Майк Гелприн - Фантастика и Детективы, 2014 № 6 (18)

Итак, он просто появился из ниоткуда и предложил услуги Корпусу. Официальный контакт, дипломатический этикет со всяким там обменом верительными грамотами, урода волновали мало. Он даже не стал искать соответствующие департаменты. Просто нагрянул в штаб-квартиру Корпуса (который в то время подселили к полицейскому управлению) и пояснил первому встретившемуся на пути офицеру на своих жутких пальцах, что если не принять меры, то континуум попросту схлопнется.

— Похоже, наши попаданцы всерьёз достали кого-то в преисподней, — заметил на это босс.

Какой-то шутник посоветовал лохматому пришельцу подождать ответа начальства на штрафной стоянке. Там я его впервые и увидела: за металлической сеткой среди ржавых автомобилей, сидящим на капоте одного из них. Да и шерсть его в лучах заходящего солнца выглядела такой же ржавой, как невостребованная рухлядь.

Разглядывала я тогда пришельца с минуту, не больше. Взглянула да и пошла себе дальше — то есть на службу. А служила я в оперативной группе и выходила в ночную смену. А Финн увидел через окно и сделал соответствующие выводы, да так поспешно, что меня уже через минуту его помощник перехватил в холле. Перехватил — и к начальству на ковёр.

— Ты что же, совсем его не боишься? — спросил босс, прохаживаясь по кабинету.

Я пожала плечами и, словно желая удостовериться, посмотрела на пришельца внимательней. Из окна третьего этажа он и вовсе выглядел несчастным зверьком.

— Нет, господин полковник.

— Вот что, Павла. У Махалыча я тебя забираю. Будешь теперь автономно работать. По спецзаданию.

Пусть страха от близости монстра я не испытывала, но это вовсе не значит, что с Чудом-в-перьях приятно было проводить время. Он на тебя обычно как на таракана смотрит. Не на тебя конкретно, а вообще на всех людей, но рядом-то только ты. Ох, неприятно под таким взглядом ходить.

Стараясь выглядеть обыкновенной сбежавшей из зоопарка парочкой — гориллой и молодой докторшей, мы пробирались через Тройский парк напрямик, игнорируя удобные дорожки. Мне показалось, что непоколебимый Страшила слегка занервничал. Жаль, у него хвоста нет, тогда по хвосту можно было бы угадывать настроение. Но и других признаков хватало. Чудо-в-перьях шагал быстро, размашисто — необычная для него манера ходьбы, а для его относительно коротких ножек — наверняка большое напряжение. Его ноздри подрагивали так и эдак, словно ловя скрытые для непосвящённых нюансы тонких ароматов мироздания.

Вскоре мы увидели очередной труп. Парень лежал между кучами мусора и жухлых листьев с травой и выглядел худющим, как древнеегипетская мумия.

— Он точно умер не три тысячи лет назад? — спросила я, приступая к осмотру, и тут же воскликнула: — Вот жопа! Это не наш клиент!

Тогда Чудо-в-перьях впервые посмотрел на меня как на равного, ну или как на почти равного, и от этого взгляда меня чуть пот не прошиб. Мало ли что я тут вслух бренчала про напарника или партнёра. Спросу с меня сейчас никакого и ответственности тоже. Я всего лишь при мохнатом пришельце вроде секретаря и посыльного.

— Вот этот как раз наш клиент и есть, — сказало Чудовище.

Его непривычная многословность имела веские основания.

На руке трупешника был наколот синий номерок, и вряд ли это свидетельствовало о новой моде в культуре тату. А над вторым шейным позвонком нашёлся свежий разрез от операции. Тут и гадать долго не нужно. Кто-то вставил подопытному кролику чип и не успел даже толком наложить шов. А дальше — понятно. Чип нашёл организм подходящим, прорастил ножки в нервные окончания и вошел в резонанс-контакт с мозгом, а парень, даже не подозревая о всех возможностях темпорального имплантата, наверняка пожелал перед смертью слинять из нацистской операционной. Ну и слинял. Здесь уже околел, можно сказать повезло — на свободе умер.

— Вызвать подкрепление? — спросила я у Чуда.

— Он один. Мёртвый. Неопасно.

Только теперь всё и завертелось по-настоящему.

— Я пробью номерок по базе данных, — пообещала я Чудищу, но тут же и осадила сама себя.

Какая к чертям база? Нет у нас таких баз. Если есть, то в исторических институтах или фондах, там жертвами фашизма и концлагерями занимаются. Когда подключились эксперты, дело веселее пошло.

— Чип этот был активирован две недели назад парнем по прозвищу Клуб, — сообщили по радиоканалу, когда я уже вернулась в центр. Клуб являлся одним из боевиков группы «Мюнхен Аватар».

— Но мы нашли не его тело? — уточнила я, хотя и так было понятно. Иначе к чему весь кипиш?

— Нет, не его. Личность подтвердить не удалось, нет данных. Сделали запрос в архив Международной Службы Розыска в Бад-Арользене. Но уже теперь можно сказать, что наш клиент был, скорее всего, заключённым концлагеря Аушвиц, а судя по четырёхзначному номеру, попал он туда примерно в мае-июне сорок первого года.

— Почему Освенцим, почему не Терезин? — буркнула я. — Было бы логично поближе к Праге зэков держать. Чего их издалека-то возить?

— А то, что Клуб сотоварищи сорок первым годом не интересовались, тебя не смущает? — спросил с сарказмом Финн. — Они в тридцать восьмой прыгают, в крайнем случае — в начало тридцать девятого, позже нет смысла. А тогда и номерков в концлагерях ещё не кололи.

— Выходит, нацисты пару лет к нашим чипам ключики подбирали?

— Ну или Клуб продержался там два года.

— Среди нацистов? Шутить изволите?

В общем, серьёзная тема пошла. На следующий день поступили данные архивной проверки и подтвердили худшие опасения. Нацистские уши из диверсии торчали доподлинно. А нацисты всем врагам враги. Не попаданческое хулиганьё какое-нибудь. Одно дело, когда наши уродцы в прошлое бегают, и совсем другое, когда тамошний товар сюда прибывает, пусть даже и подневольно. Тут уж во все колокола звонить надо. Случай чрезвычайный.

Как он чувствовал попаданцев — не знаю, но как-то чувствовал. Ни приборов у него никаких не было при себе, ни связи со своими сородичами. И потом — он явно принюхивался, прежде чем взять след. Как есть колдун.

Очередной трофей оказался живёхоньким. Погоняться пришлось, хоть Чубакка и угадал место. А когда поймали, обнаружилось, что трофей наш без номерка на руке. Это уже не попаданец, получается, и даже не жертва эксперимента, а скорее засланец. И потому за него взялся лично начальник оперативной группы.

Махалыч допрашивал пленника с таким ожесточением, словно тот Московский Кремль собирался взорвать, не меньше. Русские вообще нервно относятся к предателям, особенно к соплеменникам. А этот оказался именно соплеменником Махалыча и вроде бы добровольно согласился чип на себя поставить.

— Выслуживался, падла, перед фашистами! — сплюнул Махалыч.