Марина Серова - Искры из глаз

Первым делом я подошла к телефону.

— Кому ты звонишь? — спросила Галина.

— К тебе домой.

— Ко мне?

— Ты забыла, что Николай Симонов живет в твоей квартире?

Я набрала номер. С минуту никто не подходил к аппарату, я уже было отчаялась и хотела положить трубку, как вдруг услышала голос Николая.

— Алло?

— Николай? Это Евгения!

— Только что ступил на порог. Слышу — телефон звонит.

— Николай, слушай, нужна помощь всей тарасовской милиции, вместе взятой.

— Что случилось?

— Нас с Галиной взяли в заложники. Сидим в подвале на углу Новокузнецкой и Разина, — доложила я, вертя в руке найденный на столе спичечный коробок, которого нам так не хватало для паяльной лампы.

— Кто? Неужели тот самый хмырь, который сегодня наведывался на квартиру?

— Он самый. Но не один. С ним еще трое. Все вооружены. По крайней мере, один ствол я видела собственными глазами. И вот еще что: сейчас скажу два адреса, так учти — бандиты уже вполне могли успеть туда наведаться. Как бы не случилось беды…

— Записываю.

Я продиктовала адреса Игоря Сизанова и Владимира Чернышева.

— Мы будем у вас, постараемся приехать как можно быстрее, — заверил Симонов.

— Ждем!

Я положила трубку.

— Сколько времени нам еще здесь торчать? — спросила Галина.

— Не знаю. До приезда милиции.

— А вдруг бандиты вернутся?

— Вряд ли они вернутся рано, если заняты поиском десяти тысяч долларов.

Однако обстоятельства были против нас. Мы услышали звук отпираемого замка. Бандиты вернулись гораздо раньше, чем мы их ждали.

— Быстро! — Я вскочила на ноги, запихивая в карман джинсов спичечный коробок. — Запирай дверь изнутри и сиди здесь.

— А ты? — заволновалась Галина.

— За меня не волнуйся. Что бы ни случилось, не открывай дверь никому, кроме меня.

Я выскочила наружу и первым делом обесточила подвал. Свет погас, и на другом конце коридора послышались негодующие возгласы.

Рукоятку рубильника, раскачав ее рукой, я вытащила из паза. И положила на пол, чуть в стороне от рубильника. Но так, чтобы потом можно было ее найти. А бандиты пусть-ка попробуют включить свет сами.

Я была не одна. Со мной теперь верный друг молодежи и частных телохранителей — темнота. Буду действовать, как дядя Ник, герой Рутгера Хауэра в фильме «Слепая ярость». Правда, у того человека в руках был острый меч, а у меня…

А у меня в руках будет… паяльная лампа. Чем не оружие против бандюг? Правда, от пистолетной пули лампа не спасет, поэтому надо быть очень осторожной.

Я побежала в ту комнату, в которой мы были заперты всего двадцать минут назад. Где-то здесь должна стоять наша спасительница, уж один раз выручившая… Вот дьявол! Где же она? Я вроде оставила ее справа от двери, возле стены. Или слева?

В коридоре бандюги принялись чиркать спичками и зажигалками, ругаясь на чем свет стоит.

— Проверь рубильник! — послышалось распоряжение дяди Вовы.

В голосе старого уголовника звучали недовольные интонации: или у него появились нехорошие предчувствия, или же путешествие за десятью тысячами долларов оказалось безуспешным.

Наконец я нашла лампу. Взяла ее в руки, достала из кармана спички, чиркнула одной и открыла заслонку.

Черт, обожгла пальцы! Слишком далеко от себя и слишком близко к соплу вытянула руку.

Комната немного осветилась, стали видны очертания предметов, находящихся внутри. Скамейки, верстак, лежащий на полу металлический совок. Совок я подобрала с пола, поставила у стены. Какое-никакое, но оружие. Мало того, я потихоньку опрокинула набок верстак, изобразив тем самым что-то вроде заградительного щита. Подхватив паяльную лампу, спряталась за ним.

— Ручки нет! — заорал в ответ дяде Вове один из бандитов.

По-моему, это был косматый.

— Какой ручки?

— На рубильнике!

— Куда же она делась?

— Не знаю. Слушай, здесь горелым пахнет.

— Я заметил. Давай-ка проверим девок.

Бандюги на ощупь направились к комнате, в которой запирали нас.

— Здесь пахнет сильнее всего. И звук какой-то…

— И свет…

— Е-мое, да они дверь выжгли!

— Как это они смогли сделать?

Бандюги, светя зажигалками, ввалились в помещение.

— Где эти сучки?

— Здесь! — крикнула я, выскакивая из-за укрытия, и сунула паяльную лампу в лицо первому, кто оказался на моем пути.

Это был мужик с длинным подбородком.

Страшно закричав, он схватился руками за лицо и бросился прочь из помещения. Но промахнулся мимо двери и ударился головой о стену.

Загремели выстрелы. Бандюги принялись стрелять по скрываемой темнотой мишени, которую я собой представляла.

Я отшвырнула в сторону паяльную лампу, а сама бросилась за щит. Лампа развалилась на две части, бензин растекся по полу, и вспыхнуло пламя.

Выстрелы продолжались, пока не кончились патроны в обойме. Я тихо лежала на бетонном полу. В лежащую мишень, да еще в темном помещении, трудно попасть.

Раненый бандит выбрался в коридор и орал там благим матом. Затем его голос стал стихать. Наверное, он решил выбраться из темного помещения на улицу и поискать того, кто окажет ему первую помощь.

Один готов. Осталось трое. У одного из них пистолет, точно. Интересно, у него есть с собой запасная обойма? Сейчас у меня не было уверенности, что у других бандитов нет огнестрельного оружия. В темноте этого не заметишь. Тем более лежа на бетоне.

Зажигалки стали обжигать мужикам пальцы. Одна за другой они гасли.

Наконец дядя Вова подал голос:

— Галя! Женя! Мы сдаемся. Отпускаем вас на волю безо всяких условий. Можете уходить.

Так я тебе и поверила…

Неслышно передвигаясь, используя тактику лучших в мире партизан — воинов-апачей, я двинулась вдоль стены и подобрала совок. Теперь он был моим единственным оружием.

Я услышала, даже можно сказать, почувствовала грязное дыхание. Один из бандитов двигался мне навстречу. Видимо, хотел обползти комнату вокруг, чтобы распознать, где именно мы находимся.

Будь что будет. Я понимаю, что иногда поступаю не по-человечески, проявляя излишнюю, может быть, жесткость. Но, простите, речь идет о жизни и смерти. И становится не до женственности и доброты, когда против тебя четверо бандюг со стволами и перьями, а ты выходишь против них с голыми руками. Пусть меня осудят те, кто только этим и занимается. Но если обстановка вынуждает меня на жестокие действия, то я становлюсь жестокой. Только это не со зла.

Крепко сжав рукоятку совка, я размахнулась и нанесла удар.

Ответом был дикий крик человека, сброшенного с высокой скалы. Чудовищно неприятный тембр вопля ударил по моим барабанным перепонкам, пытаясь взорвать их.

Я кожей почувствовала, что бандит согнулся пополам, пытаясь унять боль. Даже звук его голоса ушел куда-то вниз.