Марина Серова - Смех сквозь слезы

— Подожди! — До нее дошло, к чему я клоню, и она развернулась ко мне на крутящемся стуле. — Ты хочешь сказать, что меня хотят убить ради этой пленки?

— Вот именно.

— О боже мой. — Она театрально воздела руки к потолку. — Моя жизнь теперь зависит от какой-то злосчастной пленки, которую я даже в глаза не видела. Ну, спасибо тебе, Федя. Мне и после твоей смерти от тебя покоя нет.

Видимо, Тимирбулатова все еще не вернулась из грибоедовской пьесы в мир реалий. Все ее жесты и слова были сценическими.

— Оля, — окликнула ее я. — Чем причитать, ты лучше подумай, где Федор мог хранить свои пленки?

— В лаборатории, — уверенно ответила она.

— Несомненно, — согласилась я с Тимирбулатовой. — В лабораторию наведаться не помешает, хотя я думаю, что преступник уже успел побывать там.

— Тогда где?

— Вот я тебя об этом и спрашиваю, — с нажимом произнесла я. — Подумай, где еще мог хранить их твой муж? Может, где-то в доме?

— Хорошо, я подумаю, — пообещала она. — Но завтра. Все-таки сегодня как-никак праздник. Как ты смотришь на то, чтобы уютно посидеть сегодня вечером? А, Жень?

— Вдвоем?

— А с кем еще? Ты хочешь пригласить кого-нибудь?

— Я — нет, — ответила я. — Но разве Аркадий Александрович не присоединится к нам?

— Увы, — печально произнесла Тимирбулатова. — Ирина Юрьевна пригласила его на ужин, а отказать в чем-то этой женщине равносильно самоубийству.

— Ну, хорошо, — кивнула я. — Пусть наш ужин носит чисто женский характер.

— И ни слова о покушениях, шантаже, моем покойном муже, — подвела черту Ольга.

— Договорились.

Мы поехали домой именно с таким настроем. По пути Оля сделала покупки в супермаркете, что позволило нам быстро накрыть праздничный стол.

Я сдержала свое слово. Весь вечер мы с Тимирбулатовой говорили о приятном, делились прекрасными мгновениями, пережитыми ранее, и ни разу не коснулись наболевшей темы. Вообще-то все правильно. Праздник есть праздник. А я за информацией, полученной от Жемчужного, и разговором с Велихановым успела уже забыть о нем.

Мы мило просидели до самой полуночи и лишь в первом часу ночи, когда праздник, так сказать, остался в дне вчерашнем, разошлись по комнатам спать.

Разбудил меня телефонный звонок над самым ухом. Я машинально сняла трубку и только потом бросила взгляд на часы. Пять часов утра.

— Привет, Жень! С прошедшим тебя! — весело сказала трубка в моей руке. — Уже проснулась? Не разбудил?

— Кто это? — Я еще спала.

— Ну ты даешь! Я ведь мало того, что могу смертельно обидеться, я еще от расстройства могу и покончить с собой.

Я наконец-то сбросила с себя сонливость и узнала Жемчужного.

— Извини, Костя, не проснулась еще. — Я села на диване.

— Все равно, ты должна была узнать меня из тысячи звонивших. По тем флюидам, которые излучает мой голос. Флюиды, которые наполнены безграничной любовью, теплотой, нежностью…

— Что-нибудь случилось, Костя? — прервала я его словоизлияния.

— Случилось, Женя, — ответил он. — Меня осенила гениальная догадка.

— Какая?

— Это не телефонный разговор. Я могу приехать?

— Прямо сейчас?

— Нет, в следующем году, — съерничал он. — Проснись же ты наконец.

— Ладно-ладно, приезжай, — сказала я, зная, что отговорить его невозможно. — Жду.

Он тут же бросил трубку.

Я встала с дивана и прошла на кухню, сварить кофе. Что еще за гениальная догадка посетила Костю? Да еще и ночью.

Уже через три минуты в дверь тихонько постучали. Я удивилась. Что-то очень рано для Жемчужного. Даже слишком рано.

Моя сумочка висела в прихожей на вешалке, и по пути я вынула из нее револьвер. Посмотрела в глазок. На лестничной площадке и в самом деле топтался Костя. Я сунула оружие в карман и в тот момент, когда Жемчужный собрался вновь постучать, открыла дверь.

— Привет, — улыбнулся мой помощник.

— Как тебе удалось так быстро добраться? — спросила я.

— Я уже давно приехал, — ответил Костя. — Звонил тебе с улицы из автомата.

— Во сколько же ты проснулся? — Я провела гостя на кухню и закрыла дверь.

— Я вообще сегодня не спал.

— По причине чего?

— По причине мыслительного процесса. — Костя постучал пальцем по своей голове. — Как вчера после спектакля приехал домой, так всю ночь и сидел. Курил-курил, думал-думал. И где-то часа в два меня осенило. Я еле утра дождался. Приехал сюда уже в четыре, мотался под окнами, ждал более-менее удобного времени для звонка.

— А чего ж сразу не зашел? — Я налила кофе себе и ему.

— Неудобно как-то, — пожал плечами Жемчужный. — Квартира не твоя. Ольга здесь хозяйка. Кстати, как она?

— Ничего, поправляется. — Я села напротив Кости и сказала с серьезным видом: — Ну давай делись. Что у тебя там за гениальные идеи?

Жемчужный бросил на меня надменный взгляд, откинулся на спинку стула, закурил.

— Как насчет того, чтобы рассмотреть кандидатуру Майорова? — деловито осведомился он у меня.

— Как мужчины?

— Не говори глупостей, Женя, — скривился мой визави. — Ты намерена делом заниматься или шутить?

— Конечно, делом заниматься, — уверила я Костю.

— Тогда скажи, тебе не приходило в голову, что это он сам устраивает покушения на Ольгу?

Я печально посмотрела на Жемчужного.

— Лучше бы ты поспал.

— Женя, я серьезно, — выпалил он.

— Да о какой серьезности тут может идти речь? Ты думаешь, что ты говоришь? Майоров нанимает меня охранять Тимирбулатову от самого себя. Так, что ли?

— Так, — как ни в чем не бывало Костя выдохнул дым через ноздри и уставился на меня.

— Мне кажется, ты необъективен по отношению к Аркадию Александровичу, — осторожно сказала я Жемчужному.

— Ничего подобного, — открестился он. — Ты выслушай меня.

— Ну, давай.

— Как считаешь, Майорова есть чем шантажировать?

— Откуда мне знать?

— А я тебе скажу. Есть. Вспомни наш недавний разговор. Аркаша печется о своей репутации больше, чем следовало бы. А в действительности приударяет за каждой второй юбкой.

— И что?

— По-твоему, это не повод подцепить его? Предположим, Ласточкину удалось сфотографировать Майорова в неприглядной позе с какой-нибудь дамочкой (тем более что поймать такой момент не так уж сложно), Федор начинает его шантажировать, у Аркадия взыграло самолюбие, и он убил наглеца.

— Дальше. — Я сделала глоток кофе.

— Дальше ты и сама все прекрасно понимаешь. Необходимой Аркадию пленки у Ласточкина не оказалось в момент убийства. Аркаша едет к нему в студию, ищет там, но не находит. Логично предположить, что пленка осталась у жены шантажиста. У Ольги. И он готовит на нее покушение. — Жемчужный смотрел на меня сияющими глазами. — Ну как?

— Гениально, — ответила я. — Все правильно, Костя, все сходится, кроме одного.