Татьяна Коган - Клуб для избранных

Однажды вечером, перед тем, как отправиться в деловую поездку, он пришел к ней в комнату. Заставил оторваться от компьютера, сел рядом, взяв ее ладонь.

— Я хочу, чтобы ты меня внимательно выслушала и запомнила мои слова, — непривычно серьезным тоном сказал он. — Ты особенная, не такая, как все. И хотя ты кажешься хрупкой, я знаю, какая сила в тебе таится. Просто пока тебе не требовалось ее применять. Но может настать момент, страшный момент, когда тебе покажется, что мир вокруг рушится и ты теряешь контроль над собственной жизнью. Я надеюсь, что этого никогда не случится, но все же хочу подстраховаться. Я верю, ты способна справиться с любыми испытаниями, но как твой отец сделаю все возможное, чтобы облегчить борьбу. Вот это, — он протянул ей визитку, — контакты одного человека. Его зовут Магомет. Если тебе понадобится помощь — какая угодно — и тебе не к кому будет обратиться, приди к нему. Он все решит. Абсолютно все. Он мне должен.

— Так чем же я могу быть полезен, ласточка? — Глаза чернобородого весело сверкнули.

— Мне нужен американский паспорт и новое имя. И немного денег, чтобы уехать из страны, — без запинки произнесла Леся.

«Не позволяй никому и ничему тормозить тебя», — сказал в тот вечер отец.

Сколько же времени она упустила, прежде чем по-настоящему услышала его слова!

Она уничтожит неудачную версию себя и создаст новую, где не будет непродуманных мелочей и слабых сторон. Новая версия получится безупречной, именно такой, какой Лесю и задумывала природа.

Она измучилась от прежней себя, устала страдать. Она станет отважной, нарушающей запреты. Перед ней простирается целый непознанный мир. Она уедет куда глаза глядят. И обязательно найдет того парня. Из кирпичного города.

Две недели спустя Викки Крамер выходила из здания международного аэропорта О’Хара с дорожной сумкой на плече. Около года она прожила в Чикаго, потом периодически меняла города, путешествуя по стране и подрабатывая стриптизершей. Болезнь больше не проявлялась, галлюцинации прекратились. Иногда ее мучили мигрени, и воспоминания о пережитом вспыхивали в голове болезненными флешбеками, но пара сильных таблеток быстро возвращала ее в норму.

Она успела пожить на Тихоокеанском побережье, освоила и бросила серфинг, выучила испанский, завела шашни с наркодилером и рассталась с ним добрым другом, пересекла автостопом штаты Невада, Юту, Колорадо, Канзас, Миссури и Иллинойс, нигде надолго не задерживаясь. Через пять лет после приезда в Америку снова вернулась в Чикаго, где в одном из стриптиз-клубов увидела темноволосого парня с ореховыми глазами — и сразу его узнала. Она подошла к нему первой, и он не отказался от знакомства.

К тому моменту воспоминания о кирпичном городе поблекли, утратили правдоподобность. Иногда Викки казалось, что ничего такого и не происходило никогда, а мгновенное узнавание — всего лишь химическая реакция на подходящего сексуального партнера. До Бостона она так и не доехала, обосновавшись с Майком в Чикаго.

Двумя годами позднее, после очередной крупной ссоры, которые лишь распаляли ее желание, Викки вышла из бара «Монти и Фея», изрядно набравшись. Рыжий вышибала на входе проводил ее сальным взглядом и тяжело вздохнул.

Из-за неудач с поисками работы Майк стал занудным и мрачным, и Викки бесилась, что у нее не получалось взбодрить его. Ее попытки поговорить с ним по душам лишь нервировали Майка, еще глубже погружая в депрессию. Они ссорились, Викки хлопала дверью, чтобы через несколько дней вернуться и снова попробовать вытащить Майка из хандры. Завтра она собиралась купить его любимой еды и пойти мириться.

Шел четвертый час ночи, улица была пуста и безлюдна. Викки подумала, что, пожалуй, не стоит в таком состоянии садиться за руль, и решила вызвать такси. Она полезла в карман джинсов за телефоном, как вдруг что-то тяжелое обрушилось на ее голову. Дальнейшее тонуло в тумане.

Было темно и тесно, что-то впивалось в грудь — она не сразу поняла, что это веревки. Когда багажник открылся, чьи-то изящные, но сильные руки вытащили ее наружу.

В сумерках на лице незнакомки плясали тени. Она была молода, повыше и потяжелее Викки килограммов на десять-пятнадцать. Каштановые волосы, немного выпирающая нижняя челюсть, которая ее почти не портила. Обтягивающая майка открывала взору красивый контур плеч — очевидно, девушка регулярно занималась в тренажерном зале.

Возле машины стояла открытая канистра бензина, а чуть поодаль возвышалась охапка веток и дров, сваленных на две автомобильные покрышки. Под рассеянным светом тонкого месяца черная земля мерцала разлитой нефтью.

Когда незнакомка схватила булыжник, Викки тряхнуло. Она сразу вспомнила — и палату, и запах бензина, и страх сгореть заживо. На нее снизошло откровение: оказывается, не было никакого помешательства! Она просто предвидела будущее. Эта мысль принесла ей столь упоительное, запредельное чувство облегчения, что она даже не успела испугаться…

— Ты знаешь, какое он выдвинул требование, Валери? — Дональд впервые обращался ко мне по имени, опустив свое извечное издевательское «детка». Он полусидел на столе, вытянув и скрестив длинные ноги. В его взгляде, которым он меня прожигал, появилось что-то незнакомое. Он смотрел на меня иначе, как будто только что по-настоящему разглядел, увидел нечто новое, важное.

— Мы должны тебя освободить, — не дождавшись моей реакции, сказал Дональд и с усмешкой добавил: — Ты научилась добиваться своего. Отметим сегодня вечером?

В его интонациях наряду с уважением угадывалась легкая неуверенность — а может быть, мне, как обычно, мерещилось? Еще недавно я бы засветилась от гордости от подобного предложения — сам Дональд меня похвалил! Но теперь… Теперь меня интересовал только Майки. Мой герой. Мой проект. Моя игрушка.

— Ладно, я понял. — Дональд быстро взял себя в руки, снова превращаясь в ехидного, непробиваемого, вежливого робота. На его безымянном пальце красовался широкий перстень, повернутый печаткой вниз. У меня тоже был такой — черный, с выгравированной желтой орхидеей, символом клуба. Я его не носила.

— Повеселись там хорошенько, Валери, ты заслужила. Уже придумала, что ему скажешь?

— Скажу ему то, что он хочет услышать, — усмехнулась я.

В безоблачном небе светило солнце, обрушивая на город последние порции осеннего тепла. На асфальте танцевали отбрасываемые листвой суетливые тени; гул автотрасс растворялся в шуме прибоя — к океану вела широкая полоса песчаного пляжа, абсолютно пустого. Майк сидел на скамейке у тротуара, согнувшись, уперев локти в колени и сцепив пальцы. Его напряженная спина и плотно сжатые губы выдавали волнение. Выглядел он неважно, прямо скажем. Он заметил, как я вышла из машины, но не сдвинулся с места — просто смотрел, как я приближаюсь.