Людмила Герасимова - Алмазы от нищенки

Молодой человек взглянул на неё поверх чашки.

— Не догадалась? — горько усмехнулся он, возвращая чашку на стол.

— Это вы мне звонили? Это вы мне угрожали? — внезапно осенило Зину.

Антон молчал, а она чуть не заплакала от разочарования:

— Почему? За что?

— Пей чай, и будем разговаривать, — приказал он.

Зина опрокинула в себя чашку, несколькими глотками опорожнив её, и почувствовала себя немного лучше. Антон предложил перейти в комнату. Она послушно устроилась на диване, готовясь услышать нечто страшное.

— Зина, мне трудно говорить, — начал он тихим, отстранённым голосом. — Я прошу выслушать меня внимательно. Сразу скажу, что я не хотел тебе причинить ничего плохого. Но вы с подружкой загнали меня в угол. Больше скажу: если бы на твоём месте была другая, я даже не знаю, что бы с ней сделал. Но это ты. И с тобой я говорю, надеясь на твоё понимание и (он замялся) поддержку.

Девушка пока ничего не понимала, но почувствовала, что стоит на пороге открытия страшной тайны. Антон медленно, подбирая слова, продолжал:

— Прости меня за неудобства, которые тебе причинил (Зиночка вскинула на него глаза), на эти действия толкнули меня вы! Мне всё рассказала Екатерина Васильевна.

— Так это ты наехал на Таню? — перейдя на ты, вскрикнула Зина и зажала себе рот, догадавшись, что подруга была права, подозревая в убийствах администратора кафе.

Наблюдая за её реакцией, Антон немного помолчал, прежде чем заговорил снова.

— Я прекрасный водитель и только хотел испугать. Но вы просто ничего не понимали. Мне пришлось влезть в твою квартиру, перевернуть там всё, но вас невозможно было остановить. От безделья вы постоянно всё вынюхивали, путали мне карты.

— А как ты открыл мою дверь? — перебила Зина.

— У меня были твои ключи — мне Светлана дала, — предваряя вопрос, пояснил он. — Она сказала, что оставила их у себя, когда нашла твою сумку.

— Зачем? — не поняла Зина.

— Не знаю, — пожал плечами Антон. — Наверное, для такого вот случая!

— Вы же говорили, что не знали Свету, — сбиваясь опять на вы, упрекнула Зина.

— Свету я знал давно, а в кафе мы, действительно, поработали вместе всего несколько дней.

— Так за что ты её убил? — прошептала девушка.

— Я? Да! Получается, что я её убил! О если бы я знал заранее, что так случится!

— А своего директора тоже случайно получилось? — съехидничала Зина. — А как поднялась рука на несчастную калеку?

— К этим смертям я никакого отношения не имею! — уверенно произнёс Антон.

— А кто тогда имеет? Вот он? — указала она на фотографию артиста цирка.

— Он при чём? Это мой брат. Кстати, мы в его квартире!

— Мы в его квартире, и он ни при чём? — рассердилась девушка.

— Я его попросил переночевать сегодня в моей квартире. Позвонил по телефону. Он, как обычно, ничего не спросил, сразу согласился. А от этой квартиры ключи у меня всегда с собой. Когда-то это был и мой дом тоже.

— Но ведь твой брат — метатель ножей! Если не он убийца, тогда ты, может, тоже умеешь метать?

— Нет, я не умею, но и он здесь ни при чём. Выслушай меня. Расскажу всё по порядку.

Мой брат старше меня на восемь лет. После гибели наших родителей мы остались одни в этой квартире. Брат выступал на арене цирка, был перспективным артистом. Он обладал меткостью, твёрдой рукой и харизмой — всё это очень нравилось зрителям. Но в какой-то момент он почувствовал страх за жизнь тех людей, которые стоят перед ним в качестве мишени. Выступать без живой мишени он уже не мог: называл такой номер халтурой. Вот и ушёл в тренеры, набирал себе учеников. Это случилось два года назад. К тому времени я, уже получив с помощью брата высшее образование, работал несколько лет менеджером в гипермаркете «Вселенная» у хозяев — двух братьев Кругловых. Вначале я был счастлив. Хорошая должность, высокая зарплата, престижная работа в самом большом и красивом в городе торговом центре, нормальное отношение обоих боссов к подчинённым — в общем, нравилось всё. Сначала я купил себе машину, потом стал копить деньги на квартиру.

Однажды я случайно оказался по делам рядом с цирковой студией и заехал к брату. Брат тренировал парня и пятнадцатилетнюю девчушку, тоненькую, рыженькую, гибкую. Она так ловко отправляла ножи в нарисованный на щите круг и каждый раз, попадая, замечательно смеялась таким особенным смехом, похожим на перезвон серебряного колокольчика. Со мной что-то произошло. Я вёл себя, как влюблённый мальчишка: весь день думал о ней, везде слышал её замечательный смех, а вечером после работы мчался в студию, чтобы увидеть её золотые волосы, лёгкие движения, чтобы после тренировки подвезти её домой. Я настолько её боготворил, что боялся к ней притронуться.

Вера перешла тогда в десятый класс, жила с матерью и отчимом, которые её особо не контролировали, поэтому она неважно училась, занималась, чем хотела, часто проводила время с одноклассниками. Я стоял под школой во время дискотек и ждал, когда она выйдет, чтобы доставить её домой. Она позволяла себя любить, ей нравилось иметь рядом с собой уже взрослого воздыхателя. Вере вскоре надоело метать ножи, и она так же, с рвением, занялась акробатикой. Её акробатический этюд имел успех среди молодой труппы, все ей советовали выступить с номером перед публикой. Но Верочка также потеряла интерес к акробатике и занялась жонглированием, потом воздушной гимнастикой. Я влюблялся в неё всё сильнее, удивляясь той лёгкости, с которой ей удавалось покорять разные области циркового искусства. Так прошёл год, и я стал чувствовать, что её привычка видеть меня каждый день перерастает в ответное чувство.

Верочка уже училась в одиннадцатом классе, мечтала продолжить своё образование в Москве. Я переживал, что придётся с ней расстаться. Недолго думая, я, не желая потерять Веру, стал собирать деньги на переезд в столицу. Стараясь не думать о том, как сложится моя карьера там, решил продать мою новую квартиру.

Однажды вечером зимой я возвращался с работы домой. Дороги были похожи на каток, поэтому ехал очень осторожно. Свет фар выхватил на обочине женскую фигуру — она внезапно метнулась мне под колёса. Я нажал на тормоз, но машину медленно тащило вперёд. Послышался слабый удар, и «Мазда» наконец встала. Несколько секунд я сидел объятый страхом не в силах двинуться. Потом выбрался наружу и дрожа пошёл вперёд, ожидая увидеть самое худшее.

Девушка лежала под самыми колёсами и, когда я тронул её, зашевелилась и с моей помощью села. Я помог ей добраться до машины. От медицинской помощи она отказалась, плакала, жаловалась на безысходное положение: безденежье, дома тяжёлый уход за сестрой-инвалидом, вечные скандалы брата с женой и своё одиночество. Это была Светлана. Я тогда подвёз её к дому и дал все деньги, которые имел с собой — почувствовал себя баловнем судьбы и поэтому виноватым перед этой горемыкой.