Инна Бачинская - Пепел сердца

Обе, набросив пальто, вышли его проводить. Снегопад прекратился; из окон на покрытые снегом плиты дорожки падал свет. У калитки черная тень с криком метнулась им навстречу. Это была женщина в норковой шубе и пуховом платке.

– Убью! Дрянь! Шлюха! – Она успела ударить Нию в лицо, прежде чем Федор перехватил ее руки и оттолкнул прочь. Ния вскрикнула и закрыла голову руками.

– Ах ты, зараза! – Настя бросилась на женщину, сдернула с нее платок, ухватила за волосы. Та не осталась в долгу. Они, визжа, тузили друг дружку, как две разъяренные кошки. Федор с трудом оттащил разгоряченную Настю; она заворачивала словеса, от которых покраснел бы и биндюжник. Незнакомая женщина не отставала, порываясь достать Настю ногой; Федор учуял от нее явный водочный запашок. Обхватив женщину за плечи, он вытолкал ее на улицу и захлопнул калитку. Женщина ударила в калитку ногой, выругалась, и стало тихо. Федор выглянул – она усаживалась в машину. Вспыхнули фары, заработал двигатель…

Ния плакала, Настя приглаживала волосы и вполголоса ругалась, угрожая «этой идиотке». Федор не стал ни о чем спрашивать, сообразив, что женщина была вдовой погибшего человека.

Он проводил их через двор до крыльца, матерящуюся Настю и плачущую Нию, постоял, ожидая, пока они запрут дверь, и отправился домой. Пешком. Ему нужно было подумать…

– Смотри! – Коля Астахов протянул Федору желтый «офисный» конверт.

Это была та фотография. Вещдок. Федор принялся молча ее рассматривать. Ния вполоборота, знакомая прическа, ворот норковой шубки, серебристо-голубой шарф, крошечные жемчужные сережки; мужчина… Слава Тюрин, вспомнил Федор. Мужчина обнимает ее за плечи, они целуются… то есть, похоже, что целуются. Что значит, похоже? Поза недвусмысленная, все предельно четко и ясно. Хорошо хоть, не в постели. А с другой стороны, какая разница? По смыслу никакой, по силе удара – большая.

Федор сунул фотографию обратно в конверт, подтолкнул к капитану. Капитан поднял руки, как будто сдавался.

– Это тебе на память, философ. От меня. Для домашнего архива и философского осмысления жизни. Помни мою доброту.

Савелий Зотов переводил озабоченный взгляд с одного на другого. Ему было жаль Федора, он бы с удовольствием его утешил и пообещал, что все будет хорошо. И вообще, жизнь состоит из полос – полоса черная, полоса белая… Возможно, посоветовал бы что-нибудь из своего богатого книжного опыта. Но Федор его советов не спрашивал и подставленной жилетки не замечал.

Фотографию Савелий уже видел, так как пришел раньше Федора, комментарии капитана выслушал и попросил быть толерантнее, так как Федор переживает сложное время. На что капитан издевательски заявил, что в данном конкретном случае нужны не розовые слюни, а, наоборот, жесткий разбор полетов и оценка близких друзей во избежание рецидива. А то я не вижу, что он сам не свой, сказал капитан. От дамочки этой надо держаться подальше, так как неизвестно, что она еще выкинет. Из-за нее погиб любовник, а муж сядет всерьез и надолго. А все потому, что она не работала, заключил Коля. Сидящая дома баба до добра не доведет.

– Моя Зося тоже не работает, – заметил Савелий.

– У твоей Зоси двое мелких на руках, сильно по свиданкам не разбежишься. А вот интересно, Савелий, чисто гипотетически, как говорит философ, если бы ты получил такую фотку, в смысле, фотку твоей Зоси и хахаля, что бы ты сделал? Чисто ради любопытства.

Савелий задумался. Капитан смотрел испытующе.

– Сказать? – спросил он после продолжительного молчания.

Савелий поднял на него настороженный взгляд.

– Ты бы промолчал, Савелий. Ты бы сделал вид, что ничего не было. Ты бы во всем винил себя – мало внимания, мало подарков, не то сказал, не то сделал, не так посмотрел. И вообще, спасибо за то, что она есть, и если ей хочется немного развлечься, пусть, я не против!

– А что сделал бы ты? – спросил Савелий.

– Убил бы обоих! Собрал бы ее барахло, и вперед! А ему набил бы морду, – несколько непоследовательно сказал капитан. – Как говорила моя бабка, стрельнул бы, перезарядил и опять стрельнул, а не светил бы фонариком и спрашивал: «А кто тут есть, люди добрые?»

– Так говорила твоя бабка? – с сомнением спросил Савелий.

– Говорила не говорила, бабка или кто другой, без разницы, Савелий. Главное – идея. Понял?

– Я против драки, ты же знаешь, – сказал Савелий. – Если бы Зося встретила другого человека, я не стал бы мешать. Насильно мил не будешь.

– Ах, какие мы добренькие! А дети? Ты отдашь чужому хмырю своих парней? В смысле, Настю и Германа?

Вид у Савелия был такой растерянный, что капитан сжалился и сказал:

– Ладно, Савелий, не парься. Твоя Зося – бастион! Что называется, повезло. Если она устояла перед философом, будь спок, Савелий, тылы у тебя надежные. И детишки классные, завидую.

– Коля, я тут подумал… – Савелий запнулся.

– Ну! – подтолкнул капитан.

– Может, не нужно отдавать Федору фотографию?

– Ты так думаешь, Савелий? Пощадить его чувства? Ему и так, бедняжке, трудно? А вот не дождетесь! – Капитан хлопнул ладонью по столу. – Ему не сиропчик нужен, Савелий, а слабительное, понятно? Как отвлекающий маневр. Чтобы просвистело от души, и вся любовь. А кто даст ему это слабительное, как не верные друзья? То-то и оно. А вообще, Савелий, он везунчик, твой Федор, по сравнению с жертвой. Ты хоть это понимаешь?

Савелий неуверенно кивнул…

…А потом пришел Федор Алексеев. Капитан был бодр и оптимистичен, что было ему несвойственно, так как он был по натуре скорее пессимист, чем оптимист. Видимо, драйва ему добавляло чувство, что он спасает друга от неминуемой гибели, для пользы дела промывая ему мозги. Савелий был грустен; Федор – молчалив и неразговорчив. Капитан очень старался, он вспоминал смешные случаи из криминальной практики, произносил витиеватые тосты с подтекстом насчет того, что не надо терять голову, а наоборот, включать мозги. Разговорил Савелия на тему о том, что такое женщина-вамп и чем она отличается от нормальных особей. Савелий добросовестно объяснял, что она, во-первых, сексапильна, во-вторых, умеет манипулировать мужчинами…

– Во-во, – одобрительно подхватывал капитан, поднимая палец, – манипулировать!

– Необязательно красива, – продолжал увлекшийся Савелий. – Но обладает определенным шармом.

– Ага, не дура и себе на уме!

– Умна, начитанна, образованна…

– На хрен? – вопрошал капитан. – Начитанна? Ты с ней книги собираешься читать или что?

– Мне лично нравятся начитанные женщины, – сказал Савелий.

– Ну, понятное дело. А нашему философу нравятся… А вот интересно, какие ему нравятся женщины? Федор!

Не дождавшись ответа, капитан сказал: