Марина Серова - Подруга подколодная

Медленно опустившись в кресло, я машинально взяла чашку с кофе и сделала глоток. Кофе уже остыл. Необходимо срочно сварить свежий. Этот напиток здорово стимулировал мою умственно-мозговую деятельность.

Я сделала рейд на кухню и вернулась обратно в гостиную уже с новой порцией тонизирующего напитка. Села в кресло. С помощью дистанционного управления выключила телевизор. Сейчас мне было не до него. Требовалась тишина.

Я покосилась на телефон и подумала: «А может, мне все это только померещилось. Звонок от Калугина, результаты вскрытия. Нет. Все это, черт возьми, было на самом деле». Перспектива завтрашнего отъезда из Воронежа стала отодвигаться прямо на глазах и в конечном итоге вообще превратилась в ничто. На сколько теперь растянется новое расследование — вернее, продолжение предыдущего, одному богу известно.

Я поднялась с кресла и энергично прошлась по комнате, разминая суставы. До окна и обратно. Присела на корточки возле стола. В такой позе и застал меня Жемчужный, появившись в гостиной.

— Ты что делаешь? — изумился он. — Прячешься от кого-то, что ли?

— Просто я не нахожу себе места, — призналась я.

— Какая-нибудь фобия?

Я молча поднялась во весь рост, взяла в руки чашку, сделала небольшой глоток, обжигая небо.

— Женя, что с тобой? — Костя подошел ко мне и обнял за плечи.

— Эльвира не убивала твоего брата, — сказала я.

— Как это не убивала? — Жемчужный слегка отстранился и заглянул мне в глаза. — Она же сама призналась. И даже рассказала нам, как это проделала.

— Она пыталась убить его, Костя, но не убила его.

Жемчужный смотрел на меня, как на сумасшедшую.

— Иными словами, ты хочешь сказать, что мой брат жив. Так?

— Господи, ну что ты говоришь! — воскликнула я и рассказала ему о телефонном разговоре с Калугиным несколько минут назад.

— Вот черт. Двойное убийство получается. — Костя просто обалдел.

— Совершенно верно. Но истинный убийца — тот, кто нанес удар первым. Тот, кто отравил твоего брата.

— А ты не думаешь, что это тоже сделала Эльвира? — предположил Жемчужный. — Что, если она сперва отравила его, а потом, посчитав данный ход не очень результативным, пришла и завершила дело посредством телефонного шнура.

— А ты — Шерлок Холмс, как я посмотрю, — улыбнулась я. Общение с Костей мне всегда повышало настроение.

— А что? — бросил он на меня косой взгляд.

— Ничего. Такая версия имеет право на существование, но почему тогда Эльвира не рассказала об этом?

— Тактический ход, — он пожал плечами.

— То есть об отравлении Георгия она решила умолчать, а на предмет убийства двухгодичной давности колонулась. Ничего себе тактика.

— Так ее же приперли тремя паспортами. Куда ей было деваться. А так срок поменьше вкатают.

— Ерунда, — я откровенно не верила в эту версию. — Сдается мне, что Гошу убил кто-то другой.

— Если начистоту, я тоже так думаю, — признался Жемчужный. — И даже знаю, кто это сделал.

— Кто?

— Красильникова.

— Просто тебе хочется, чтобы это была она, — упрекнула его я.

— Ничего подобного, — тут же открестился он. — Вспомни, как она скрытничала.

Я ничего не ответила. Если хорошенько разобраться, скрытничали все, с кем нам довелось пообщаться. И тут в головушке моей созрела гениальная, на мой взгляд, идея. Не откладывая дела в долгий ящик, я сняла телефонную трубку и набрала номер домашнего телефона следователя Калугина. Он остался на определителе.

На том конце ответили после третьего гудка.

— Калугин у аппарата!

Наверное, Игорь Сергеевич всегда считал себя находящимся при исполнении служебных обязанностей и готовым в любой момент целиком принести себя в жертву горячо любимой работе. Даже находясь в домашних условиях.

— Игорь Сергеевич, это Охотникова Женя вас снова беспокоит, — сказала я.

— Слушай, Жень, — сразу отреагировал он. — Давай без отчеств и на «ты». Идет?

— Договорились, — ответила я и добавила: — Игорь.

— Возникли новые проблемы?

— Проблемы-то старые, — посетовала я. — Но вот подхода они требуют нового.

— Я весь внимание, — с готовностью откликнулся Игорь.

— Поймать настоящего убийцу мы сможем только при одном условии, — поделилась я с ним своими планами. — Если он будет уверен, что дело закрыто и под суд пойдет Берг. Мы можем сохранить в тайне результаты вскрытия?

— Я понял твою мысль, Женя, — произнес Калугин спустя несколько секунд. — Ты надеешься, что убийца успокоится и выдаст себя?

— Совершенно верно. Ты говорил об этом еще кому-нибудь?

— Никому.

— Не говори. Даже Жанну не стоит посвящать в это. Идет?

— Разумеется. А Ставридов?

— Поговори с ним. Убеди в необходимости подобного хода.

— Попробую, — вздохнул Калугин. — Но сделать это будет очень непросто.

— Я знаю.

На том мы и попрощались со следователем по особо важным делам, и я повесила трубку. Обернулась к Жемчужному.

— Ты тоже все понял?

— Еще бы! Неплохая идея, любовь моя. Но уж я-то тебя не подведу точно, можешь не беспокоиться. Только скажи мне, ты и Жанну подозреваешь тоже? На полном серьезе?

— Война план покажет, Костя, — ушла я от прямого ответа.

— Что будем делать?

— Сегодня уже ничего, — я опустилась в кресло и залпом допила снова остывший кофе. — Отложим действия до завтрашнего дня.

Возразить или уточнить что-то Жемчужный не успел. В дверь позвонили, и он пошел открывать. Как оказалось, это наконец-то доставили тело несчастного Георгия Эдуардовича.

Похороны были назначены на двенадцать. Но родственники и друзья покойного начали стекаться в квартиру с восьми часов утра. Самой первой, естественно, прибыла Жанна. На момент ее прихода мы с Жемчужным как раз завтракали на кухне. Вера Николаевна имела привычку завтракать очень рано и в гордом одиночестве. Сейчас она прощалась со старшим сыном в его комнате. Жанна заскочила к нам на кухню только на секундочку поздороваться и тоже присоединилась к матери.

— Будешь разговаривать с ней? — спросил у меня Жемчужный.

— Не знаю, — я пожала плечами. — Хорошо бы было поговорить со всеми, но, возможно, я буду делать это выборочно. Посмотрим по обстановке.

После этого мы с ним продолжили завтрак. В комнату брата Жемчужный не торопился, он и так провел с телом почти целую ночь. Не знаю, уж в каких грехах он каялся перед покойным, меня там не было, но я точно знала, что этой ночью Костя спал не более двух часов. Это и по его внешнему виду было заметно. Глаза потускнели, сам он как-то осунулся, а на лице появилась двухдневная щетина. Но несмотря на это, он не растратил своего шарма.

Закончив завтрак, мы переместились в гостиную. Сидели молча, каждый размышляя о своем, хотя я подозреваю, что мысли наши с Жемчужным текли в одном направлении.