Татьяна Устинова - Мой личный враг

Бросая машину в пучину вечно перегруженного Лубянского проезда, Филипп, конечно же, не заметил припаркованную на другой стороне у фотоателье бежевую "шестерку", хотя "шестерка" провожала его сегодня по всей Москве.

- Двадцать один семнадцать. Вышел из магазина "Седьмой континент", сказал водитель "шестерки" в диктофон, вглядываясь сквозь снежную пелену в очертания старой "девятки", номера которой он знал так же хорошо, как собственное имя. Потом он кинул диктофон на свободное сиденье и с тяжким вздохом двинулся следом.

Материала оказалось так много, что Александра даже приблизительно не представляла себе, когда она его разберет. Одних тридцатиминутных кассет было штук двенадцать, и на всех одно и то же: война, огонь, трупы... Совещались какие-то военные - то в самолетах, то в землянках, то в низеньких, устланных коврами, очень нерусских комнатах. Тяжелые грузовики лезли в горы. Ооновские машины-с сине-желтой эмблемой полукругом стояли около каких-то полуразвалившихся зданий. Кое-где в кассеты были вложены сопроводительные бумажки, расписанные по минутам - на какой минуте что. С этими кассетами было проще. Но как разобраться с остальными, Александра просто не понимала.

Ванькины тексты, о которых Света Морозова сказала, что они "почти готовы", никакой ясности тоже не добавляли, ибо состояли из обрывочных предложений, начатых и брошенных заметок, без дат, без выводов, без ссылок на видео.

Словом, работа предстояла не то что гигантская, а прямо-таки чудовищная.

Кроме того, Александра, никогда не писавшая и не снимавшая военную тему, точки зрения Вешнепольского не знала. Следовало идти в архив, брать десятка три, а может, и больше Ванькиных программ и старательно их смотреть, вникая в его оценки политических и военных событий.

Была и еще одна сложность, очень мешавшая Александре. Приставленный к ней режиссер оказался молоденьким, глупым и амбициозным выпускником ВГИКа, который телевизионную камеру видел ровно три раза в жизни, а монтажом занимался и того меньше. Многоопытная Александра сразу поняла, что собирать весь материал ей предстоит вдвоем с видеоинженером - дай бог ему здоровья! - а мальчик-режиссер будет путаться под ногами, мешать и учить всех уму-разуму.

Первый день, когда она после двухмесячного перерыва приехала в "Останкино", ошеломил ее.

Ничего не изменилось. Здесь по-прежнему бурлила яркая, деловая, тусовочная жизнь. Все куда-то неслись и непременно опаздывали, терялись камеры и операторы, не хватало монтажного времени и приходилось воровать его друг у друга, ввязываясь в драки за лишние десять минут. На втором этаже главного корпуса заканчивались съемки новогодней программы, поэтому на всех лестничных площадках толпились и курили зайцы, гномы, феи, несколько бородатых Дедов Морозов, барышни из массовки в вечерних платьях, музыканты из оркестра во фраках и бабочках. Стойкий, как краска для волос "Белль Колор", табачный запах висел в коридорах, небольшая очередь толкалась у киоска, где разогревали пиццу, табличка "Вас здесь не стояло" красовалась на двери в приемную продюсера музыкально-развлекательных программ.

Весь этот, чуточку показушный, блеск жизни ошеломил отвыкшую от него Александру. Она забыла, какое здесь все особенное, но уже, поняла она с острой болью, чужое, не ее, потому что ей все время приходилось прятаться - она до смерти боялась встретить знакомых журналистов или Вику с Андреем.

Во время разговора со Светой в пресс-баре она воровато косилась на дверь, так что Света в конце концов спросила, не опаздывает ли она куда-нибудь. Александра уверила ее, что не опаздывает, но, притворяясь спокойной, продолжала сидеть как на иголках. Хорошо, что аппаратная, в которой предполагалось монтировать фильм, была в другом здании, напротив того, где в основном обитали новостные программы.

Александра засела за просмотр кассет в первый же день, и никогда раньше это в общем-то не слишком интересное занятие не доставляло ей такого удовольствия.

Это было не просто "возвращение к себе". Это был второй шанс, который милостивая и капризная судьба неожиданно ей подкинула. Она наслаждалась каждой минутой, проведенной в этой прокуренной комнате в кресле, с которого клоками свисала обивка, и нельзя было облокачиваться на спинку, потому что оно тут же заваливалось на пол. Видеомагнитофон гудел родным утробным басом, инженер в некотором отдалении зевал до слез, разгадывая кроссворд и стараясь не напоминать о себе, чтобы - не дай бог - не загрузили работой. Окон не было, а потому время суток и даже время года потеряли свою определенность: то ли на дворе день, то ли ночь, то ли осень, то ли зима... В соседней аппаратной за тонкой стенкой что-то в двадцатый раз с выражением говорил Михалков. Там "ловили синхрон", то есть с филигранной точностью вырезали из монолога одну необходимую для интервью фразу.

Под вечер пришлепала Лада и притащила Александре пластмассовый стакан с тепловатым, а точнее - прохладным кофе и пирог с мясом.

- Жри! - сказала она торжественно. - Очень вкусно.

В одну минуту Лада прогнала видеоинженера с насиженного места, отправив его покурить, сама взгромоздилась на стул и спросила строго:

- Ну, что тут у тебя?

- Конец света, - радостно сообщила Александра, хлебая кофейную бурду. Ничего не понимаю. Завтра пойду в архив, посмотрю хоть, что он показывал. А то - лес темный.

- Здорово, - оценила Лада ее состояние. - И потому ты счастлива?

- Посиди дома, повой в потолок, а потом говори, - оборвала ее Александра.

- Знаю, знаю... - сказала Лада, рассматривая дырчатые потолочные панели. - Ты у нас несчастная страдалица, а я - ехидна. Что наш муж?

- Все хорошо, - ответила Александра.

- Наш муж объелся груш, - задумчиво произнесла Лада. - Машка, между прочим, совсем черная стала. Что за год такой, у всех трагедии...

- Я на него смотреть не могу, на Ваньку. Как вижу его на пленке, сразу перематываю, - почему-то шепотом сказала Александра. - Не могу...

- Как же ты работать будешь? - спросила Лада. - Тебе на него, как я понимаю, ближайший месяц придется день и ночь смотреть.

- Справлюсь, наверное. - Александра задумчиво покосилась на магнитофон. - Ты знаешь, мне кажется, он найдется. Не верю я, что такого мужика какие-то мудаки могли убить...

- Я его очень мало знала, - печально сказала Лада и закурила тонкую пижонскую сигаретку: она всегда курила не то, что все остальные. - Только в лицо. Ну, и здоровались в коридоре. Не знаю, что тебе сказать, Саш. Васятка тоже говорит - найдется. Просто цену набивают, потому и тянут так долго...

- К Мане нужно бы съездить. - Александра встала и сунула руки в карманы джинсов. - А то я со своими проблемами совсем от нее оторвалась. А ей на самом деле еще тяжелее, чем мне.