Джоди Пиколт - Все новые сказки

Леонард предпочитал делать летательные аппараты, которые в реальности никогда не отрывались от земли; собственно, многие из них вообще конструировались не для полета. «Криптоавиация», – раздраженно проворчал один куратор. Леонард работал по чертежам и фотографиям, рисункам и не поддающимся классификации материалам, найденным в архивах, для разбора которых в свое время наняли Мэгги Бливин. Архивы хранились в дубовых каталожных шкафах 20-х годов ХХ века. Официально архив именовался «Коллекция периода до Лэнгли». Но весь музей, в том числе сама Мэгги Бливин, именовали ее «Психархив».

После того как Леонард волею судеб сделал карьеру, Робби и Эмери иногда после работы поднимались наверх и навещали его в библиотеке. В те времена можно было шататься по мастерским и запасникам, по библиотеке и архивам без специального пропуска, без проверки службой безопасности. Даже в книгу посетителей не требовалось записываться. Робби ходил к Леонарду просто за компанию, а вот Эмери был очарован тем, что Леонард откапывал в «Психархиве». Зернистые черно-белые фотоснимки предполагаемых НЛО, отпечатанные на машинке стенограммы разговоров с погибшими русскими космонавтами в пустынях Невады, рассказ о свадьбе раэлитов [126], на которой среди гостей присутствовал сияющий малиновый шар. Была также большая картонная коробка, подаренная вдовой легендарного ракетного конструктора – коллекция порнографии 50-х годов ХХ века в категории фетишизма ног. И бобина с 16-миллиметровой кинопленкой, на которой несколько пионеров авиации делали нечто непристойное с пятнистой свиньей.

– А то кино про свинью сохранилось? – спросил Робби, любуясь бипланом с элеронами в фиолетовую полоску.

– Продали с аукциона, чтобы купить более ценные экспонаты, – сообщил Леонард.

Он убрал всякую всячину с кресла и пригласил Эмери присесть, а сам пристроился на краешке стола. Робби тщетно поискал другой стул и опустился на пол у мусорной корзины, доверху заваленной пустыми пузырьками от лака для ногтей.

– Итак, у меня есть идея, – возвестил Леонард. Он неотрывно глядел на Эмери, словно кроме них двоих в кабинете никого не было. – Идея, как помочь Мэгги. Помнишь «Беллерофонт»?

Эмери наморщил лоб:

– Смутно. Та старая хроника авиакатастрофы?

– Гипотетической катастрофы, – возразил Леонард. – Никаких обломков так и не нашли. Все только предполагают, что аэроплан разбился. Но ты правильно говоришь насчет «Беллерофонта». Этот фильм показывали в нашей галерее. В галерее Мэгги.

– Точно! Фильм, который сгорел! – вставил Робби. – Помню-помню, пленка застряла в барабане, кажется. Пожарная сигнализация среагировала на дым, провели полную эвакуацию. Тогда все напустились на Мэгги – решили, что она неправильно вставила пленку.

– Она тут ни при чем, – возмутился Леонард. – Один техник напортачил – он мне пару лет назад признался. Накосячил с вентиляцией, лампочка проектора перегрелась, и пленка запылала. Он говорил, что его всегда мучила совесть за то, что Мэгги выперли.

– Ее же не за это уволили, – Робби уставился на Леонарда исподлобья. – Дело было в НЛО…

Эмери прервал его:

– Они на нее взъелись, Роб, тут каждая собака знала: все эти отставники из дирекции бесились, что у них под ногами путается баба. Она же в ВВС не служила и все такое. Просто они не сразу ее доняли, потребовалось несколько лет. Гады проклятые. Я даже подписи под обращением собирал. Не помогло.

– Ничего бы не помогло, – вздохнул Леонард. – Она была гений. И есть! – торопливо добавил он. – Вот я и подумал…

Он соскочил со стола, порылся в углу, вытащил большую картонную коробку.

– Посторонись-ка.

Робби встал. Леонард принялся вынимать из коробки всякие разности и бережно расставлять на столе. Эмери тоже поднялся на ноги, чтобы не мешать, вжался в закоулок рядом с Робби. Они наблюдали, как Леонард раскладывает стопки бумаг, фотоснимки 10×15 с измятыми краями, выцветшие чертежи и старый фильмоскоп для 35-миллиметровой пленки. Все это дополнялось несколькими большими конвертами из коричневой бумаги, обвязанными красным шпагатом. Наконец Леонард встал на колени перед коробкой и, соблюдая величайшую осторожность, запустил в нее руки.

– Наверное, там ребенок Линдберга [127], – прошептал Эмери.

Леонард встал с колен, баюкая на ладонях нечто. Развернулся. Поставил на середину стола.

– Обалдеть! – присвистнул Эмери. – Леонард, ты превзошел самого себя.

Робби наклонился, чтобы разглядеть получше: модель летательного аппарата. Он подумал «летательного», хотя у него не укладывалось в голове, что кто бы то ни было, даже Леонард или Мэгги Бливин, поверит в способность этой штуковины подняться в воздух. Корпус как у «Цеппелина», острый, чуть курносый нос, как у «Локхид Старфайтера» [128]. К корпусу подвешена корзина, заполненная крохотными шестеренками и цепными передачами, а под корзиной – какое-то устройство с тремя колесами, вроде велосипеда, но к колесам прикреплены десятки плоских закрылков – каждый не крупнее ногтя – и совсем малюсеньких пропеллеров.

Мало того, весь аппарат был облеплен крыльями: они торчали на каждом дюйме корпуса. Этакий замороженный взрыв – во все стороны щетинятся куски парусины и бальзы, обрывки бумаги и марли. Крылья как у птиц и крылья как у летучей мыши; квадратные крылья а-ля воздушный змей, рули высоты и полые проволочные конусы; длинные трубки (внутри них Робби увидел множество ветроотражателей и клапанов). Элероны и распорки, вставленные между крыльями, образовывали головокружительный лабиринт. Все это скреплялось тонкими золотыми нитями, моноволокнами и, похоже, человеческими волосами. Аппарат был ярко раскрашен во все цвета радуги: фиолетовый и изумрудный, алый, пурпурный, золотой, а кое-где глянцевая поверхность была инкрустирована какими-то блестящими штучками – осколками зеркала или цветного стекла, панцирями жуков, блестками слюды.

Наверху, поднимаясь над фюзеляжем точно шляпка здоровенного гриба, красовался легкий зонтик из гнутого бамбука, обтянутый пестрым шелком.

Короче, аэроплан братьев Райт при взгляде через калейдоскоп.

– Фантастика! – воскликнул Робби. – Как ты его смастерил?

– Остается только проверить, полетит ли он, – заявил Леонард.

Робби разогнулся:

– Эта фиговина? Летать? Да ты что?!

– Оригинал летал, – Леонард прислонился к стене. – Я вот как считаю: если мы сможем воспроизвести условия полета – те же самые, в точности – все получится.

– Но… – Робби покосился на Эмери. – Оригинал не летал. Он разбился. В смысле, гипотетически разбился.

Эмери кивнул.

– К тому же на борту был человек. Маккартни…

– Макколи, – поправил Леонард.