Татьяна Устинова - Мой личный враг

- А если он тебя, козу драную, убьет через три дня? - продолжала бушевать Ладка. - А?! Ты ж ни черта его не знаешь! Иностранец какой-то, да еще у Вики Терехиной в гостях взятый... Нет, Потапова, тебя лечить надо. Мань, что там у вас в аптеке есть для психов? Давай вези, будем Потапову пользовать, так дальше жить невозможно. Ну что ты придумала, убогая? Ну куда тебя несет?!

- Ладка, не ори, - попросила Маша устало. У нее вообще был очень усталый и какой-то неряшливый вид, будто она целый день таскала мешки с углем. Александре она не нравилась. Об Иване по-прежнему не было ни слуху ни духу.

- Ори не ори - поезд ушел... - сказала Лада и, судя по артиллерийскому грохоту, швырнула на плиту чайник. Через секунду она появилась в дверях, сердитая и взъерошенная. Уперев руки в боки, она двинулась к Александре, и та поняла, что пощады не будет.

Лада не любила просто так расставаться со своим гневом. Ей обязательно нужны были жертвы и разрушения, сопровождавшие, как правило, ее ураганные эмоции.

- Нет, ты мне скажи, Санька, как это в голову тебе пришло - сватать за себя чужого мужика неизвестной науке национальности, да еще в кафешке возле метро? - подступая ближе, снова начала она. -Чего ты морду-то воротишь? Или я не понимаю ничего? Или я не твоя подруга жизни?

- Ты моя подруга жизни, - с готовностью подтвердила Александра. Только не наступай на меня своим бюстом, я тебя умоляю. И какая разница, где я его сватала. Если б не возле метро, то это лучше или хуже?

- Пошла в задницу со своей журналистской демагогией!

- Лада!

- Мань, если ты не можешь слушать, выйди в коридор и постой там.

- Это моя идея - насчет Сашкиного замужества, поэтому в коридор я не пойду, - сказала Маша. - А если ты будешь непрерывно ругаться, мы тебе кляп вставим в одно место, и я даже знаю в какое.

Лада от возмущения потеряла дар речи.

Фыркнув, она повалилась в кресло, схватила со столика какой-то журнал трехмесячной давности и с мстительным видом начала его перелистывать.

- Ну, правда, Саш, расскажи, что за француз и почему ты за него замуж выходишь? - попросила Маша, закрывая глаза.

- Потому что ты мне велела, - буркнула Александра.

- Я велела вообще! - Я и выхожу "вообще", - сказала Александра, с жалостью рассматривая похудевшее Машино личико. - Он журналист, приехал книгу, что ли, писать. На год. Я с ним договорилась, что на этот год он становится моим мужем. Живет у меня, за жилье не платит, я за ним ухаживаю, стираю, готовлю, убираю. Потом он уезжает обратно, а я к этому времени, имея замужний статус, уже нахожу работу. Вика про меня забывает, и Победоносцев... тоже...

- Замечательно, - похвалила Маша, не открывая глаз. - Похоже на то, как мужик, чтобы отомстить барину, на воротах повесился.

- Вот именно, - сказала Лада из-за журнала. - Нормальные люди за фиктивные браки бешеные деньги получают, а наша предприимчивая, наоборот, все расходы на себя берет, А, предприимчивая?

- Это нужно мне, - мрачно сказала Александра. - Я не хочу ставить крест на своей работе. У меня еще вся жизнь впереди. Как вы не понимаете, это же совсем просто!

Она поднялась с дивана и, протиснувшись между Ладой и пианино, подошла к окну. Ей так хотелось, чтобы ее поняли. Но как им объяснить?.. Ведь все очень логично и... хорошо продумано.

- Мне наплевать на этого мужика, - четко сказала она. На улице снова шел дождь, капли тяжело стучали о жесть подоконника. - И на всех остальных, по правде говоря, тоже. Наверное, я больше никогда в жизни никому из них не смогу доверять. И не захочу. Но если для того, чтобы меня взяли обратно на работу, мне придется ухаживать за параличным - я буду ухаживать! И если мне придется еще раз умолять чужого человека жениться на мне, я, черт вас возьми, буду умолять! Я спать с ним буду, трусы его буду стирать, морду его каждый день созерцать - только ради того, что, может быть, у меня появится надежда когда-нибудь вернуться на работу. Ясно?

Подруги молчали, глядя на нее во все глаза.

- Я не знала, что ты такая... фанатичная,- выговорила наконец Маша. Ну совершенно вроде Ваньки. Он такой же придурок...

- Трусы ты, конечно, будешь стирать, в этом, как раз никто не сомневается. Трусы перестираешь, а работу не добудешь, и что? - спросила Лада и пристроила журнал домиком себе на голову. --Куда ты его потом денешь? А если от него невозможно будет отвязаться? И ты его что, пропишешь?

- Да нет, конечно, - сказала Александра. - Не пропишу. Я тебя хотела попросить, чтоб ты нашла кого-нибудь, кто понимает во всей этой юридической кухне - контракты, сроки, условия...

- Пропади ты пропадом! - Плюнула Лада. - Найду, конечно. А деньги на жизнь он тебе будет давать или ты ему?

- Об этом мы еще не договаривались, - пробормотала Александра.

- А между прочим, надо бы договориться, - подала голос Маша. - И так мы с Ладкой понять не можем, на что ты целый месяц живешь? Чужого мужика на шею сажать глупо.

- Моя шея сейчас никакого не выдержит, - улыбнувшись, проговорила Александра. - Ни своего, ни чужого. Так что хочешь не хочешь - придется обговаривать.

- Я дам тебе денег, - быстро сказала Лада. - И не выпендривайся ты, ради бога. У меня их полно. Васятка только и способен, что деньги давать, а больше он ни на что не годен. Надо же как-то использовать его высокие чувства. Давай хоть деньги его проживать, пока очередная революция не грянула.

- Без меня проживешь, - отозвалась Александра.

Баба Клава никогда ни у кого не брала в долг. Только давала. И Александре брать не разрешала.

- Ты нам его покажешь? - спросила Маша, но как-то через силу. Александре казалось, что она весь вечер разговаривает через силу. Может, потому и гроза оказалась такой непродолжительной. Маше явно было не до чужих проблем.

- Покажу, - пообещала Александра. - Ну что, девицы?

Маша молчала, а Ладка с силой махнула рукой.

- Женитесь, - сказала она с отвращением, - разводитесь, топитесь... Кроме того, как я понимаю, нам все равно ничего не изменить, если только сдать тебя в психушку...

- Правильно! - воскликнула Александра с подчеркнутым энтузиазмом и опрометью, чтоб ничего больше не слышать, бросилась на кухню, где чайник, судя по доносившимся звукам, давно уже намеревался убежать с плиты.

Когда она заварила кофе, внезапная и острая боль вдруг скрутила живот. Такое с ней часто теперь случалось.

Боль эта напоминала о том, как она сидела под столом в комнате "Новостей" и слушала разговор своего мужа с Викой, а потом стояла перед Михаландреичем, подписавшим ее заявление, а затем дожидалась в кресле очереди на аборт...

- Ты чего? - испуганно закричала Ладка, пришедшая за чашками. - Чего ты, Сашка?!

- Мне плохо, - выговорила Александра черными губами. - Очень плохо. Совсем...

Они ушли не скоро, вдоволь насуетившись над дрожавшей в ознобе Александрой.