинет ввалился Чубаристов. Он был несколько удивлен, что после его появления не последовало обычной (охи-ахи-вздохи) реакции присутствующих, но виду не подал. Все внимание сконцентрировал на себе какой-то незнакомый парень в джинсовой куртке. И даже Лина Волконская, обычно задыхающаяся от чувств при встрече с Виктором, на этот раз лишь наградила его мимолетным взглядом и весьма равнодушным «здрасьте».

— Мордасте, — хмуро ответил Чубаристов и, склонившись к Дежкиной, шепнул ей на ухо: — Поболтать надо…

А Подколзин уже вспоминал очередной «прикол» о мифическом дяде Степе, эдаком собирательном образе всех работников осветительного цеха, который по пьяной лавочке вечно попадал во всякие идиотские ситуации и с блеском из них выкручивался.

Сгибаясь в три погибели и размазывая по щекам слезы, Лина отчаянно хохотала. Чубаристову показалось, что хохотала она чуть громче, чем это было необходимо, и он оценил поведение девушки как начало некой эротической игры, призванной вызвать у Виктора чувство ревности или что-то в этом роде. На самом деле он конечно же ошибался (у Волконской просто было хорошее настроение, ей действительно было весело с Подколзиным), но тем не менее Чубаристов неожиданно почувствовал уязвленность и, не сдержавшись, раскатисто гаркнул:

— Потише можно?

— Можно, только осторожно, — беззлобно парировал Михаил.

Этой, в общем не очень смешной реплики было достаточно, чтобы Лина вновь засмеялась, и Виктор вновь принял этот смех на свой счет.

— Почему в кабинете посторонние? — строго обратился он к Клавдии Васильевне.

— Мишенька не посторонний, — от такого напора Дежкина невольно скуксилась. — Он тот самый оператор с телевидения, про которого я тебе рассказывала, помнишь?

— Накурили тут! — Виктор уже не знал, к чему придраться. — Дышать нечем. Совсем рядом есть специально отведенное место для курения.

— А действительно, пойдемте на лестницу, — предчувствуя нежелательную ссору, предложила Лина.

— Почему нет? — с готовностью откликнулся Михаил.

— Мишенька, вы далеко не уходите! — взмолилась Клавдия. — Нам еще фотороботы составлять.

— Клоун, — именно так Виктор отозвался о Подколзине, когда Лина и Михаил ушли. Впрочем, мысли о поражении на любовном фронте занимали его недолго. Буквально через несколько секунд Чубаристов снова был подтянут, сосредоточен и свеж. — Значит, так… Все, что я тебе сейчас скажу, должно остаться между нами, ясно?

— Ясно. — Сердце Клавдии Васильевны сжалось в нехорошем предчувствии. — Ты выяснил?

— Да. Эти ребята были специальными агентами и выполняли секретное задание.

— А в чем оно заключалось?

— Повторяю: задание — секретное, мне ничего о нем не известно.

— На кого они работали?

— Не знаю.

— В таком случае с чего ты взял, что они были спецагентами, а не случайными прохожими?

— Я откопал их рожи в картотеке МВД.

Жила-была лиса. Любила она греться на солнышке на уютной зеленой полянке, но очень не любила, когда в эти моменты рядом появлялся кто-то еще.

Всех гнала лиса прочь от своей полянки.

Вот такая она была вредная.

И вот однажды лежит лиса на солнышке, потягивается от удовольствия — и вдруг видит, что рядом из кустов чей-то хвост выглядывает.

«Это еще что такое? — подумала лиса. — Кто посмел забрести на мою полянку и греться рядышком со мной на моем солнышке?»

Вслух же она сказала:

— Ну-ка уходи прочь, кто бы ты ни был, а то хуже будет!

А хвост как лежал, так и лежит себе.

Разозлилась тогда лиса, прямо белая стала от злости и как ухватит зубами этот хвост!

И тут же взвыла от боли.

Хвост-то оказался ее собственный.

Эту немудреную сказку читала детям на ночь перед сном Клавдия, когда они еще были маленькими. Сначала Максиму, а потом, через несколько лет и Ленке.

Ленка очень смеялась над злоключениями вредной лисы, прямо-таки покатывалась от хохота, и Клавдия смеялась вместе с ней.

Мораль сказки: глупость сама себя наказывает.

После разговора с Чубаристовым Дежкина отчего-то вспомнила про лису, ухватившую себя за хвост.

Теперь, выходит, этой лисой была она сама.

Таинственная четверка из толпы на демонстрации оказалась из одного с нею ведомства.