К. Тейлор - Сестры лжи

– А как же я? Значит, тебе все равно, что я в опасности? – хнычет Дейзи и трется лицом о его плечо, но он ее отталкивает.

– И кстати, Ал, – продолжает Айзек, – Линна знает, что я посадил тебя в подпол. Она тоже считала, что мы сумеем тебе помочь – бог свидетель, ты в этом нуждаешься! – но ты же всю дорогу только и делаешь, что ставишь нам палки в колеса. А Линна, несмотря ни на что, тебя любила, верила в тебя, хотя ты пересекла черту, когда дала Эмме нож.

– Может, хватит? – говорит Йоханн. – Может, мы пойдем?

– А может, ты заткнешься? Я сам решу, чего и когда хватит. Ты всегда лез под ноги, но я и представить себе не мог, до чего у тебя подлая душа.

– Кто бы говорил…

– Кто бы помолчал!.. Не то я вот этим проверчу дырку между глаз твоей подруги. Впрочем, – бросает он на меня взгляд, – ее это украсило бы. А то больно близко сидят, глазки-то.

Дейзи фыркает и придвигается, чтобы обнять его за поясницу. Осыпь у нее под ногами начинает съезжать, и она вынуждена ухватиться сильнее, чтобы не упасть. Свободной рукой показывает на Ал.

– Хватит валять дурочку, пошли обратно, повеселимся. А ты, Эмма, можешь валить на все четыре.

И вновь хохочет, запрокидывая голову.

Ал, стоящая возле меня со сжатыми кулаками, до сих пор мучается одышкой. Хрипеть, правда, перестала, только постанывает, делая частые, мелкие вдохи.

– Мы возвращаемся в Покхару, – говорю я. – Дейзи, пошли с нами. Я знаю, ты меня ненавидишь, но прошу тебя, послушай внимательно. «Эканта» – слишком опасное место, ты и не догадываешься, насколько. Пожалуйста, Дейзи! Поверь мне! Ты должна поня…

– Я никому и ничего не должна! – Ее глаза распахиваются на миг, затем она вновь глядит на меня с прищуром. – Поверить тебе ? Ха! Да ты же психопатка ! – кричит Дейзи с такой силой, что воздух начинает звенеть. – Ты сама сказала, что хочешь меня убить!

– Ты просто не поняла! Я…

– «Не поняла»? Совсем меня за дурочку держишь?!

Йоханн выразительно скашивает глаза на Айзека. Тот вроде бы утратил настороженность; нож не убрал, но тот просто висит в руке, пока сам Айзек с интересом слушает вопли Дейзи. Йоханн переводит взгляд на нее, затем на меня. Повторяет это движение раз за разом, и через секунду до меня доходит.

– А ты знаешь, как Айзек тебя назвал? – прерываю я монолог Дейзи.

– Чего?

– После того как я с ним переспала. Знаешь, как он тебя назвал?

Айзек хмыкает и тыльной стороной ладони обтирает лоб.

Рот у Дейзи горько поджимается.

– Ну, просвети меня, Эмма.

– Он сказал, что ты дешевка и что таких, как ты, пруд пруди. Вот почему он разрешил Йоханну переспать с тобой первым. Потому что ему все равно, кто трахает кошелок.

У Дейзи недоверчиво отваливается челюсть, но в следующий миг в бойницах глаз мелькает молния.

– Ах ты, сучка подлая!

Прыгнув, она сшибает меня с ног, и я боком валюсь на Ал. Еще в падении Дейзины ногти дерут мне щеку, другой рукой она рвет мне волосы; мы летим кубарем, растрепанным клубком одежды и конечностей, припечатываемся о грунт, но не успеваю я сделать хотя бы вдох, как начинается стремительное скольжение вниз, к пропасти. Под свист воздуха в ушах я хватаюсь за камни, корни, ветви. Над нами, где стоят Айзек с Йоханном, тоже что-то творится: какое-то мельтешение теней, чей-то сдавленный крик, а затем некое плотное тело летит мимо нас и скрывается за краем. В ту же секунду мы с Дейзи останавливаемся.

Она первой вскакивает на ноги. Карабкается прочь от обрыва и что-то хватает с земли. Нож Айзека.

– Вставай! – визжит Дейзи. – Вставай!

Я осторожно привстаю на четвереньки, косясь на пропасть, до которой буквально с метр, и тихонько разгибаюсь. Ал делает то же самое. За ее спиной лежит на боку Йоханн; даже в сумерках я различаю зияющую дыру у него в груди и темную лужу крови на грунте.

– Дейзи… – Я делаю пробный шаг в ее сторону. – Йоханн ранен.

– Стой! – Она выставляет на меня нож, ее рука трясется. – Не подходи к нему!

– Что ты? Не вздумай!

– Он убил Айзека! – Лицо Дейзи побелело, как полотно, глаза налились кровью, по щекам размазана тушь. – Ты видела! Айзек там! Внизу! – Она делает шаг к пропасти и заглядывает за край. – Айзек!

– Пойдем с нами, – мягко говорит Ал. – Давай вернемся в Покхару… Посмотри, в кого они тебя превратили… Всех нас… Промыли мозги, мы даже соображать толком сейчас не можем.

– Я могу!

– Неправда.

– Вот как? – Она отодвигается от края, ножом рисуя невидимый барьер между собой и нами. – Я впервые в жизни настоящая. Ты, Ал, меня совсем не знаешь. Ты думаешь, мне нравилась эта роль? Дейзи – душа компании? Ты хоть примерно представляешь, до чего это обрыдло? Развлекать кого ни попадя? Мы шесть лет вместе, а ты до сих пор требуешь, чтобы я так и сидела в этом дурацком ящике – «дикая, сумасбродная Дейзи!» – в который вы меня засунули еще в универе.

– Мы все сидим по ящикам, где у каждого своя роль. Меня постоянно бросают, Линна закрыта, все держит в себе, Эмма – неврастеник… В дружбе так оно и бывает. Глупо, конечно, но такова жизнь.

– А ты в курсе, что Айзек с Линной брат и сестра по матери? – говорю я.

Ал изумленно охает, но на губах Дейзи играет странная усмешка.

– Представь себе, да. И не надо так на меня пялиться. Что, Эмма, удивляешься, отчего я не пришла в ужас? А кому какая разница, что они родственники? Это здорово, что они нашли друг друга. Думаешь, ты самая умная, да? Умеешь манипулировать людьми, чтобы они тебя жалели? Так вот: Айзек мне все растолковал. Объяснил, как ты пыталась настроить его против меня; сказал, что я ему глянулась с самого начала, а ты… Ты обманула его насчет Фрэнка! А такую, как я, он вообще встретил впервые в жизни! Полюбил и…

– Вот глупая-то! Уши вянут.

– Он меня любит!

– Айзек не любит никого.

– А-ааа… – болезненно стонет Йоханн, и я делаю шаг вверх, ближе к нему. В предрассветных сумерках его кожа кажется серой, лужа крови стала еще шире. Если срочно ничего не предпринять, ему грозит верная смерть…

– Стоять, я сказала! – Дейзи вклинивается между нами; нож смотрит мне в грудь. – Пока не найдем Айзека, к нему никто не подходит, ясно? Айзек! Айзек, ты меня слышишь?

– Дейзи, он мертв. Ты сама это сказала. До дна метров двести, не меньше. Я прошу тебя, – тянусь я к ней, – пойдем. Ты должна мне верить.

– Верить? Тебе?! – Она отбивает мою руку в сторону. – После всего, что ты натворила? Ты же наврала Айзеку, что я убила свою сестренку!

– Что?!

– Да, он мне все рассказал! Как ты его убеждала, что моя сестра умерла вовсе не случайно! Что моя мать была права, что именно я утопила Мелоди! Как ты могла?! Как ты могла сказать такие вещи, зная, до чего мне больно? Эмма, мне же пять лет тогда было, я всего-то вышла из ванной на пару минут… Если б мама не унесла мою игрушку в комнату, если бы… – Она смахивает слезы. – Будь ты проклята, Эмма!