Марина Серова - Не буди во мне зверя

— Надо поставить его прямо у нее над головой, чтобы она…

И снова я не поняла нескольких слов, но судя по тому, что после этого раздался смех, — он сказал какую-то гадость.

«Багира», «лежит на диване», «поставить у нее над головой», — соображала я. — Что это может значить? Что они воздействуют на меня своими приборами с верхнего этажа? Но в таком случае… — У меня перехватило дыхание.

Я вспомнила, что многие жертвы пси-террора предполагали, что воздействие осуществляется из соседней квартиры или с верхнего этажа их же дома и неоднократно требовали проверить их. Но чаще всего им в этой просьбе отказывали, а если и производили такую проверку, то никогда ничего подозрительного в этих квартирах не обнаруживали.

Но я имела сейчас возможность застать этих странных грузчиков прямо на месте преступления и, что замечательно, мне даже не нужно будет ничего никому доказывать. У меня достаточно полномочий, чтобы действовать по собственному усмотрению. Вплоть до…

Я вскочила на ноги.

— Она встала… — услышала я раздраженный голос сверху и не поверила своим ушам.

Я знала о существовании приборов, с помощью которых можно «видеть» сквозь стены, но в таком случае нужно было допустить, что за мной ведется постоянное наблюдение и фиксируется каждый мой шаг. От этого становилось не по себе.

«Значит, квартира Липсанова под жестким контролем, — соображала я, снимая дурацкий передничек и доставая пистолет. — И мне очень повезло, что я оказалась именно здесь… Как жалко, что Семен до сих пор не вернулся, он наверняка должен знать, кто прописан в квартире над ним, черт его дернул зайти в эту проклятую рюмочную…»

Я уже подходила к двери, чтобы выскочить на площадку и подняться на один этаж, когда неожиданная мысль охладила мой пыл:

«А не слишком ли большая удача для случайного совпадения. Скорее, это ловушка…»

Прежде чем что-то предпринимать, нужно было как следует все обдумать. И я заставила себя вернуться в комнату.

— Вернулась… — произнес тот же голос, едва я успела переступить порог.

Это было уже слишком!

Они не могли не понимать, что и я слышу их, почему же они даже не приглушали голосов? Или были уверены, что я не осмелюсь к ним подняться, или…

«Да, скорее всего именно так. Они не боятся меня, потому что уже вычеркнули меня из списка живых. Они готовят какую-то аппаратуру, чтобы уничтожить меня. А если я поднимусь к ним… Скорее всего на них работают профессионалы. И в одиночку отправляться прямо к ним в логово — безумие. Что же делать? Сидеть и ждать, пока они меня замочат?»

Как мне хотелось в эту минуту набрать номер телефона Грома и посоветоваться. Или хотя бы передать ему информацию…

«Но ведь они наверняка слышат каждое мое слово, — останавливала я себя, — значит, смогут определить и номер телефона, и… Да нет, я просто не имею права набирать этот номер в их присутствии. Если они узнают… Или им уже известно?»

У меня голова заболела от напряжения, я не могла прийти ни к какому решению.

Но сидеть сложа ручки, когда буквально над твоей головой окончательно обнаглевшие преступники обсуждают твою внешность, было выше моих сил. А когда они стали делиться друг с другом своими сексуальными намерениями в отношении меня, я не выдержала и пулей выскочила из квартиры.

Перепрыгивая через три ступеньки, я взбежала по лестнице и оказалась перед такой же, как у Семена квартирой, но этажом выше.

Мне показалось, что из-за двери донесся какой-то шорох и, подкравшись к ней на цыпочках, я прильнула ухом к шершавой кожаной обивке.

То, что я услышала из-за двери, настолько не соответствовало моему представлению о скрывающихся в квартире личностях, что я не поверила своим ушам.

— Она пришла, — произнес, заикаясь, хныкающий голос, — я боюсь… А вдруг она нас убьет?

— Тише, она нас подслушивает, — ответил ему высокий, никак не мужской, а скорее женский или даже детский голос, и — судя по звукам — хозяева голосов побежали по коридору прочь от входной двери.

«Кто-то из нас явно сошел с ума, — подумала я, — и скорее всего — это я».

Как бы подтверждая мои мысли, из-за двери зазвучала музыка. Какая-то дурашливо-детская песенка, кажется, из «Трех поросят».

Нервы у меня не выдержали, и я ударила в дверь ногой.

Я вложила в этот удар все свое отчаяние, и сила удара оказалась явно чрезмерной.

Дверь не просто открылась, а почти выпала из проема и повисла на одной уцелевшей петле. Вторая была безнадежно испорчена, но мне было не до этого.

С пистолетом в выставленных вперед руках и на полусогнутых, готовых к прыжку ногах, я заскочила в «логово врага».

Можете себе представить мое состояние, когда я поняла, что в квартире никого нет. Не было в ней и никаких следов аппаратуры.

И вообще, квартира оказалась самой обыкновенной, а в той комнате, где по моим расчетам должна была громоздиться тяжелая аппаратура, была детская. Повсюду в ней валялись игрушки, а вдоль одной стены была устроена веселенькая шведская стенка.

Обойдя все комнаты, я стыдливо прикрыла за собой изуродованную мною дверь и покинула «поле боя».

На мое счастье соседи, видимо, еще не вернулись с работы, поэтому мои «подвиги» остались без свидетелей.

Как побитая собака, я доплелась до Семеновой квартиры и незаметно прошмыгнула внутрь.

В подобных случаях обычно мечтают провалиться сквозь землю. И я впервые в жизни почувствовала удивительную точность этого выражения, причем на собственной шкуре.

Рухнув на диван под аккомпанемент веселых визгов потешавшихся надо мной противников, я почувствовала полное равнодушие к происходящему и лежала, тупо уставившись в потолок, до тех пор, пока запах выкипающего супа не достиг моих ноздрей.

Пройдя на кухню, я сняла с горелки кастрюлю и, машинально посмотрев на часы, сообразила, что Семену давно пора вернуться домой.

С тех пор как он мне позвонил, прошло около двух часов, а он обещал не задерживаться.

Наливая себе супу, я восстановила в памяти весь наш телефонный разговор. В самом его конце мой гостеприимный хозяин сообщил, что забежит «на секундочку» в рюмочную.

Или у нас были разные представления о секун — дочке…

«Или с ним что-то случилось», — с внезапной уверенностью осознала я.

И чем больше над этим размышляла, тем меньше у меня оставалось сомнений: с Семеном что-то произошло и каким-то образом это было связано со мной.

Это открытие настолько меня потрясло, что на время заставило позабыть о пережитом позоре и в некотором смысле даже вернуло к жизни.

С этой минуты я не могла уже думать ни о чем другом и в конце концов дошла до того, что уселась у окна, высматривая среди прохожих знакомые черты.