Тед Косматка - Мерцающие

– Давай уже засранца в машину.

Двое вздернули меня под руки, открыли багажник и впихнули меня внутрь. «Поло» хомутами стянул мне запястья за спиной, пережал сосуды. Оставь так подольше – и я лишусь рук. Вряд ли это имело значение.

Они забросили Сатвика прямо на меня и захлопнули багажник.

Мертвый вес придавил мне ноги, а когда машина накренилась на выезде из гаража, я почувствовал прижавшееся к спине плечо Сатвика и его бедро поверх своей икры. Кровь, просочившись сквозь брезент, впитывалась в мою рубашку.

Впереди негромко и спокойно разговаривали, но слов я не разбирал. Оно и к лучшему. Я не желал их слышать. Сатвик умер. Я тоже умру. Я подумал о сестре. О матери с отцом. О словах Сатвика: «Люди забывают, что когда-нибудь умрут». Хохот подступал как безумие. Я понял, почему забывают. Людям приходится забывать. Потому что это невозможно удержать в памяти. Не умещается. Собственное небытие. Конец всему. Что, мир мигнет и погаснет? Или что-то еще будет? Что-то после.

«Рейнджровер» остановился. Очень скоро мы снова двинулись, свернули, свет вдруг стал ярким, желтым. Дневной свет сквозь стекло. Мы выехали из гаража на городскую улицу.

Машина пошла быстрее. Я вспомнил слова «Поло» в пентхаусе. «Отпустим вас», – сказал он. Во лжи порой попадается частица правды. «Выбросим в парке». Я легко представлял, как нас с Сатвиком зароют, глубоко и темно, так что никто никогда не отыщет. Легко.

Поездка продолжалась, шумела улица. Только через несколько минут тихий разговор на переднем сиденье вдруг прервался. Внезапное молчание.

Я это заметил, но не сразу осознал. Молчание было не таким, как когда разговор окончен. Голоса отрезало, словно их что-то отвлекло. Как будто они что-то увидели. Я почувствовал, как машина замедляет ход.

Голос «Поло» тихо протянул:

– Что за хрень?

– Скажи, чтоб отвалила с дороги на фиг.

– Что она делает?

– Эй…

Визг шин.

– Осторо…

А потом удар, и мир опрокинулся набок.

Удар оглушил – меня отбросило на люк багажника и покатило от стены к стене, а сверху блестящим водопадом хлынуло разбитое стекло. Машина скользила, лежа на боку, из бывшего окна мне в лицо сыпались искры. Когда движение наконец прекратилось, я лежал на спине, зажав коленями собственную голову. Нет, не так – это были колени Сатвика, а не мои. Крушение смешало наши тела. Я сдвинулся и высвободил руку – хомут ослаб от толчков. Когда я вытащил из-под себя запястье, в нем забилась кровь. Сатвик так и лежал, навалившись на меня, отвернув лицо, словно от стыда. Я визжал. Заметил это, только когда голос сорвался. Я подавился собственным пронзительным визгом.

Я переполз к заднему окну. За ним была городская улица: с одной стороны склады, с другой – решетчатый забор. Какая-то стройка. Такое пустынное место выпало не случайно. На тротуаре, разинув рот, стоял единственный пешеход – старуха с полиэтиленовыми пакетиками из бакалеи в обеих руках. Ударившая нас машина, коричневый седан, остановилась дюжиной футов дальше. Она продолжала движение после столкновения и наткнулась на фонарный столб. Наша опрокинулась набок, усеяв улицу обломками крушения.

Меня насторожил хлопок листового металла – водительская дверца седана распахнулась. Я увидел ступивший на дорогу ботинок, а дальше не стал смотреть, извернулся и выкатился на мостовую. В ноздри ударил запах бензина, осколки стекла вонзились в ладони и колени. Я одолел дюжину футов и только тогда обернулся, услышав сзади шум. «Поло» успел выползти из машины – через ветровое стекло, оставляя за собой кровавый след. Ноги его торчали под странным углом, и он кричал. Старуха выронила пакеты и побежала. Упаковка коки ударилась о бетон и взорвалась. И тогда я увидел еще одного человека.

Он подходил с другой стороны улицы. Высокий, бледный, бородатый. На голове короткая щетина. В руках пистолет.

В глаза бросались шрамы. Они исчертили его кожу глубокими выпуклыми морщинами. Словно бомбист свел слишком близкое знакомство с собственными изделиями. Наши глаза встретились, и он едва ли не кивнул. Подходил, кривя губы в усмешке. Вдалеке завыла сирена.

Мужчина навел пистолет в разбитое ветровое стекло. Ничего не сказал. Хлоп, хлоп, хлоп, хлоп. Все случилось так быстро. Пули ударили в плоть и металл. У водителя не было ни единого шанса. Адреналин хлынул мне в кровь, как из шланга. Я пополз, лишь бы оказаться подальше от бойни. Оглянулся, не идет ли за мной высокий. Он обошел машину и подходил теперь к «Поло». Тот еще двигался, рывками волоча переломанные ноги. Высокий опрокинул его пинком, и до меня донеслось рваное дыхание. У «Поло» на губах пузырилась кровь. Сломанные ребра проткнули ему легкое. А потом ботинок наступил «Поло» на горло, вдавив в мостовую. Глаза его выкатились из глазниц. Секунду спустя раздался громкий щелчок, дыхание оборвалось. Человек со шрамами перевел взгляд на меня, и я застыл. Не смел шевельнуться. Он обогнул «ровер» сзади. Присел рядом с Сатвиком, наполовину вывалившимся наружу, но все еще завернутым в брезент. Почти нежно отвел полотно от лица. А может быть, нежность мне почудилась.

Темные глаза Сатвика смотрели в далекую даль. На что-то не здесь. Я понадеялся, что на что-то хорошее.

– Уже мертв, – сказал высокий.

– А второй?

Я повернул голову, но не увидел женщины – только слышал ее голос. Человек со шрамами взглянул на меня. Наши глаза снова встретились. Сирены звучали громче.

– Еще жив, – сказал он, – но ранен.

Я видел, как он поудобнее перехватил пистолет, но ствола не поднял. Из дула тянулась тонкая струйка дыма.

– Проще прикончить, – сказал он.

– Нет, – возразил женский голос. Знакомый голос, сообразил я. И тут же увидел ее – она вышла из-за опрокинутой машины. Увидел рассекший ей бровь шрам. Эта женщина спасла меня от пожара. – Викерс велел его забрать, – сказала она, – значит, забираем.

Сирены миновали старый фургон. Он был из тех, что использовались для перевозки мебели, – квадратная коробка на колесах. Мы с женщиной ехали в кузове. Человек со шрамами сел за руль. Я прислонялся к борту у него за спиной и позвоночником чувствовал вибрацию.

Я смотрел на сидевшую напротив женщину.

– Кто вы?

– Друзья, – ответила женщина.

– Не ври ему, – предупредил водитель. – Плохое начало.

Она хмыкнула. Может быть, в знак согласия. Или засмеялась. В этот момент навстречу нам вывернула из-за угла еще одна полицейская машина с маячками. Я сквозь ветровое стекло кабины смотрел, как проскочили мимо копы.