Пит Эрли - Камень Апокалипсиса

— Вы же ведете учет тех, кто имел доступ к той или иной книге? — спросил он.

— Давайте смотреть реальности в глаза, — весомо произнес Зерилли. — Феррара написал свой трактат в конце тринадцатого века. Откуда мы знаем, что страницы не были вырваны, скажем, в четырнадцатом или пятнадцатом веке?

Тут Грассо сообразил, отчего комментарии Зерилли показались ему странными. Не далее как прошлым вечером префект упомянул, что незнаком с работой Феррары. А сейчас он в состоянии описать даже рисунки на полях. Впрочем, Грассо промолчал. Он совсем не спал при перелете и знал, что вчера находился в несколько взвинченном состоянии. Возможно, он просто недопонял своего друга.

— На завтра я подготовил для вас еще один il fondo, — тем временем продолжал Зерилли. — В нем содержатся документы о святой Екатерине Сиенской. Может быть, в них вы что-нибудь найдете.

Следующим утром отец Монтини уже поджидал Грассо в офисе.

— Наши материалы про святую Екатерину довольно многочисленны, — сообщил он.

— Примерно сколько томов? — спросил Грассо.

— Двадцать пять ящиков из одного только Сиенского собора. Поскольку вас интересуют конкретно стигматы, я захватил с собой документы лишь тысяча триста семьдесят пятого года, то есть того периода, когда они на ней впервые появились.

— Отец Монтини, у меня к вам просьба, — сказал Грассо. — Не могли бы вы проверить по своим записям, кто последним брал книгу Феррары о сверхъестественном?

— О, здесь даже не надо проверять, — ответил Монтини. — Я и так помню. Когда наш префект приказал разыскать для вас этот том, я записал ваше имя в учетной карточке и заметил, что последним книгу читал отец Гарампи, в пятьдесят втором году, незадолго до своей смерти.

— Ах, я помню его! — улыбнувшись, воскликнул Грассо. — Еще когда я сам работал здесь, мы часто с ним виделись. Замечательный человек!

— Да, он всю свою жизнь посвятил составлению предметного указателя. Подумать только, с девятнадцати лет до самого последнего дня… Отцу Гарампи не было и семидесяти, когда он умер за письменным столом, с авторучкой в руке. За все это время подготовил шесть томов. Оглавления архивных фолиантов с тысяча двести пятидесятого по пятьдесят пятый год. Представляете, потратил жизнь на опись, которая охватывает книги только за пять лет!

— Вы не могли бы принести мне то оглавление, подготовленное отцом Гарампи по книге Феррары? — попросил Грассо.

Остаток утра он провел за чтением документов о святой Екатерине Сиенской, которая уже с шестилетнего возраста была свидетельницей чудесных явлений. Она утверждала, что могла видеть ангелов-хранителей столь же ясно, как и тех людей, кои были их подопечными. Впрочем, и в этих материалах по-прежнему не встречалось упоминаний о крестообразных стигматах или мистическом камне.

В районе полудня появился отец Монтини с предметным указателем. Как ни странно, поиск увенчался успехом буквально через несколько минут. Под словами «стигмата, необычная форма» отец Гарампи записал: «Распятый Христос, левая ладонь. Также см. «pietra giudiziaria», что в переводе с итальянского означает «судный камень». В гнезде «pietra giudiziaria» Гарампи дал следующее разъяснение: «Прикосновение приводит к появлению распятого Христа, левая ладонь». Кроме того, в указателе упоминалось, что дополнительные сведения о стигмате и камне можно найти в книге Феррары о сверхъестественных явлениях.

«Ага! — сказал себе Грассо. — Теперь я знаю, что было на тех вырезанных страницах».

Он вновь вызвал к себе отца Монтини.

— С какого времени архив ведет надежный учет, кто и когда работал с книгами? — спросил Грассо.

— В пятидесятом приняли строгое правило: никто не может брать документы без регистрации его имени и номера пропуска.

— Исключения?

— Только два. Сам папа и префект. Они читают что хотят и когда хотят, без каких-либо формальностей.

— И как часто сюда заглядывает папа?

— Никогда не заглядывает. Если ему что-то надо, он обращается к префекту.

Вечером Грассо ужинал один, в кафе рядом со знаменитым фонтаном Треви. Покончив с основным блюдом, он сидел, попивая кофе и разглядывая прохожих. Юная парочка бросила монетку в легендарный фонтан, и в памяти тут же всплыла давняя сценка: он, совсем еще молоденький священник, впервые пришел к этому фонтану и увидел, как другая пара бросила монетку и загадала желание. Грассо очень хорошо запомнил тот день, смог даже внутренним взором увидеть лицо девушки, пусть даже с той поры миновало полвека. Она была самым прелестным созданием, которое когда-либо видел Грассо. Молодость в тот день взяла свое, и он испытал прилив плотского чувства. Усилием воли он заставил себя отвернуться, но через пару секунд вновь взглянул ей в лицо. Девушка заметила его внимание, локтем толкнула своего приятеля и потянула его к Грассо.

— Святой отец, — сказала она. Грассо в ту пору уже носил воротничок священника. — Помолитесь за нас. Мы собираемся пожениться и очень любим друг друга.

Голос ее звучал нежно и невинно, как у ребенка. Грассо сконфуженно пробормотал молитву, и парень сунул ему в левую руку монету. Увы, эта рука с детства была сухой, и монета упала на мостовую. Никогда еще Грассо с такой силой не ощущал своего уродства, хотя девушка, казалось, этого вовсе не замечала. Она присела, подобрала монетку, осторожно вложила ее в здоровую ладонь и сказала: «На богоугодные дела, святой отец. Благодарю вас за добрые слова». Той ночью он не переставал о ней думать и, что греха таить, даже задавался вопросом, была ли у нее интимная близость с тем парнем. Помнится, лицо девушки упорно стояло перед глазами, а потому пришлось слезть с кровати, упасть на колени и просить Бога, чтобы тот даровал силы справиться с искушением. Впрочем, стоило только вернуться в постель, как ее лицо вновь возникло в памяти. Еще мальчиком, задолго до рукоположения, Грассо не раз получал от монахов уроки, как бороться с «нечистыми помыслами». К примеру, один из братьев горячо рекомендовал такой способ. Берется бечевка, на конце делается скользящая петля, и, перед тем как идти в кровать, эту миниудавку надо затянуть на собственном пенисе. Когда сатана прыгнет в голову и примется демонстрировать эротические сновидения, кровь прильет к детородному органу, петля болезненно врежется в набухшую плоть и тем самым разбудит, после чего искушаемый сможет взять ситуацию в руки — в смысле под контроль — и помолиться о прощении. Грассо редко пользовался бечевкой. Его вполне удовлетворяла любовь к Иисусу Христу. Впрочем, в ту ночь, после встречи с девушкой у фонтана, удавка разбудила его раза три. Сейчас он был уже стар и не нуждался в шнурках или веревках. Однако воспоминание о той девушке вызвало улыбку у него на губах и заставило задуматься. Что с ней сталось? Был ли ее жизненный выбор столь же счастлив, как и у самого Грассо?