Марина Серова - Девушка с береттой

— Все как-то запутано и сверхсекретно, — потерев пальцами висок, произнес Сергей.

— Вообще-то это всего лишь предположение. Имеют право на существование и другие версии, — успокоила я его.

— Мне от этого никак не легче, — раздосадованно махнул рукой он.

На встречу с капитаном я надевала легкую ветровку — было прохладно — и синие джинсы, несильно обтягивающие, чтобы не привлекать излишне любопытные взгляды. При других обстоятельствах нас вполне могли бы принять за безмятежно счастливую пару влюбленных. В кобуре находился пистолет, который подарил мне Баранов. «Беретта» черного цвета, схватив которую он едва не наделал глупостей. Я вообще-то предпочитаю пользоваться для большего спокойствия своим оружием. Нет, это не обаяние, красота и скромность, а старый добрый «макаров», но Сергей очень настаивал. На всякий случай «макаров» был у меня тоже за поясом. Все равно он мне больше нравился.

Сняв ветровку и отложив «беретту», я попыталась сначала прибраться, но поняла, что это бесполезно. Сергей, задумавшись и полностью уйдя в себя, стоял неподвижно. Затем схватил пистолет и направил его на меня, но я успела выхватить свой. Мы стояли и целились друг в друга, не издавая ни звука.

— Что с тобой, Сергей? — оборвав сосредоточенную тишину, спросила я. — Какого черта?

— Ведь ты работаешь за деньги, так где же гарантия, что не окажешься заодно с ними? — все больше распаляясь и дергаясь, выстреливал он словами. — Был у меня один друг, Осман, да и того достали. Я и тебя нанял, чтобы его опасности не подвергать, но у жизни злые шутки.

Сергей вдруг потерял свое первичное нервное напряжение и немного опустил дуло пистолета. Будучи неординарной личностью, Баранов вел себя соответственно своему эмоциональному типу: от него можно было ожидать чего угодно.

— Только не строй из себя психопата-маньяка, разуверившегося в преданности людей и замечающего лишь предательство. — Я как-то решила разрядить обстановку. — Зачем весь этот спектакль?

— Подарок, — сказал он, бросив пистолет перед собой и ногой подтолкнув его ко мне. Изможденная улыбка появилась на его лице. — Забудь, что я говорил сейчас. Ты мне не безразлична, поэтому я не хочу подвергать твою жизнь опасности, хотя это неотъемлемая часть работы телохранителя. Даже подставить кого-то как следует не могу. Размазня, — удивляясь себе, проговорил он с ненавистью.

Я прервала его монолог:

— И потому целился мне в голову. Тогда бы лучше в сердце. Выглядело бы эффектнее. Душераздирающая картина.

Он явно обиделся, опустил уставшие глаза. Я сама поняла, что слишком резко начала, и хотела извиниться, но Сергей опередил:

— Хорошо, в таком случае ты уволена. — Его холодный тон обжигал.

Я просто вросла в бетонный пол.

— Это вынужденная мера. И, конечно же, не из-за вашей профнепригодности. Вы один из лучших мастеров своего дела, — продолжал ошеломлять Баранов. — На данном этапе ваша помощь была неоценимо важна. Я вам искренне благодарен.

Закончив душещипательную речь, он направился к двери.

— Я возьму ключи от «Мерседеса», — обернувшись на секунду, сказал Сергей.

Я постаралась припарковать «Мерседес» в более или менее неприметном месте. Но дети, конечно, нашли машину и играли теперь около нее, все-таки боясь приблизиться. Взрослые же, проходя мимо, косились на вмятины от пуль в ее боку и на слегка треснувшее стекло левой задней двери.

Что-то подсказывало мне остановить его, вернуть назад. Но не побегу же я за ним и не кинусь на шею! У нас несколько иные отношения. Свой гонорар я получила в полной мере. Кроме того, уходя, Баранов обещал, что, если его знакомым понадобятся услуги телохранителя, он будет предлагать мою кандидатуру. Если успеет. Я боялась, что когда-нибудь ему перестанет везти.

Свой профессиональный долг я выполнила. Сохранила клиента нетронутым и девственно-чистым. Ни царапинки не появилось, ни волоска не упало с головы. Теперь, по сути дела, меня не должна волновать его судьба. Не стоит беспокоиться. Но почему-то Баранов не выходил у меня из головы. Странный, небывалый случай, удивлялась я сама себе.

Очень не хотелось бы услышать со дня на день печальную весть о трагическом конце короля нефти и газа Баранова Сергея Александровича.

Весь оставшийся день ушел на то, чтобы привести в порядок нашу квартиру. Вернее — тети Милы. Что еще больше усугубляло положение и могло накалить обстановку. Но, зная Милу, с уверенностью скажу, что этого не случится. Не тот она человек, чтобы поднимать скандал из-за мелочей, как мне казалось.

Тетя Мила была дома около десяти часов вечера. Слегка обгоревшая на солнце — здесь главное знать меру, — но счастливая и довольная. Не хотелось бы омрачать ей праздник души и портить настроение плохими новостями. Очень хорошо, что основной бардак я успела убрать до ее приезда. Поняв, что что-то не так, тетя Мила первым делом кинулась ко мне и поинтересовалась, все ли со мной в порядке. Она, конечно же, знала — работа у меня опасная, но люди, которые тебя любят, никогда не привыкнут к этому, не смирятся, настаивая на подыскивании работы поспокойнее.

— Женя, что случилось? — спросила она, пытаясь говорить как можно строже и холоднее, но сразу же смягчилась и добавила: — С тобой все в порядке?

— Издержки производства, неизбежные, — ответила я. — Можешь не беспокоиться и не переживать, теперь я в бессрочном отпуске.

Потом тетя проверила, все ли на месте. Убедилась, что главное не пропало: ни деньги, ни драгоценности — она очень дорожила и берегла маленький кулончик в виде сердца, такие еще часто показывают в кино: они открываются, и в эти две половинки можно вставить особо дорогие тебе крошечные фотографии. Там было изображение молодой тети Милы и первой ее любви, о которой она помнила, раз так хранила сердечко. Вздохнув, тетя начала помогать мне убираться. Одна я, безусловно, справилась бы, но таков уж характер тети Милы.

Большая часть видеокассет оказалась негодной, и от нее пришлось избавиться. Сердце мое обливалось кровью, когда я опускала их в мусоропровод.

Я не спала всю ночь и лишь под утро ненадолго задремала. До обеда стояла невыносимая духота. Иногда было ощущение, что воздух застыл и трещит от накала, так он был наэлектризован. После обеда небо заволокло серыми тяжелыми тучами, разбухшими от избытка влаги. И начался форменный, банальный конец света. Дождь лил стеной, обрушивая на землю тонны воды. Люди в панике разбегались кто куда, шлепая по лужам и еще больше пачкая брюки, длинные легкие юбки и голые ноги в мини.

Чтобы развеяться немного, решила пройтись. На душе было тяжело и неприятно. Какой-то нехороший осадок. Гуляла по проспекту, где в многочисленных кафе под открытым небом, под навесами и зонтиками, сидели люди, которым так же, как и мне, не сиделось дома, и наслаждались прохладительными напитками. Потом я свернула на улицу, пересекавшую проспект, и направилась к площади, где возвышался бронзовый, застывший навечно вождь Октябрьской революции и указывал путь в светлое будущее, а как шутили раньше, во времена тотального дефицита, место, где дают колбасу.