Йен Колдуэлл - Пятое Евангелие

Когда двери вновь открылись, мы увидели кремового цвета стены и флуоресцентный свет. Здесь не было полок, только иногда попадались на глаза распятие или икона, висящие на стенах вперемешку с пожарными датчиками и коробами аварийного освещения. Повсюду витал незнакомый, химический запах нового.

– Мы под землей? – шепотом спросил я.

Уго кивнул и повел меня вперед, бормоча:

– Сейчас посмотрим, прав ли он.

Завернув за угол, мы подошли к огромной двери, целиком отлитой из стали. Рядом на стене был вмонтирован пульт.

Но вместо того чтобы ввести пароль, Уго сунул пальцы за край двери и потянул, отклонившись назад.

Стальная плита тихо отворилась. За ней лежала тьма.

– Превосходно! – вполголоса проговорил Уго.

Потом обернулся и сказал мне:

– Не трогайте ничего, пока я не объясню, почему эту дверь оставили незапертой.

Он сунул руку внутрь и повернул таймер, управляющий включением лампочек. Когда они зажглись, у меня подкосились ноги.

Двадцать лет назад Иоанн Павел начал новый проект. У Ватиканской библиотеки кончились площади хранения, и поэтому в небольшом дворике к северу от книгохранилища, где в войну сотрудники выращивали овощи и где дядя Лучо теперь держал кафе, чтобы выжать денег из приходящих в библиотеку ученых, Иоанн Павел вырыл яму. В нее залил фундамент бомбоустойчивого бетонного убежища, предназначенного для самых ценных коллекций. И сегодня ученые, попивая кофе в кафе Лучо, стоят на тонком слое дерна, который скрывает защищенную стальной плитой крипту с сокровищами Иоанна Павла.

Ребенком я воображал себе это место. В моих фантазиях оно представлялось просторным, как банковское хранилище. Помещение, которое открылось сейчас передо мной, оказалось размером с небольшой аэродром. Основной проход был в половину длины футбольного поля, а в боковых легко бы разместились туристические автобусы.

– Вы видите перед собой величайшую в мире коллекцию манускриптов, – прошептал Уго.

На земле существует два вида книг. Со времен Гуттенберга печатные книги размножались миллионами, их конвейером производили машины, вытесняя более древнюю разновидность книг – рукописи. Неграмотный бизнесмен эпохи Возрождения с печатным прессом мог отштамповать десять книг быстрее, чем бригада образованных монахов выпишет от руки одну-единственную страницу рукописи. Если учесть, как мало было изготовлено манускриптов и какому обращению они подвергались в течение веков, чудо, что хоть какие-то из них уцелели. Но с тех пор как изобрели книги, им сопутствовал могущественный друг: христианская церковь, которая их делала, и папа в Риме, который их собирал. Из всех великих библиотек в истории человечества до наших дней уцелела лишь одна. И по милости Божией в ее сердце я сейчас вступал.

– Возьмите. – Уго протянул мне второй фонарик. – По таймеру свет будет гореть всего двадцать минут. Теперь давайте покажу, что нас ожидает.

Он выставил у себя на электронных часах обратный отсчет, запустил его, потом достал из сумки таинственный плоский предмет. Теперь я смог разглядеть его получше: монитор, соединенный с металлическим диском, похожим на спираль нагревателя духовки. Уго включил аппарат, и по экрану побежали красные буквы.

– Здесь устанавливают новую систему учета, – пояснил он, – чтобы не приходилось каждый год на месяц закрывать библиотеку на ручную инвентаризацию. Вы знаете, что это?

Прибор походил на помесь телевизионной антенны и сушилки для полотенец.

– Это сканер радиочастотных меток, – сказал Уго. – В переплетах манускриптов установлены ярлычки, а сканер может дистанционно считать зараз пятьдесят ярлычков.

Он провел меня мимо первого стеллажа, демонстрируя, как работает устройство. Строки текста бежали вниз по экрану быстрее, чем я успевал их прочесть. Шифры. Названия. Авторы.

– Даже с этой волшебной палочкой, – сказал он, – мне потребовалось две недели, прежде чем я понял, что манускрипт должен находиться здесь, внизу. Две недели – и немного удачи.

Уго кивнул на белую пластмассовую коробку, установленную на потолке.

– Там – стационарные сканеры. По какой-то причине они нарушают работу системы безопасности, поэтому стальная дверь должна оставаться открытой, пока дефект не устранят.

Он перевел взгляд на меня.

– Для нас это хорошая новость. А плохая – в том, что из-за этой техники стальная дверь больше нас не защищает. В мой первый визит в подвал я совершил ошибку – перенес книгу через проход на другую полку. Сканеры засекли ее движение. Через пять минут здесь была охрана.

– И что вы сделали?

– Спрятался и молился. К счастью, охрана решила, что просто сломалась система. С того дня я следую двум правилам. Первое: читаю на месте. И второе: надеваю вот это.

Он достал из сумки пару латексных перчаток.

– Чтобы не оставлять отпечатков? – спросил я.

– Не тех, о которых вы подумали, – сверкнул он глазами. – А сейчас следуйте за мной.

По мере того как мы двигались вдоль стеллажей, Уго становился сосредоточеннее. Поставив сумку в конце прохода, он выкопал из нее банку со спиртовыми тампонами, протер руки и лишь после этого надел перчатки.

– Это он? – спросил я, видя, что пульт начал фиксировать массив книг на древнесирийском – языке Эдессы периода Диатессарона. Языке, ближайшем к арамейскому Иисуса.

Но Уго покачал головой и пошел глубже по проходу.

– Вот! – сказал он.

На экране появилась странная запись. Вместо шифра значилось латинское слово «CORRUPTAE».

«Повреждено».

– Эта полка – недоработка реставрационной мастерской, – сказал Уго и обвел рукой стеллаж, в котором полок было больше сотни. – Там, похоже, даже не знают, что он здесь.

– Как вы нашли нужный манускрипт?

Уго не умел читать по-гречески, а люди со знанием древнесирийского встречались и того реже.

– Отец Алекс, я приходил сюда каждую ночь после возвращения из Турции. Спал только днем. То, что вы здесь видите, стало моей жизнью. Я вот настолько, – он сложил пальцы щепоткой, – от доказательства, что плащаница во втором веке находилась в Эдессе. Если бы потребовалось, я бы вручную просмотрел каждый манускрипт в этом дворце.

Он усмехнулся.

– К счастью, все манускрипты на этой полке по-прежнему имеют индексы старой системы учета – написанные на превосходной латыни.

Прищурившись, он вгляделся в полки и провел пальцем по воздуху, в волоске от корешков. Добравшись до нужной книги, Уго склонил голову и оглянулся на ближайший настенный сканер, оценивая его чувствительность к движению. И наконец сказал:

– Наденьте перчатки.

Трепет, охвативший меня после этих слов, был сильнее, чем я ожидал.

– Прежде чем надену, можно дотронуться до него? – попросил я. – Всего на секунду. Я очень осторожно.