Марина Серова - В духе времени

— Витя! Дай это… ну… да. — Он выхватил из руки телохранителя плоскую фигурную фляжку с коньяком и отхлебнул хороший глоток. Потом еще и еще. Блаженное тепло и спокойствие потекли по телу бизнесмена. Он отдал Виктору коньяк и уже расслабленно выговорил:

— Ну, ты, Виктор, давай не молчи как чурбан, расскажи что-нибудь, ты же знаешь, что я не люблю в тишине ехать. Тишина, она давит, а это и для пищеварения плохо, и вообще — для нервов. А все болезни, если ты не знаешь, от нервов проистекают.

— А что ж мне болтать-то? — отозвался Виктор, садясь за руль. — Тебя вот она развлечет.

Павел Петрович повернул голову и в углу салона увидел девушку, одетую легко, не совсем по сезону. На ней было довольно короткое платье, туфли на шпильках, а в тонких руках она держала несколько апельсинов.

Виктор добавил:

— Она-то развлече-о-от. Она языком трепать горазда. По-всякому, знаешь ли, им работает… Кстати, она еще и мастер спорта по карате. Любого мужика завалит, если что. Наша школа…

Девушка, о которой шла речь, пошевелилась. Апельсины словно засветились в ее руках нежно-оранжевым светом. Заметив на себе взгляд Троянова, она с невероятной ловкостью пожонглировала этими апельсинами и произнесла чуть нараспев:

— Меня зовут Виктория, что с латинского переводится как «победа». Ваша победа, Павел Петрович.

— Специально под тебя, Петрович, подбирал, — заметил Кабаргин. Она из наших, свеженькая еще, так что разомнет тебя по полной программе. Мы, Павел Петрович, пока тебя ждали, с Викой анекдоты читали в газетке. Она один очень смешной вычитала.

— Ну так расскажи. — Троянов полузакрыл глаза, лишь краем уха улавливая то, что говорит ему Виктор. Виктор и Виктория… Кстати, последняя пододвинулась и начала виртуозно массировать ему затекшую шею. И откуда только узнала, что у него к вечеру затекает шея. Наверное, Кабаргин сказал.

Охранник вел машину и, время от времени хмыкая собственным словам, рассказывал:

— Ну, это… стоят на стоянке рядом два «мерина» «шесть ноль ноль», а рядом два отруба стоят конкретных… хозяева «меринов», «новые русские». К ним подходит мужичонка этакий невзрачный и говорит: «Спорим, мужики, что я на своем „запоре“ проеду на скорости между вашими тачками и не задену их?» Ну, те смотрят на мужичонку, на его «запор», на расстояние между «меринами», которые рядышком стоят, и хмыкают: «Ну, типа, согласные мы. На пять штук баксов спорим. По рукам, значит?» — «Идет», — радуется мужичонка. «Запор» на скорости вминается в «мерсы», естественно, между ними не проскакивает и разбивает «мерсам» все, что можно. «Новые русские» смеются: «Ну, мужик, попал ты на бабки конкретно. А чего ты вообще такой довольный?» — «А ничего. Я во-о-он с теми братками, — и кивает в сторону, — поспорил на двадцать штук баксов, что разобью в хлам ваши тачки, а вы смеяться будете».

Закончив рассказывать анекдот, охранник, сидящий за рулем трояновского «Мерседеса», привычно хмыкнул, а Павел Петрович после некоторой паузы произнес:

— Анекдот из серии «Здравствуй, дерево». Как говорится, смеяться следует после слова «лопата». Ладно, будем считать, позабавил. Вот и дома практически уже.

«Мерседес» свернул в арку массивного претенциозного дома в духе типичной безвкусной «новорусской» архитектуры. Виктор кашлянул, открыл было рот, верно, для того, чтобы рассказать очередной анекдот, но в тот же момент поперхнулся на полуслове и, выругавшись, рванул руль в сторону… Завизжали шины, машину отчаянно тряхнуло, она проскрежетала крылом по стене арки и остановилась.

— Ну, сука! — рявкнул водитель. — Щас я его вздрючу, падлу! — И он полез из машины через правое кресло.

— Что это он… — тревожно выговорила Вика.

Павел Петрович очнулся. Разъяренный Виктор уже вылезал из машины навстречу… нет, не владельцу анекдотического «Запорожца», а «Москвича». Упомянутый автомонстр отечественного производства, пробороздив по правому крылу «мерса», в то время как о стену арки изуродовалось левое, сиротливо застыл, въехав в проем какой-то двери и соответственно эту дверь проломив.

— Та-а-ак! — злобно протянул Троянов, с которого мгновенно слетела дремота. — Накаркал ты своими анекдотцами, Витюша. Это… как тебя… телка! Ты ж, типа, по карате… завалишь любого, так? Ну вот и иди — помоги тезке.

Тем временем Виктор, зарядив в воздух ужасающую матерную фразу, пошел на владельца «Москвича», который стоял у стены, глядя, как с двух сторон на него надвигаются люди Троянова — Кабаргин и Виктория.

— Ну, ты, мужик, попал! — повторил фразу из анекдота озлобленный Виктор. — Ну-у, ты-ы…

Больше начала ему сказать не удалось. Кабаргин наступил на сухую ветку, и она щелкнула, разламываясь. Быть может, щелкнула и не ветка. Даже наверное — не ветка. Потому что Виктор подался вперед всем телом и взмахнул руками. А потом что-то вторично щелкнуло, но уже без всякого участия оставшейся лежать на земле ветки, и Виктор упал.

Девушка Виктория, владеющая карате, изогнулась всем своим гибким прекрасным телом, но при всем ее искусстве избежать пули оказалось делом невозможным. Пуля настигла ее в тот момент, когда она открыла ротик в беззвучном вопле, и тут же поймала им смертоносный кусочек металла. Виктория умерла мгновенно.

Убийца переступил через трупы хладнокровно застреленных им людей, приблизился к «Мерседесу» и, распахнув дверь со стороны Троянова, вскинул пистолет. Выстрелов не слышал и сам киллер — в тот момент, когда пули прошили тело не успевшего ничего понять Павла Петровича, в арке страшно завыл ветер. Рванулся, как бродячий пес на кусок упавшего с балкона сырого мяса, обглодал все звуки, все короткие предсмертные стоны и хрипы Павла Петровича — и, завернув их трубочкой, словно газету, которую недавно держал в руке Виктор, вынес на простор шумного города. Кто-то жутко завизжал в стороне — наверное, проходящая мимо бабулька, подслеповатыми глазами увидевшая в арке вечернюю сказку не для малышей.

Киллер произвел контрольный выстрел в голову бизнесмена Троянова и еще один выстрел в висок авторитета Тройного — два выстрела в одну и ту же голову, — затем бросил пистолет на землю рядом с трупами Виктора и Виктории. А потом наклонился и подобрал… нет, не пистолет, только что им выброшенный, а газетку с несмешными анекдотами про «новых русских».

— Почитаю в свободное время, что ли, — пробормотал он и, надвинув на лоб черную вязаную шапочку, длинными шагами ушел вслед за унесшим звуки расстрела ветром, кувыркающимся в ворохах опавших листьев.

Явпилась глазами в экран моего домашнего кинотеатра, наблюдая за захватывающими кадрами нового французского фильма «Видок» с Жераром Депардье в главной роли. Фильм в самом деле впечатлял, тем более что — в отличие от аналогичных забойных блокбастеров американского производства — все было снято на редкость правдоподобно и достоверно, вплоть до широких желтозубых улыбок. Ибо в девятнадцатом веке такая бытовая мелочь, как отбеливающая зубная паста, еще не была изобретена.