Евфимия Пащенко - Свой человек на небесах

— Хорошо, батюшка! — согласилась Нина Сергеевна.

В тот же вечер, после всенощной, несмотря на уговоры и протесты старосты, отец Александр отвез Нину Сергеевну на станцию и посадил в поезд. Из всех обитательниц дома на кладбище ее вышла проводить лишь одна кошка Мурка, которая на прощание, ласково мурлыча, потерлась об ее ноги. Зато Татьяна, с которой Нина столкнулась на крыльце, молча шарахнулась от нее в сторону. А ее глаза горели такой ненавистью, что Нине Сергеевне стало страшно за эту девушку. А еще — очень жаль ее…

В понедельник после работы Нина отправилась в областную библиотеку. Ей уже не раз приходилось бывать в тамошнем краеведческом отделе. Поэтому она без особого труда отыскала по каталогу нужную книгу — «Историческое описание приходов Н-ской епархии», изданное в 1913 году. А получив от библиотекарши потрепанный том в черном картонном переплете «под мрамор», отыскала там нужную страницу и углубилась в чтение:

«Сосновский Никольский храм был воздвигнут в 1878 г. на средства уроженца этого села, Н-ского купца первой гильдии Николая Михайловича Постникова, пожелавшего тем самым явить своим землякам пример веры и благочестия. Дело христолюбивого храмоздателя, почившего о Господе в 1877 г., завершила его супруга Аграфена Дмитриевна, известная своими щедрыми пожертвованиями на храмы и святые обители Н-ской епархии, скончавшаяся в 1894 году. Чета Постниковых погребена, согласно их завещанию, за алтарем построенного ими храма, под надгробиями красного карельского гранита…»

Значит, они с отцом Александром не ошиблись! И на могилах отца Михаила и его матушки действительно находились дореволюционные памятники со стертыми надписями. Чужие памятники. Потому что прежде они стояли на могилах совсем других людей: купцов Постниковых, некогда построивших Никольский храм. И получивших за это в награду людское забвение. Мало того: даже их могилы оказались разорены.

Но кто же посмел это сделать?

Нина Сергеевна не решилась сразу же сообщить отцу Александру о своем открытии. Потому что тогда ей пришлось бы назвать ему имя человека, который поднял руку на чужие могилы. Как же она теперь жалела, что согласилась помочь своему бывшему коллеге разобраться в истории загадочной смерти отца Михаила Герасимова! И в итоге узнала то, что ей меньше всего хотелось бы узнать… Поистине, «не все найденное следовало находить, и кое-чему лучше было бы навсегда пребывать в забвении» [13] Немного измененная цитата из романа современного английского христианского писателя Стивена Лохеда «Талиесин». . Оставалось лишь надеяться, что за делами насущными отец Александр забудет обо всех этих «делах давно минувших дней». А она не станет напоминать ему о них. Пусть былое поскорее порастет быльем. Так будет лучше.

Что до отца Александра, то он словно в воду канул. Похоже, священник и впрямь потерял интерес к судьбе покойного отца Михаила и его приемного сына. Однако спустя четыре месяца после их совместной поездки в Сосновку батюшка, как всегда неожиданно, позвонил ей:

— Нина Сергеевна, Вы что-нибудь нашли?

Нина замялась. Потому что ей совершенно не хотелось рассказывать о своих находках. Однако отец Александр не стал дожидаться ее ответа:

— А я тут разыскал одного человека… Хотите, мы съездим к нему вместе? Я сейчас в городе… Вы не заняты?

— Хорошо, батюшка. Я буду ждать Вас, — откликнулась Нина Сергеевна.

Интересно, кого бы мог отыскать отец Александр? Неужели Василия? Или кого-то другого?..

Впрочем, об этом отец Александр сообщил Нине почти сразу же, как она уселась в машину:

— Прежде всего, хочу поблагодарить Вас, Нина Сергеевна. Вы мне очень помогли. Если бы Вы тогда не сходили в Сосновку и не поговорили с тамошним фельдшером, мне пришлось бы заниматься поисками куда дольше… И то сперва я, как говорится, пошел по ложному следу. Видите ли, сначала я искал Василия Герасимова. И не нашел. Дело в том, что отец Михаил, усыновив мальчика, не дал ему своей фамилии. Но это я узнал позже. А тогда мои поиски зашли в тупик. Тут-то я и вспомнил, как Вы, со слов фельдшера, рассказывали мне, что Василий хотел стать художником… Кстати, он действительно стал художником. Причем весьма известным. Вам что-нибудь говорит фамилия Ракитин? Василий Семенович Ракитин? Еще бы? Вы видели его картины в местном музее? Говорят, что они есть даже в «Третьяковке»? Так вот, наш знаменитый художник Ракитин и есть тот самый Василий, приемный сын отца Михаила. К сожалению, его самого уже пять лет как нет в живых. А мы с Вами едем к его жене Марии Игнатьевне. Она ждет нас к себе в гости.

Нина Сергеевна в очередной раз подивилась умению отца Александра разыскивать людей. А еще — ладить с ними. Неужели вдова художника действительно ждет их к себе в гости? И это после того, как единоверцы ее мужа и ее земляки ославили их убийцами отца Михаила? Нина знала немало случаев, когда православные люди после куда меньших обид озлоблялись и навсегда порывали с Церковью. А то и отрекались от Православия. И до конца жизни ненавидели своих бывших единоверцев. Впрочем, Нина вспомнила, что в юности Мария Игнатьевна, кажется, была комсомолкой и атеисткой. Хотя разве незаслуженная обида не одинаково больна и для верующего, и для безбожника? Тогда почему же эта женщина хочет видеть людей, которых она вправе считать своими врагами? Чтобы потребовать восстановления справедливости по отношению к ней и к ее покойному мужу? Или просто-напросто для того, чтобы бросить им в лицо все, что она думает об их единоверцах и о них самих?

Однако, едва Нина Сергеевна увидела вдову художника, как сразу же поняла: ее опасения были напрасны. Мария Игнатьевна, полная улыбающаяся женщина на седьмом десятке, провела их в гостиную, посредине которой, в окружении венских стульев, красовался накрытый к чаю круглый стол с изогнутыми ножками в виде львиных лап. Нина Сергеевна с интересом осмотрела комнату. Темная, похоже, старинная мебель: горка с тускло поблескивающей в ней фарфоровой посудой, застекленный книжный шкаф, где произведения русских классиков соседствовали с какими-то книгами в кожаных переплетах, вероятнее всего, церковными… В красном углу висели две иконы: Спаситель в терновом венце и Божия Матерь Казанская с кротким полудетским ликом. А стены украшало несколько картин, написанных маслом, очень похожих на работы Василия Ракитина, виденные Ниной Сергеевной в местном музее. Правда, здесь, в отличие от музейных портретов оленеводов и знатных доярок, на одной из них был изображен старый священник со строгим, скорбным лицом, сидящий у окна за книгой. А за окном, под ярким летним солнцем буйно цвела сирень… Нина Сергеевна сразу поняла, что это — портрет отца Михаила. Тем более что рядом висела другая, совсем маленькая, картина с видом Никольского храма. Выходит, Василий Ракитин на всю жизнь сохранил о своей юности лишь добрые воспоминания?..