Марина Серова - Девочки с большой дороги

Глянув на несчастную женщину, по всем параметрам никак не тянувшую на подружку негодяек, я решила поддержать игру:

— Что ж, я так и думала, что это ваша знакомая.

Затем, сделав вид, будто ухожу, шагнула назад, но в самую последнюю минуту, когда юные разбойницы уже собирались облегченно выдохнуть, резко вернулась в прежнее положение. Совершив молниеносный выпад, я крепко вцепилась в плечо курчавой. Та взвизгнула от боли и дернулась было в сторону, да только ничего не вышло: держала я ее крепко.

— А ну, отпусти, заору! — возмущенно выкрикнула разбойница, гневно сверкнув размалеванными глазками.

— Давай, заодно поможешь народ созвать, — ничуть не испугалась я ее блефа. — Будет кому объяснять, почему вещи этой несчастной находятся в ваших рюкзаках. Не думаю, что она отдала их сама, по собственной воле.

— Советую не вмешиваться в наши разборки, — попробовала переиграть толстушка. — Уматывай, пока кости целы. — Девица поиграла в темноте блестящим лезвием, давая понять, что стоит мне шевельнуться — и она быстренько продырявит несчастную.

Но тут, совершенно неожиданно, пострадавшая сама выкинула нечто такое, чего от нее никто не ждал. Она вдруг резко дернулась вперед. Волосы ее по-прежнему были намотаны на руку одной из разудалых разбойниц, но женщина, похоже, и думать забыла про боль. Затем она не менее резко выпрямилась, ударив грабительницу по носу своим затылком. Понятно, какую надежду питала барышня, но все же вырубить девицу-налетчицу ей не удалось. Для этого требовалась куда большая сила и навыки. У дамочки получилось лишь грубо задеть девицу. В результате та еще сильнее разозлилась.

Зато этот фокус дал мне возможность выбить из рук атаманши холодное оружие. После чего девица моментально отпрыгнула в сторону и, быстро прикинув, стоит ли рисковать собой, и приняв отрицательное решение, кинулась бежать. Такого от нее не ожидали даже подружки, вконец растерявшиеся и обескураженные.

Поняв, что атаманша их кинула, другая разбойница-малолетка лишь на минуту замешкалась, соображая, как быть, но этого времени освобожденной женщине вполне хватило на то, чтобы кинуться ей навстречу и вырвать свою сумочку из чужих рук. Теперь прочь понеслась и длинноногая. Та, что до сих пор была зажата в моих руках, отчаянно дергалась, но последовать за подельницами, увы, не имела никакой возможности. Говорят, надежда умирает последней. Верткая девица, видимо, уповая на это, норовила пнуть меня посильнее, рычала, как озлобленный зверек, но никакого серьезного вреда мне, конечно же, не наносила.

И все же ее дерганье меня раздражало. Чтобы слегка угомонить разбойницу, я схватила ее за шкирку и, приподняв над землей, хорошенько тряхнула, заметив при этом:

— Не рыпайся, тебе не по зубам.

После чего вернула звереныша на грешную землю и, не выпуская из рук, обернулась к спасенной:

— Вы как — в порядке?

— Относительно. — Женщина с благодарностью смотрела на меня, успевая при этом перетряхивать свою сумочку. — Спасибо, вы мне очень помогли… Черт, деньги все же стянули. — Oна раздраженно топнула ногой. — Хорошо еще, что документы на месте… Что вы собираетесь с ней делать? — Дама вновь обратила свой взор на меня.

Только теперь я получила возможность внимательно ее рассмотреть. Нужно признать, она оказалась весьма привлекательной особой лет тридцати двух — тридцати пяти. У нее были большие выразительные глаза, маленький аккуратный носик, четко очерченные и в данный момент не накрашенные губки с пикантной родинкой внизу. Темные волосы сейчас слегка спутались и почти полностью вылезли из-под симпатичной заколки.

Дама была одета в легкую кожаную курточку, из ворота которой выглядывал белый батник. Соответственно белые, расшитые понизу стразами брючки красиво обтягивали ее довольно пышные бедра, почти полностью скрывая замшевые сапожки.

Закончив «осмотр потерпевшей», я ответила на ее вопрос:

— Эту красотку я передам в отделение милиции. Там знают, что с такими делать.

— Вы не будете против, если я не пойду с вами? — Женщина смущенно потопталась на месте, видимо, опасаясь моего отказа. — Вы-то за себя постоять можете, это сразу видно, чего не скажешь обо мне. И потом, я сейчас вся на нервах и… просто трясусь от страха. Мне нужно привести себя в порядок, успокоиться.

— Конечно, не против, идите домой, — сразу же согласилась я. — Я сама ее отведу — мне не сложно. Только оставьте свои данные. Полагаю, что работникам нашей доблестной милиции вскоре все равно понадобится с вами связаться.

Пострадавшая согласно кивнула, затем покопалась в сумочке и, достав блокнот, выдернула из середины один листок. Затем с трудом отыскала ручку и, присев на корточки, принялась что-то корябать на мятой бумажке. Я молча стояла в стороне. Задержанная тоже никаких звуков не издавала, тихо сопя и, видимо, кумекая, что ей делать дальше.

— Вот, — через несколько минут женщина протянула мне листок с записями: — Здесь домашний телефон и сотовый. Впрочем, я сама завтра в отделение зайду, чтобы написать заявление. Сейчас-то все равно там никого, кроме дежурного, нет… Да, и еще раз огромное спасибо!

На этом мы и расстались: женщина заторопилась поскорее добраться до своего дома, боясь, видимо, по новой столкнуться со сбежавшими разбойницами. Кто знает — возможно, они поджидали где-то неподалеку. Я же, подтолкнув низкорослую мошенницу в спину, направила ее в сторону расположенного поблизости отделения милиции.

Сначала мы шли молча. Лишь редкие осенние листья, не прибранные дворниками, шуршали под ногами, нарушая благоговейную тишину. Постепенно аллейка закончилась, и тут моя спутница, видимо, испытывая отчаянное желание избежать визита в казенный дом, чьи контуры уже маячили на горизонте, вдруг засуетилась:

— Слушай, а может, не пойдем в ментуру, — предложила она без всяких предисловий. — Чего мы обе там забыли? Тебя сейчас заставят бумажки разные заполнять, потом по кабинетам затаскают, вопросов кучу разных зададут, а меня с полчаса подержат, а потом все равно отпустят.

— Да ты, я смотрю, не сильно и боишься, — заметив, с какой вызывающей наглостью ведет себя малолетка, усмехнулась я. — Что, уже не в первый раз приходится посещать нескучное местечко? Довелось, наверное, узнать, что такое камера предварительного заключения?

— А вы небось думали, что от одного упоминания о ней я затрясусь или, может, еще и в обморок грохнусь, — хихикнула деваха, свободной рукой небрежно заправляя за ухо вырвавшийся из хвостика локон. — Черта с два! Меня все равно выпустят, мне ж еще и четырнадцати не исполнилось. А судить только с таких лет могут, я это точно знаю.

— Знаешь и пользуешься… Родители-то хоть в курсе, чем ты занимаешься? — вскользь оглядывая не до конца еще сформировавшуюся фигуру и лицо и понимая, что относительно своего возраста поганка, скорее всего, меня не обманула, спросила я.