Йон Колфер - Вокруг пальца

Держи себя в руках, солдат. Девушка наливает кофе, а тебе сорок три года.

Ничего не могу поделать. Я считываю глубинные подтексты в действиях каждого, кто меня окружает. Пожалуй, это потому, что порой кажется, будто все, кто меня окружает, питают дурные намерения по отношению к моей особе. А как однажды сказал мне мозгоправ Саймон: «Быть параноиком – не смертельно, а вот не быть им…»

Гламурная бабуля соскальзывает на стул напротив меня и решительно отключает звук телефона, чтобы нам не помешали. Заказывает у Мэри грейпфрутовый сок, даже не взглянув на мою очаровательную менеджера, а затем пускается в рассказ.

– Я тут хожу в спортзал. Вправду хороший. А еще тренер приходит ко мне на дом. Пабло просто фантастичен. Я сейчас более гибкая, чем была в двадцать.

Я воздерживаюсь от комментариев; как бы ни были эффективны приемы Пабло, это только преамбула.

– Ты тоже хорошо выглядишь, Дэниел. Солидно. Ты женат? У тебя есть дети?

Я однократно трясу головой, покрывая оба вопроса разом.

– У меня тоже, – сообщает она. – Вообще-то. Больше нет.

Три коротких предложения. Все три перегружены смыслами.

– Я искренне сожалею… э… бабуля, но у меня сегодня малость напряженка.

Она дает себе легкую пощечину, подняв облачко пудры, хотя я был готов поклясться, что макияжа на ней минимум.

– О боже мой! Я напрочь забыла о манерах! – Протягивает руку для пожатия под странным боковым углом, будто особа королевских кровей. – Я Эдит Викандер Костелло.

Она произносит «Эдит» на ритм «Beat It» Майкла Джексона.

Я пожимаю руку. Честно говоря, не столько пожимаю, сколько легонько встряхиваю, но чувствую под мягкой сухой кожей силу.

– Костелло? – переспрашиваю я. – Значит, вы вышли за старину Пэдди?

– Жена номер четыре, – сообщает она. – Первая, кто его пережил.

Свершение немалое. Пэдди Костелло всегда казался высеченным из гранита.

– Значит, вы мне не кровная бабушка?

– Нет. Я более поздняя модель. Версия четыре точка ноль.

– А откуда ты знаешь обо мне, Эдит? Да и как ты вообще меня опознала?

– Я искала тебя, Дэниел. Полгода я пускала по твоему следу ирландских детективов. И вдруг ты объявляешься тут, в двух кварталах от моих апартаментов на Сентрал-Парк-Саут.

– А зачем ты меня искала? Неужто старина Пэдди оставил мне толику?

Эдит смущенно складывает свою салфетку.

– Нет. Ты лишен наследства вкупе со своей матерью. Я искала тебя, потому что Эвелин пропала, а она – единственный член семьи, оставшийся у меня.

Эвелин Костелло. Один лишь звук этого имени забрасывает меня обратно в Дублин тысяча девятьсот семидесятых. Младшая сестренка моей матери, девочка, которая вопреки воле собственного отца пересекла Атлантику, чтобы погостить у нас. Девочка, сказавшая моему отцу, что «насадит его сосиску на вертел, если он еще хоть раз случайно забредет не в ту комнату».

Круто. У нас даже не было вертела. И ни у кого из моих знакомых.

Эвелин Костелло. Моя первая героиня. Я не одну неделю экономил каждое пенни, просто чтобы на случай ее нового визита вертел имелся в доме наверняка.

Моя тетушка Эвелин, неизменно водившая меня в плавательный бассейн за исключением случаев, когда не могла этого сделать по каким-то таинственным женским причинам, которых я не понимал тогда напрочь, да и теперь постигаю не в полном объеме.

– Эвелин пропала?!

Эдит начала складывать мою салфетку.

– Да. У нее возникли проблемы с зависимостями, как и у ее матери. После последнего рецидива мы поместили ее к Бетти Форд [28] Реабилитационная клиника, названная в честь первой леди США. , но ты же знаешь Эвелин – мол, не загоняйте меня в угол, правда? Она выписалась, и мы не видели ее уже больше двух лет. Она пропустила даже похороны родного отца.

Если Эдит ожидает, что мое лицо изобразит «ох ты», то просчиталась. Я вовсе не питаю к «отцам» такого же благоговения, как ситкомы 1960-х. Сто процентов моих образов отца являют надравшиеся озверевшие дьяволы, разгуливающие по земле.

Эдит осознает, что не задела меня за живое.

– Разумеется, у них были разногласия, но Эв любила отца, и Патрик ее любил. Просто трагедия, что она может даже не ведать о его смерти.

Она знает, если только не забилась под какой-нибудь камень, но даже в подобном случае – большинство камней в наши дни подключены к Сети. Когда сердце Пэдди Костелло наконец разорвалось в его груди от сокрушительного взрыва обширного инфаркта, видеонекрологи в эфир пустили все ведущие студии. Великий Пэдди Костелло – последний магнат. Человек, построивший Америку или еще какое дерьмо в том же духе.

Мой дед.

В Ирландии мы знаем об империях всё. В армии я даже видел парочку. Я так смекаю, если человек хочет сколотить порядочное королевство, то должен поддерживать лазерную фокусировку на этой вершине всех стремлений, испепелив все, что может от нее отвлечь. К примеру, своих конкурентов. К примеру, собственную семью.

– Я думала, она могла связаться с тобой, Дэниел. Вы ведь были близки, правда? Она толковала о тебе.

Это правда. Мы были близки, хоть она и навещала нас, наверное, раз с дюжину. Дух Эвелин всегда был на высоте. Когда мне было четырнадцать, а ей – шестнадцать, вернувшись однажды вечером домой со свидания с юнцом, распустившим руки, Эвелин задала мне строгую лекцию о том, как надлежит обращаться с сиськами девушки. Мальчику такого не забыть нипочем. Ни за что и никогда.

– Ага, мы были близки. Эв была для меня как старшая сестра.

Эдит кивает:

– Именно. Она так и говорила. Старшая сестра Дэнни. Она за тобой приглядывала. Вот я и подумала, что, может быть, ты слыхал что-нибудь…

Глаза Эдит Костелло потуплены. У нее в жизни столько огорчений, что она ограждает себя от очередного. Ненавижу быть гонцом, несущим никакие вести, но…

– Нет, Эдит, извини. Я не говорил с Эвелин уже лет двадцать. Она прислала мне пару писем, когда я служил в армии, но это был просто невинный треп. Пару лет назад услыхал, что она в «Бетти Форд», и отправил ей открытку с пожеланием выздоровления. Но не имею ни малейшего понятия, где она.

Эдит приходится взять себя в руки, чтобы не согнуться в три погибели.

– Конечно. Да и с чего бы? Ну, хотя бы можно отозвать этих сыщиков, правда?

– Ага. Они не смогли даже сузить зону поисков до одного материка.

Мы улыбаемся, но я в стрессе, а она огорчена, так что светлей в помещении от наших улыбок не становится.

Эдит проводит пальцем вниз по стакану.

– Мистер Макэвой. Дэниел. Может, позвонишь мне, если Эвелин выйдет на связь? Ей не обязательно видеться со мной, если ей не хочется, я просто хочу знать, что с ней ничего не стряслось. Если ей нужны деньги, их для нее уйма. – Эдит прикрывает веки до половины, будто окидывает мысленным взором груды золота. – В буквальном смысле уйма.