Марина Серова - Тузы и их шестерки

Я не нашла ничего лучшего, как опять вылезти на улицу. Я не могла сама себе поверить, что снова делаю это. Потихоньку двигаясь по карнизу, добралась до замазанного белой краской окна.

Добро пожаловать в сортир, Юлия Сергеевна. Не знаю, в мужской я лезу или в женский. Впрочем, какая разница, там уже явно никого нет и быть не может. Пришлось со стеклами проделывать ту же самую процедуру, что и с большим окном неизвестного мне кабинета.

Я потихонечку выставила стекла двойной рамы и влезла внутрь. Прошла по туалету и вышла в коридор. Никого. Только лампы дневного света горят под потолком, освещая темный, заботливо натертый паркет.

Федотов сидит на третьем этаже. Я посещала уже это здание, поэтому немного ориентировалась внутри. Поднялась по лестнице на третий этаж. В коридоре тишина. Из крохотной щелочки под дверью проникает свет.

Приемная. Я точно знала, что секретарши Федотова там нет. Тем не менее сняла автомат с предохранителя и открыла дверь. Никого. Подошла к кабинету председателя райисполкома. Прислушалась.

Голос Бориса Всеволодовича мне был знаком. Затем раздался густой бас. Человек говорил так громко, что я явственно расслышала фразу:

— Не надо нам никого ждать, мы и сами в состоянии справиться. Как только наша доблестная милиция засечет ее, я сам отверну курице головешку.

Тут я поняла, что это не кто иной, как разрекламированный мне Егором директор похоронного бюро, который собственными руками душит людей. Эдакий душитель-потрошитель.

Директор молкомбината возразил ему, что, мол, надо подождать.

— Кого ждать? — спросила я, открывая дверь. — Кого вам надо подождать?

Три мужика смотрели на меня, как на привидение.

— Ты даже не представляешь себе, как это трудно — убить человека. — Бородатый неряшливый мужик, возглавлявший «Черный венок», двинулся на меня.

Он видел, что автомат направлен в его сторону, но не останавливался, рассчитывая на то, что я не предприму никаких действий. Проще говоря, что я не выстрелю. Поверив своему подельнику, следом поднялись со своих мест и Федотов с директором молкомбината. Прямо как в той песенке: «На меня надвигаются трое пьяных ребят, ну и пусть надвигаются, у меня автомат. Нажимаю на кнопочку…»

Я посмотрела в глаза идущему на меня мужчине, и он дрогнул. Можно сказать, что я сначала убила его морально, а затем физически. Пуля вылетела из ствола и, попав в грудь, прошла навылет и ударила в стену, чуть не задев Федотова. Удар отбросил душителя назад, и он упал на спину.

Остальные двое остановились, разинув рты. В ушах звенело от грохота.

— Ты, ты, — задергался Федотов, останавливаясь, как будто наткнулся на стену, — ты не нервничай.

— Да ладно, я и не нервничаю, — ответила я, садясь на стул. — Его все равно надо было пристрелить, он слишком много народу тут поубивал. Не так ли? Это ваш, Борис Всеволодович, — я указала пальцем на лежащего на полу бородатого дядьку, — штатный убийца. Видать, его усилиями и росло количество смертей в городе от месяца к месяцу. Или я ошибаюсь?

— Тебе статистику показали не для того, чтобы ты ходила и нарушала закон и порядок на наших улицах.

— Да что вы говорите, уважаемый глава администрации? Не с вашего ли ведома закопали радиоактивное оборудование в одной из ям, подготовленных под силос на ферме?

— Откуда ты знаешь? — вытаращил глаза директор молкомбината.

— От верблюда. Сядь на стул и рот закрой. Я буду вопросы задавать, а вы будете давать на них четкие и конкретные ответы.

Они послушались и притихли. Видимо, в надежде на то, что снизу прибежит наряд милиции. Про этих ментов я не забыла.

— Давай, Константин Иванович, собирайся с мыслями. Сейчас будешь объясняться с нарядом, который уже, видимо, бежит сюда. Выйдешь в приемную и скажешь сержантам, что вы просто балуетесь как дети. Понятно? Если возникнет какое-либо недоразумение, я твоему шефу пущу пулю в лоб. Вопросы есть? Вопросов нет. Вставайте, идите к двери.

Я закинула ногу на ногу и положила на колено автомат так, что его дуло смотрело точно в грудь сидящему за своим столом Федотову. Директор молкомбината посмотрел на своего шефа.

— Иди и делай, как она говорит. Все козыри у нее на руках. Пока.

— А мы не будем колоду пересдавать, поэтому все, как было, так и останется. Давай, Константин Иванович, шевели ногами, а затем — языком.

Не успел он еще выйти из кабинета, как мы услышали топот ног и звук резко открывающейся двери приемной.

— Спокойно, спокойно, — это директор молкомбината начал рассказывать басню сотрудникам милиции, которые вряд ли войдут в кабинет без приглашения самого хозяина.

В принципе, я рисковала, он мог ведь и шепотом сказать им, что все не так гладко, как представляется. Но я сама показываться не решалась. Пока в этом не было необходимости. Учитывая то, что вся милиция здесь повязана, у меня были все шансы остаться в этом городке навечно.

Он вернулся обратно в кабинет довольно быстро.

— Я надеюсь, вы там не устраивали игр глазами, на бумаге ничего не писали? В противном случае я пропущу вас в моем списке смертников впереди Бориса Всеволодовича. Борис Всеволодович, не возражаете? Почему вы убили Мирсковых? Это вопрос вам обоим, вначале отвечает старший в иерархии.

Борис Всеволодович барабанил пальцами по столу и молчал.

— Я бы вам не советовала долго держать язык за зубами. Вот видите, у вас уже один товарищ помер скоропостижно. Будете молчать — я снова занервничаю.

— Кто ты такая? — прохрипел Федотов.

— Твоя судьба. Отвечай на вопрос.

— Мы никого не убивали, это все чушь какая-то.

— Предположим, — легко согласилась я. — Правда, в это я не верю, у меня есть другие данные, но все равно, предположим. Вопрос номер два. Кого это вы ждете? Кто должен приехать и со мной разобраться?

Константин Иванович хотел было открыть рот, но Федотов строго посмотрел на него.

— Не стесняйтесь, — подбодрила я. — Пусть его взгляды вас не пугают. Хотите сесть всего лет на пять? Давайте рассказывайте. А то ведь можно и все десять получить. Я надеюсь, своими руками вы никого не убивали? Потому что следствие установит все. Количество фактов будет весьма большим, мы доберемся до седьмого колена в вашей организации и вытрясем всю подноготную. Поэтому я не советую молчать. Можете считать наш разговор допросом, ну, может быть, с пристрастием. Вот труп тут лежит — нехорошо получилось, но вы ведь сами напросились. Он мог бы тоже остаться в живых.

— Мы ждем двоих офицеров спецназа.

— Как интересно! И они, я так понимаю, приедут по мою душу следом за теми сержантами-контрактниками. Где, кстати, два уцелевших обалдуя?

— Отправлены в часть, — проскрипел Федотов. — От них никакого толку.