Марина Серова - Медовый месяц под прицелом

— Никита, успокойся, — одернула я его.

— Да, пожалуй, с него хватит, — согласился тот. — Сейчас пойдем, Женя. Я только хочу знать, из-за чего он так со мной поступил.

И Никита, сверкнув глазами, посмотрел на Кондрашова. Тот сидел на полу, потирая то челюсть, то нос, и смотрел в одну точку прямо перед собой.

— Говори же! — потребовал Никита.

— А что тут говорить? — пожал плечами Иван. — Тебе, Никита, слишком все легко и просто дается. Подумаешь, жена от тебя сбежала, оставив ребенка. Так ты с таким размахом развернулся, что даже смотреть противно. Все с рук тебе сходит, полгорода на поклон к тебе ходит, даже «папа» к тебе благоволит больше, чем к другим. Я, между прочим, гораздо раньше тебя начал ресторанный бизнес в Тарасове, но у меня дело не заладилось, потому что «папа» меня невзлюбил. Пришлось брать тебя в долю. И теперь мало кто помнит, что на самом деле именно я был организатором в нашем городе сети ресторанов, которые теперь принадлежат тебе. Я тебя, Никита, не грабил, я просто хотел вернуть свое.

— Почему ты не сказал мне ничего раньше?

— А что бы это изменило? — с вызовом спросил Кондрашов.

— Многое, Иван, очень многое. Зачем ты пошел на такую низость, как похищение ребенка? Ты бы мог прийти ко мне и все рассказать, я бы понял. Знаешь, Иван, ведь я считал тебя настоящим другом, я думал, что могу доверять тебе!

— Господи, Никита, какой же ты наивный! — зло рассмеялся Кондрашов. — Неужели ты веришь в ту чушь собачью, которую люди называют дружбой? По-моему, это самое нелепое слово, какое только могли придумать люди. Правда, «любовь» — не менее забавное слово. Неужели, Никита, после того как твоя благоверная супруга сбежала с богатым хахалем за границу, ты продолжал доверять людям? Я думал, что тот случай заставит тебя относиться к людям с большей осторожностью, но он, оказывается, тебя ничему не научил. Если хочешь знать, то я, человек, которого ты считал, как говоришь, другом, за твоей спиной с твоей же женой в любовь играл по-взрослому, в темноте и голыми, — злорадствовал Кондрашов.

Я смотрела на Никиту и видела, какой болью отдается в его сердце каждое слово Кондрашова. Никита слушал своего бывшего друга, не перебивая. Мне казалось, что он не совсем понимает смысл слов Ивана, но очень старается это сделать.

— Тебе, Никита, все слишком легко давалось: красивая жена, удачный бизнес, уважение в обществе и почет. Я же всегда находился в тени твоей славы. И меня это безумно раздражало.

— И что ты хочешь? — поинтересовался Панкратов. — Получить мой бизнес? Занять мое место в обществе?

— Да, Никита, да! А еще, дорогой мой друг, я хочу тебе сказать, чтобы тебе жизнь медом не казалась, что Егор не твой сын, а мой.

От этих слов Никита затрясся. Он молча подошел к Ивану и еще раз ударил его по лицу.

— Ты можешь говорить, что угодно, но в это я не верю. Егор — мой сын, он — копия меня, и это понятно даже слепому. Пойдем, Женя, я больше не хочу его слушать, мне все и так понятно.

Я молча поднялась и пошла вслед за Никитой.

Кондрашов остался сидеть на полу — он злорадно улыбался. Ох, как чесались у меня кулаки! Не знаю, как и сдержалась, не превратила его в мешок с костями.

— Егор все равно мой сын, Иван так сказал специально, чтобы добить меня. Но он солгал, я точно знаю, — произнес убежденно Никита, когда мы оказались снова в машине.

— Ты можешь мне ничего не объяснять. Я не слепая, вижу, что вы с малышом похожи как две капли воды.

— Спасибо, Женя, мне очень важно знать, что ты мне веришь. А сейчас поехали к «папе».

— Зачем?

— Я не собираюсь спускать Ивану все с рук. Он мне ответит за все.

— Ты посвятишь меня в свои планы?

— Да, только не сейчас.

— А когда? До «папы» ехать не так уж и далеко. Скажи, а он не будет ругаться, что мы его посреди ночи разбудили?

— Ну, ты же слышала, что он ко мне очень даже хорошо относится. Думаю, что сильно ругаться он не будет и в угол на горох не поставит, — усмехнулся Никита.

— Охотно верю, — улыбнулась я Панкратову и завела машину.

— Все-таки хорошо, что ты поехала со мной, — признался Никита. — А то я бы точно убил Ивана, по старой дружбе. Знаешь, его слова заставили меня задуматься над многими вещами. Оказывается, я такой наивный дурак, что все, кому не лень, могут воспользоваться моей тупостью и ставить палки в колеса, а я при всем этом буду считать их своими лучшими друзьями. Абсурд просто какой-то!

— Не надо из одной крайности в другую бросаться. На самом деле не все так мрачно, как ты сейчас обрисовал. Встречаются, конечно, подонки, но есть и много хороших, честных людей. Например, я.

— Скромно, очень скромно, — улыбнулся Никита.

— А как же иначе, — пожала я плечами. — Ты сразу знал, что у меня к тебе чисто коммерческий интерес. Я не корчила из себя влюбленную дурочку, готовую пойти за тобой на край света…

— Ты хочешь сказать, уехать за границу? Ты Данию называешь краем света? — уточнил Никита.

— Точно, — рассмеялась я.

Нервное напряжение спало, дышать стало намного легче. Никита всю дорогу отпускал шутки по теме и просто так. И я все больше и больше удивлялась Панкратову. Еще совсем недавно он готов был растерзать меня на части за мою меркантильность, а сейчас восхищался моей выдержкой и мастерством боевого искусства. Мы чувствовали себя более раскованно и непринужденно смеялись по каждому пустяку. Все-таки смех — великая штука. Он объединяет смеющихся, они становятся заговорщиками — они знают великую тайну, над которой смеются.

«Папа», к моему удивлению, принял нас радушно. Оказывается, старичок, как и многие другие в его возрасте, страдал бессонницей. Ему очень хотелось с кем-то поговорить, потому что все великие ночные думы за последние пять лет он уже передумал, теперь настало время поделиться с кем-нибудь великими мыслями.

— Очень рад вас видеть, — сиял «папаша». — Что вас привело в столь поздний час к моему столу?

— Сегодня снова была предпринята попытка похитить Егора, — начал разговор Никита.

Услышав это, вся радость мгновенно слетела с довольного лица «папы».

— Никита, я тебе отвечаю, что это не мои ребята. Мы с тобой обо всем уже договорились: ты выплачиваешь мне все деньги, о которых шла речь, а я в это время просто наблюдаю за твоими действиями и не влезаю ни во что. Кстати, почему вы с Женечкой не пригласили меня на свадьбу? — В обиженной улыбке «папа» сложил свои пухлые губки.

— Мы хотели в этот день побыть вдвоем. Потом, вы же знаете, Владислав Алексеевич, что после того, как ушла… она… я очень осторожно отношусь к подобным церемониям. Ни к чему мне все эти пышные празднества и клятвы при народе в вечной любви, мы их уже проходили, — пояснил Никита.