Пит Эрли - Камень Апокалипсиса

— Но послушайте, — возразил Макдоналд, — она избила дочь до смерти! Эта женщина — подлое, испорченное существо. Если ее правильно подтолкнуть, правда выплеснется наружу.

— Вряд ли Максин умышленно хотела ее убить. Скорее всего она потеряла самоконтроль, превратилась в фурию на несколько минут. Несчастный случай.

— Эй! — Лицо Макдоналда потемнело от гнева. — Она убила ребенка! За такие вещи надо платить сполна!

Резкость партнера удивила и озадачила Делани. Ей еще не приходилось видеть, чтобы он так страстно желал кому-то наказания. Подумав секунду, она ответила:

— Признаться, я немного нервничаю. У нас ведь очень много построено на этой теории. Более того, всю стратегию допроса мы базируем на одном-единственном электронном письме, автор которого боится даже назвать свое имя.

Генпрокурор Тейлор Колдуэлл был само сострадание, расспрашивая Максин Арнольд о событиях того злосчастного утра, когда она обнаружила исчезновение своего единственного ребенка.

— Узнав, что муж нашел тело Касси, — промолвила Максин дрожащим голосом, — я почувствовала, как сердце мое разорвалось.

С лица Колдуэлла женщина перевела взгляд на Лестера Амиля.

— Мы верили тебе, — вдруг холодно и жестко сказала она. — А ты убил ее… Негодяй!

— Протестую! — выкрикнула Делани.

— Присяжным возбраняется принимать к сведению последнюю реплику свидетеля, — распорядился Спенсер. Обернувшись к Максин, он добавил: — Миссис Арнольд, мы все понимаем ваше горе. Вы потеряли дочь. Но вам следует держать себя в руках. Я не желаю, чтобы апелляционный суд вернул дело на повторное разбирательство просто из-за того, что вы не способны управлять собственными эмоциями.

Максин жалобно пролепетала:

— Простите, ваша честь…

Глаза ее заволокло влагой.

— Приношу извинения и суду и присяжным… Мне очень, очень трудно сейчас. Я просто хочу, чтобы он заплатил за то, что сделал с моей девочкой…

Делани вновь дернулась, чтобы выразить протест, но Спенсер знаком приказал ей помолчать:

— Давайте продолжим.

Колдуэлл задал очередной вопрос:

— Миссис Арнольд, как вы познакомились с подсудимым?

— Мой муж — настоящий гений. Он заработал так много денег, что нам никогда их не потратить. У нас уже есть несколько домов и слишком много машин. Поэтому мы решили найти способ, как помочь тем, кому не повезло в жизни. Как-то вечером в нашем доме в Лос-Анджелесе мы смотрели теленовости, и там показали репортаж про одного юношу из квартала бедняков. Тележурналист сообщил, что у него пять братьев и две сестры, причем все — кроме него самого — свое будущее разменяли на наркотики или уличный бандитизм. Три брата уже попали в тюрьму, двух других убили, а обе сестры стали проститутками, чтобы найти деньги на героин. А потом показали героя репортажа. Это и был Лестер. Ни разу не пропустил школу, не состоял в уличных шайках. Помогал в домашних делах матери, пел в церковном хоре по воскресеньям, получал хорошие оценки на уроках. Мечтал поступить в колледж, но на это у него не было денег. По крайней мере так говорили по телевизору…

— Вас глубоко задел этот репортаж?

— Я чуть не расплакалась. На следующий день муж распорядился, чтобы его менеджер по связям с общественностью позвонил на студию и организовал встречу с Лестером. Да, мы решили заплатить за его обучение в колледже. Журналисты действительно договорились о встрече, однако за ночь до этого кто-то кинул бутылку с зажигательной смесью в дом Лестера. Я думаю, местным бандитам не понравились теленовости.

— И они сожгли его дом?

— Да, мать Лестера и один из братьев, которого только что выпустили, сгорели заживо. Лестера в ту ночь дома не было. Получилось, что ему негде жить. И тогда мы предложили ему переехать к нам.

— У вас очень щедрая душа.

Максин скромно опустила глаза.

— Любой поступил бы так же.

Колдуэлл спросил, легко ли Амиль вписался в новую семью.

— Касси его обожала. Мне даже кажется, что она немножко в него влюбилась… Школьница…

— Настоящая идиллия! — воодушевился Колдуэлл. — Сказка про Золушку находит своих героев в реальной жизни!

— Поначалу все шло чудесно. Потом Лестер изменился… или он никогда не был тем человеком, за которого его принимал журналист. Когда наступила пора заполнять вступительные анкеты для колледжа, он под разными предлогами стал отнекиваться. Сама я думала, будто ему просто стыдно признаться, что он не смог освоить даже то, что давала их жалкая местная школа. Подозреваю, Лестер отлично знал, что провалится на экзаменах в престижный университет… В общем, мы предложили ему переждать один год, а пока что наняли очень хорошего репетитора.

— Получается, вы делали все, что в ваших силах, лишь бы уберечь его от возвращения в негритянское гетто?

— Да. Все для него делали. Но Лестер потерял интерес к университету. Говорил лишь о том, как ему хочется стать хип-хоповой звездой и писать песенки… Этот ужасный, мерзкий «ганста-рэп». И поскольку он уже не хотел учиться, Франк дал ему работу в своем отделе по связям с общественностью. Простенькие функции: встретить-проводить, побеседовать с другими афроамериканцами. Однако Лестеру и этого не хотелось делать. Одна только музыка в голове… Он стал вести себя совершенно безобразно.

— Что вы имеете в виду?

Максин повернулась в кресле так, чтобы рассказывать напрямую присяжным.

— Мы с Франком решили устроить небольшую вечеринку — представить себя жителям Шарлоттсвиля. Мужу очень понравилась одна песня, которую когда-то написал Лестер, про сильного, энергичного негритянского юношу, сумевшего подняться с самого дна жизни. Песня называлась «Я должен верить!». Франк попросил Лестера спеть ее на нашей вечеринке. Понимаете, мы только недавно здесь появились и хотели произвести хорошее впечатление. Можете себе представить наше негодование, когда он предал свою новую семью, исполнив нечто совершенно иное. Хуже того, эта песня во всех бедах темнокожего населения винила «белую» Америку. Она оскорбила чувства наших гостей.

Здесь Делани пришло в голову, что показания Максин звучат слишком уж отрепетированно. Лестер наклонился поближе и шепнул на ухо: «Врет она все! Чего просили, то и пел».

Между тем несчастная мать продолжала:

— Франк был уязвлен до глубины души. Тем же вечером он сказал Лестеру, что пора бы и совесть иметь. Пусть собирает вещи и идет куда хочет. На следующий день, в субботу, мы с ним почти не разговаривали. А в воскресенье я предложила мужу устроить прогулку на воздушном шаре. Я хотела развлечь нашу бедную девочку…

Она жалко улыбнулась и промокнула уголки глаз аккуратно сложенным платочком.

— Может быть, вам следует отдохнуть? Устроить перерыв? — предложил Колдуэлл.