Ирина Стрелкова - Шах помидорному королю. Повесть

- Итак, с помощью логики я установил, что Гриня прежде в Путятине не бывал. Это его первое появление. Он сидит на лавочке во дворе знахаря и вдруг слышит, как местные старухи начинают судачить на самую актуальную городскую тему - ограбление универмага. Гриня приходит в ярость. И тут он, конечно, допустил промах, спешно покинув подворье знахаря. Ему-то известно, как устрожается обстановка в городе, где только что совершено крупное и дерзкое преступление. Надо было действовать осмотрительно. А Гриня ошибается еще раз, когда обнаруживает за собой «хвост» и очень умело от него отрывается. Ему и в голову не пришло, что «хвост», то есть я, горел желанием помочь больному человеку. Все могло бы закончиться ничем, если бы не профессиональная ловкость, с которой Гриня ушел от преследования. Этим-то он себя и выдал! С той минуты я стал угадывать мысли Грини, и получилось так, словно мы с ним вступили в решающий поединок…

Фомин предупреждающе кашлянул.

- Коля, береги нервы, - мягко посоветовал Володя. - Все знают, что не мне был поручен розыск преступника. Однако… Один случай, другой, третий… У меня появилась возможность разработать теоретически и применить на практике оригинальный метод расследования, основанный на случайных соприкосновениях двух разных дел. И мой метод оказался плодотворным. В сочетании с накопленными годами знаниями родного Путятина. Я так и сказал удивленному моей удачей опытному следователю: «Я ищу не только улики и не только отпечатки пальцев - мне виден след, оставляемый преступником в тихой и прозрачной жизни Путятина».

- Замечательные слова! - Альбертовна и Даниловна захлопали в ладоши.

Фомин возмутился - ну, это уже нахальство! Наглое вранье!

- Когда ты говорил? Где? Кому?

Володя молча развел руками. О, великий русский жест! Всего лишь легкое движение рук в стороны - и фраза, придуманная «на лестнице», не вызывает сомнений, она входит в историю как подлинный факт, подтвержденный очевидцами.

- А теперь немного музыки.

Володя подошел к граммофону, покрутил для вида заводную ручку. Молодец Витя Жигалов! Оживил ретро-технику, внутри старинного ящика поставил новый механизм.

Из зеленой трубы послышалось шипение, и словно откуда-то издалека прилетел низкий женский голос:

Жалобно стонет ветер осенний…

Варя Панина! Старинный дом радостно вздрогнул, отозвался легким скрипом паркета, приглушенным звоном чугунных ступеней, забренчали хрустальные висюльки в люстрах, им ответило бемское стекло в высоких белых дверях…

Володе вспомнилась мечта великого Джеки: низкий женский голос и провинциальный звуковой фон. «Надеюсь, и они сейчас вспомнили об Анюте, - подумал Володя, глядя на своих гостей. - Я правильно сделал, что позвал их сюда, в музей, а не домой».

Неделю назад он принимал здесь, в музее, Рудика. Сначала они обошли все залы, довольно долго стояли перед картинами Пушкова, а потом поднялись в кабинет, и Володя устроил для гостя концерт-ретро.

Рудик был в том же пижонском наряде помидорного короля, только вместо всех массивных перстней - одно скромное кольцо, обручальное. Счастливый семьянин, отец двух сорванцов. Попивал заваренный Володей чай на семи травах и рассказывал в подробностях, как были взяты преступники.

- А ты оказался прав, - говорил Рудик. - Нечистая сила у вас в городе не зря активизировалась. И именно на кладбище…

Володя не удержался от ревнивого вопроса:

- Веню Ророкина в засаду взяли?

- Ну, Веню… - Рудик заулыбался. - Отличный парень! Такой план вычертил по памяти. Знает на кладбище все ходы и выходы.

«Еще бы ему не знать! Веня жил рядом с кладбищем, в детстве там все излазил…»

Володя понимал, что Рудик сейчас сказал не всю правду. Веня принял участие в захвате не только как знаток местности. Веня силен, отважен, ловок.

«А я? - спросил себя Володя. - Рудик в автобусе видел, какой я растяпа. Пялился на Гриню и не заметил настоящего преступника. Да и за Гриней не уследил…»

Рудик, как и положено профессионалу высокого класса, читал у Володи в мыслях.

- Кисель! Выше голову! Я тоже видел в кино смелых детективов, гоняющихся с револьвером за преступниками. В кино этим занимаются даже следователи прокуратуры, а не только наш брат оперативник. Но вообще-то в ведомствах, поставленных на страже закона, существует разделение труда… - Рудик дружески похлопал Володю по плечу. - Твое дело работать головой. Твой друг Фома говорит, что ты любишь рассказывать свои детективные истории. Обязательно подчеркни: девчонки ночью на площади проявили замечательную наблюдательность, да и твой доктор Ватсон усек очень важное в разговоре про газорез…

Рудик отхлебнул еще несколько глотков чая и продолжал:

- В детективе самое интересное - поиск, а не захват. И при захвате увлекательные подробности возникают главным образом из-за плохой подготовки. Правильно спланированный захват проходит по шаблону, а ты, как сказал мне твой друг Фомин, действуешь только оригинальными методами. Так что когда твой детектив подойдет к концу, ты обрисуй темную ночь, некую могилу и… поставь точку. Увидишь - получится очень эффектно. И зажигательно для воображения слушателей. Сами все додумают!..

Володя от души поблагодарил Рудика за прекрасный совет. Неожиданная точка всегда производит впечатление. А на кладбище действительно не произошло ничего особенного. Преступники оцепенели от внезапно вспыхнувшего яркого света и не оказали никакого сопротивления. Обошлось без выстрелов и без погони, хотя преступники не были уж совсем простаками - они поставили самосвал невдалеке, у пролома в заборе…

Пластинка кончилась, Володя перевернул ее на другую сторону и объявил:

- Старинный романс «Задремал тихий сад…».

- Послушаем, - томно промурлыкал Фомин.

Но три женских голоса дружно запротестовали. Концерт-ретро потом. Сначала детектив!

Володя мог торжествовать.

- Давайте снова вернемся к тому дню, когда я обратил внимание на серый бугорок под одинокой сосной. Помнится, мы с Фомой увлеченно беседовали о возможности человеческого ума пойти дальше научного этапа познания и достичь знания интуитивного…

«Стоп! - сказал себе Володя. - Здесь я должен пропустить, что мне вдруг померещился разговор в кустах. Если бы я тогда догадался обшарить кусты, Спицын и его приятель сели бы с нами в автобус и я бы сумел кое-что подметить, наблюдая встречу Веры Соловьевой с этим хитрецом. Но о Спицыне сейчас ни слова! Не обязательно, чтобы в школе знали лишнее о команде юных каратисток. Я правильно сделал, что не пошел на школьное комсомольское собрание, хотя меня приглашали. Я не такой уж любитель копаться в чужих делах, как думает Фома. Но если я могу кого-то защитить, я за это берусь, несмотря ни на что…»