Джош Бейзел - Дикая тварь

– Мисс, – говорит Фик, – мисс!

– Это вы мне? – наконец спрашивает Вайолет.

– Вам, конечно.

– Не передашь супчик? – просит она Мигеля.

Я как раз тоже положил глаз на кукурузный суп. С детства его не ел. Особенно такого, когда сверху корочка, чуть-чуть подгорелая по краю.

Мигель пододвигает ей супницу. Фик повторяет:

– Почему эволюция должна противоречить Библии?

– Не знаю, – отвечает Вайолет. – А она должна?

– Я считаю, нет.

Вайолет зачерпывает суп:

– Вот и хорошо.

– Однако я должен сказать: хотя многие, кто верит Библии, уважают ученых, немногие ученые уважают людей, которые верят Библии. Отчего так?

– Понятия не имею, – говорит Вайолет.

– Вот вы веруете в то, что сказано в Библии?

Она смотрит на него:

– Вы что, интересуетесь моим вероисповеданием?

– А что, вы атеистка? По моему опыту большинство ученых – атеисты [53].

– Пожалуй, я не уверена, что в мире вообще бывают атеисты, – отвечает Вайолет. – Каждый верит во что-нибудь иррациональное, хотя бы, например, в то, что будет счастливее, если обзаведется машиной получше. – Она поворачивается ко мне: – Только не гони на мою тачку. Подключайся, как захочешь, но не гони на мою тачку.

– По-вашему, верить Библии – иррационально? – спрашивает Фик.

Вайолет обводит взглядом всех за столом. Дэл и Мигель кивают, подначивая ее. Я просто ем, но я впечатлен. Я никогда не спорю с людьми, чье мнение мне безразлично.

– Верить в то, что это Слово Господа? – говорит она. – Ну, не знаю. Какие тому есть подтверждения?

– Людей, которые верят в это, – больше, чем тех, кто не верит.

– Стало быть, истина определяется демократическим голосованием?

– Нет, но если не существует доказательств обратного, коллективная мудрость – неплохое подспорье.

– Доказательства обратного существуют . В Библии сказано, что люди были сотворены на той же неделе, что и планета. Иисус говорит, что конец света настанет еще при жизни его слушателей. Вы можете как угодно вертеть смысл этих утверждений, чтобы они не противоречили вашей гипотезе, но это никак не будет рациональным. Это просто вера.

– Не знал, что в вере есть что-то ущербное.

Вайолет смотрит на него:

– Разве я начала этот разговор?

– Нет…

– Хорошо. Я не говорила, что в вере есть что-то ущербное. Но, очевидно, она вас не так уж и удовлетворяет, раз вы испытываете потребность докапываться до таких, как я, и склонять к своей точке зрения.

– Ух ты! – выдыхает Дэл.

Фик говорит:

– Пожалуйста, давайте соблюдать приличия.

– С чего бы это? – разошлась Вайолет. – До сих пор ведь никаких приличий никто не соблюдал. Вот что непонятно мне: с каких это пор слово “религия” означает не “то, во что люди имеют право верить”, а “идеи, которые все остальные обязаны уважать , даже если они откровенно ошибочны”? И почему это не работает в обе стороны? Вы же явно не считаете нужным уважать рациональность.

– Может, я просто не понимаю, почему вера в эволюцию рациональна. Доказать теорию эволюции пытаются со времен Дарвина, и до сих пор это всего лишь теория. – Он с улыбкой смотрит на соседей. – Вот что я называю верой.

Вайолет уставилась на него:

– Вы это серьезно?

– Абсолютно.

– Теория эволюции – это теория в пифагорейском смысле, то есть общее правило, которое подтверждается множеством примеров в реальном мире. А не в том смысле, что у нее нет доказательств. Доказательства этой теории появляются постоянно. Каждый раз, заболев гриппом, вы доказываете теорию эволюции. – Вайолет напоминает мне: – Я уже говорила, подключайся, когда захочешь.

– Это что, судак? – говорю я.

– Да я про разговор.

– Я с тобой совершенно согласен.

– Так может, вы ответите на вопрос, который я задал? – говорит мне Фик.

– Это вряд ли.

– Эволюция происходит, потому что все живое старается выжить, так?

– Так.

– Но само это желание – воля к выживанию, – откуда оно взялось?

– Я сдаюсь.

Вайолет наступает мне на ногу.

– Хотя вот доктор Хёрст знает, – добавляю я.

Вайолет вздыхает и опускает вилку:

– Для эволюции не нужна воля к выживанию. Для эволюции достаточно тенденции к выживанию. Если взять кучку разных молекул и любые две из них случайно проявят тенденцию к соединению, то в конце концов получится соединение из этих двух молекул. Если некоторые из этих соединений случайно образуют такую форму, что они проявят тенденцию соединяться с другими соединениями, они сформируют более сложные конфигурации. И так до тех пор, пока не получатся организмы. Воля к жизни может оказаться преимуществом для животных, обладающих таковой, но она – следствие эволюции, а не ее причина. Актинии хотят выжить не больше, чем героин хочет попасть в вену наркомана. И то, и другое просто проявляют такую тенденцию в определенных условиях.

– А как насчет второго закона термодинамики? – заявляет Фик.

– Я как раз хотел об этом спросить, – вставляет Мигель.

– И я тоже, – вторит Дэл.

– А что с ним не так?

– Ну, вы только что рассказали нам, причем пространно, что кучка молекул может соединиться в случайном порядке и стать человеком. Но второй закон термодинамики учит нас, что все имеет тенденцию к энтропии и хаосу, а не к сложности и организации. Значит, эволюция – просто случайное исключение из этого правила?

Вайолет явно раздражена:

– Второй закон термодинамики учит, что тенденцию к энтропии имеют замкнутые системы. Земля – не замкнутая система. Она постоянно получает материю и энергию из космоса. Она непрерывно получает сто двадцать петаватт энергии от одного только Солнца [54], большая часть которой снова рассеивается в космос. Эволюция не должна быть энтропичной, потому что она происходит в Солнечной системе – кстати, тоже не замкнутой, – которая сама по себе энтропична. Вы просто ничего не понимаете в физике. Знаете, – продолжает она, распаляясь, – наверное, в этом все и дело. Вам хочется верить, что все, чего лично вы не понимаете, – либо ошибочно, либо в принципе непознаваемо. Вы не понимаете физику – значит, физика ошибается. Вы не понимаете биологию – значит, биология ошибается. Все, чего вы не можете постичь своим умом, становится для вас аргументом в пользу сияющего дедушки с бородой, потому что уж его-то вы хотя бы можете себе представить. А поскольку вы на самом деле не хотите ничему учиться, “сияющий дедушка с бородой” служит вам объяснением для всего на свете. И теперь я с какой-то радости должна эту позицию “уважать”. Но что здесь вообще уважать?

Фик скалит зубы:

– Ой, ну будет вам, теперь…

– Позвольте теперь задать вопрос вам , – перебивает Вайолет.

– Только если…