Евфимия Пащенко - Свой человек на небесах

— Что прихожане Никольской церкви считают его убийцей отца Михаила? — горько усмехнулась вдова художника. — Да, он это знал. Как знал и то, кто именно распускал эти сплетни, чтобы свалить на него вину за смерть отца Михаила… Не знаю, кто ему рассказал об этом. Наверное, кто-то из жителей Сосновки, приезжавших в Н. Он старался никогда не вспоминать о прошлом. Лишь как-то незадолго до смерти сказал, что очень бы хотел побывать в Сосновке и поклониться могилам своих родителей (он всегда называл отца Михаила и его матушку отцом и матерью).

— Так в чем же дело? — спросила я. — Давай съездим туда вместе. Что нам до всяких лживых сплетен? Давно пора навсегда положить им конец. Пусть люди наконец-то узнают, кто на самом деле виновен в смерти отца Михаила…

— Нет, — неожиданно резко произнес он. — Я не поеду. О мертвых — либо хорошо, либо ничего.

Я не поняла, что он имеет в виду. А спросить не решилась. А вскоре его не стало…

Они вдвоем допоздна пробеседовали за чаем на кухне у Нины Сергеевны. Потом отец Александр уехал, напоследок пообещав, что в ближайшее время поставит за алтарем Никольского храма памятный крест с именами Николая и Аграфены Постниковых. А со временем заменит его на каменное надгробие. Имена тех, кто когда-то построил Никольский храм, не должны кануть в небытие!

Священник уехал, а Нина Сергеевна еще долго сидела на кухне, не притрагиваясь к давно остывшему чаю. Она пыталась понять, ради кого Василий Ракитин пожертвовал своим добрым именем. Ради своего приемного отца, которого он любил по-сыновнему крепко и беззаветно и тем самым хотел оградить его память от злой людской молвы? А может, ради тех, кто, обезумев от ненависти и зависти, омрачил последние месяцы жизни отца Михаила и оклеветал его самого? Или ради их всех, потому что истинная любовь не ведает разницы между друзьями и врагами? Однако этому суждено было навсегда остаться последней, так и не разгаданной загадкой в житейской драме, происшедшей много лет назад в далекой Сосновке.

Врач-невролог Нина Сергеевна Н. предвкушала скорый отпуск. И раздумывала, где бы его провести. Надо сказать, что большинство ее коллег ездили отдыхать за границу: кто в Египет, кто в Турцию, а кто и в Европу: в Италию, Испанию или Грецию. После чего возвращались оттуда с ворохом впечатлений и обновок, которыми потом наперебой хвастались друг перед другом. Конечно, Нине Сергеевне очень хотелось выглядеть не хуже других и хоть недолго, да побыть в центре людского внимания. С другой стороны, она, как верующий человек, считала себя не вправе заниматься шопингом и разъездами «по заграницам» в ущерб «единому на потребу». Куда полезнее для души было бы отправиться в паломничество по святым местам. Однако куда именно? Опять же: не прослывет ли она тогда среди коллег белой вороной? А может, поступить проще? И купить путевку в Израиль? Разумеется, она не будет с утра до вечера жариться на пляже, как прочие туристы, а посетит Вифлеем, Храм Гроба Господня, Горний Успенский монастырь и другие святые места, о которых до этого лишь читала в книжках… Иначе говоря, разумно совместит приятное с душеполезным. Именно на этом варианте в конце концов Нина и остановилась.

Однако, пока она раздумывала да прикидывала, настало время отпуска. А в туристических агентствах города, как назло, не нашлось подходящих ей по времени поездок в Израиль. Имевшиеся туры были, самое раннее, на осень, в то время как сейчас на дворе стояло начало лета… Так что Нине Сергеевне оставалось лишь сетовать о том, что ее отпуск пройдет впустую, как вдруг…

Как вдруг в один из вечеров, когда она коротала время перед телевизором, в ее квартире раздался телефонный звонок. И в трубке послышался мягкий мужской голос:

— Здравствуйте, Нина Сергеевна! Вы меня узнаете? Я — отец Олег. Да-да, из собора… Бог благословит! А я к Вам с просьбой. Видите ли, Владыка благословил меня окормлять православную общину на Лихострове. А мне одному будет сложно с этим справиться. Службы, требы, семья… Так вот я и хотел попросить Вас помочь мне. Ну, пожить там, помолиться со старушками, поучить их основам православной веры. Да-да, там есть где жить. Церковный дом недавно отремонтировали. Так что он вполне годится для жилья. Кстати, впоследствии я думаю создать на Лихострове женскую монашескую общину и богадельню. Поэтому мне крайне необходим такой специалист, как Вы. Вы согласны? Спаси Вас Господи! Тогда давайте съездим на Лихостров вместе. Я как раз завтра в восемь утра собираюсь поехать туда. Что ж, тогда — до встречи!

От волнения Нина Сергеевна даже забыла повесить трубку. Так вот почему ей не удалось купить тур в Израиль! На это не было воли Божией. Вместо этого Господь устроил так, что она поедет на Лихостров и будет помогать отцу Олегу воцерковлять местных жителей. А когда при тамошнем храме возникнет монашеская община, станет ее старшей сестрой. Разумеется, к этому времени она примет постриг. Надо сказать, что втайне Нина Сергеевна уже давно мечтала об этом. Ведь куда лучше быть не просто одинокой незамужней женщиной, а инокиней, невестой Христовой. Интересно, какое имя она получит, когда ее будут постригать в монахини? Надежда? Нимфодора? Неонилла? Нунехия? Ведь чаще всего человеку, принимающему монашество, дают имя на ту же букву, с какой начинается и его мирское имя… Из любопытства Нина даже раскрыла церковный календарь и просмотрела все женские имена, начинающиеся на букву «Н». Больше всего ей понравилось имя «Нонна». Оно звучало кратко и величественно. Вдобавок, и его значение: «посвященная Богу» пришлось Нине по душе. Что ж, если Господу угодно призвать ее на служение Себе, да будет так. С этими мыслями Нина заснула. И во сне увидела себя величественной старицей в монашеской одежде, с игуменским крестом на груди, окруженной сонмом сестер, чутко внимающих ее мудрым речам. Какой же это был замечательный сон!

Правда, следующее утро началось с искушения: разоспавшаяся по случаю отпуска Нина Сергеевна проснулась, когда на часах была половина восьмого. Однако она все-таки успела домчаться на такси до городской пристани, где ее уже поджидал отец Олег. Нина заметила его издалека — по черному подряснику, в который был одет молодой священник. Потому что, в отличие от старых батюшек, которые со времен «воинствующего атеизма» привыкли соблюдать приемы конспирации, так что, выходя из храма, надевали светскую одежду и прикрывали нижнюю часть лица воротником пальто, чтобы не было видно бороды, отец Олег, ничтоже сумняся, ходил по улицам в подряснике и черной бархатной скуфейке. Ибо считал, что, как священник, он обязан открыто исповедовать свою веру безбожному миру.