Инна Бачинская - Пепел сердца

Федор уселся на диван рядом с Тюриной, спросил:

– Как вы себя чувствуете, Лина?

– Хорошо, – ответила Тюрина. – Спасибо вам, Федор. Ваши друзья хорошие люди, я очень благодарна им за Сонечку.

– Хорошие. Если нужна помощь, скажите. Что сможем…

– Спасибо. Я хотела спросить… – она запнулась.

Федор ждал.

– Понимаете, остался бизнес, я вам говорила. Я не представляю, что с ним делать. Мне нужен дельный менеджер… или бухгалтер, одна я не справлюсь.

– Вы не думали продать компанию?

– Думала. Вначале. А теперь передумала. Мне нужно чем-то заняться, понимаете? Иначе… – Она махнула рукой. – Я попробую сама.

Федор кивнул и сказал:

– Решение одобряю. Насчет дельного менеджера подумаю. Мы вас не бросим, Лина.

Ему показалось, что она сейчас заплачет. Но она не заплакала, сдержалась, только судорожно вздохнула. Федор раздумывал, не спросить ли у нее прямо сейчас, сию минуту, но понимал, что не место и не время. Пусть успокоится. Он был полон нетерпения, колебался, напряженно рассматривал картинку на обложке семейного альбома.

– Что-то случилось? – спросила Тюрина. – Что с вами?

Он поднял на нее испытующий взгляд.

– Вы что-то знаете? – спросила она. – Что еще? – Она сцепила руки на коленях и сглотнула, на лице ее был написан испуг.

– Лина, не удивляйтесь, пожалуйста, – начал Федор, решившись. – Я хочу вас попросить…

– Да что вы так… – с досадой сказала Тюрина. – Говорите, ради бога!

Федор достал из внутреннего кармана пиджака конверт с фотографией целующихся мужчины и женщины.

– Лина, посмотрите и скажите, это ваш муж?

Он протянул ей фотографию. Она почти выхватила ее из рук Федора, впилась взглядом. Ноздри ее крупного носа побелели и раздулись, и Федор с запоздалым раскаянием понял, что вечер, скорее всего, испорчен – сейчас рванет.

Тюрина молча рассматривала фотографию. Потом так же молча протянула ему обратно. На его вопросительный взгляд сказала ровным безжизненным голосом:

– Да, это мой муж.

Федор с трудом удержался, чтобы не спросить: «А вы уверены?» – и сунул фотографию в карман. Тюрина сидела удивительно спокойно, уставившись в пространство; Федору показалось, что она перестала дышать. Недолго думая он спросил:

– Налить вам чего-нибудь?

Она кивнула, и Федор поднялся. Принес ей рюмку коньяку. Тюрина, не взглянув на него, выпила залпом, втянула в себя воздух и закрыла рот ладонью.

– Прошу всех за стол! – закричала Ирочка, вылетая из кухни с тарелками в обеих руках. – Коля, подъем!

Капитан Астахов дернулся от неожиданности и открыл глаза. Обвел всех недоумевающим взглядом, остановился на Федоре и Тюриной, силой помял лицо в ладонях и сказал:

– Чего орать-то? Я не спал.

Федор поднялся и протянул руку Тюриной…

…Они хорошо сидели. Зося хлопотала с тарелками, Ирочки щебетала, донося до них последние сплетни из мира моды; мужчины сдержанно… щебетали? Нет, как-то не по-мужски. Мужчины солидно обменивались мнением о текущей политике, между рюмками коньяка. Потом капитан попугал их историями про известные резонансные преступления. Потом Савелий рассказал о новых книгах. Бабских, добавил капитан и мигнул Федору: пойдем, мол, перекурим, друг, и они отправились в кухню. Ни тот, ни другой не курили.

– Интересная женщина, – сказал капитан, – но какая-то смурная.

– С чего ей веселиться? – резонно сказал Федор.

– Не с чего, – согласился капитан. – Где ты ее подобрал?

– Случайно. На улице.

– Не свисти! – осадил его капитан. – Зачем она тебе? Что ты задумал? А фотку зачем ей показывал?

– Ты же спал!

Капитан хмыкнул.

– Я не спал, я сидел в засаде. Ну?

– Она налетела на меня на улице и попыталась открыть глаза на мою знакомую.

– Ты что, бываешь у нее? У твоей знакомой?

Федор не ответил.

– Смотри, Философ, одного мужика она уже схарчила! Не боишься? А физданные его тебе зачем?

– Я подумал, что на фотографии не Тюрин…

– Чего? – изумился капитан. – Не Тюрин? А кто? Рогоносец признал врага, побежал разбираться… он что, лажанулся? Не того приговорил? А что Тюрина?

– Не лажанулся, это Тюрин. Лина сказала, это Тюрин.

– Так какого… вечно у тебя какие-то мутки, – с досадой сказал капитан. – Чего ты снова выдумал? Савелий в курсе? Соображали на двоих?

– Савелий не в курсе. Соображал я один.

– И какого хрена?

– Показалось.

– Ребятки, нам скучно без вас! – заверещала Ирочка, появляясь на пороге кухни. – Федя! Коля! Пошли!

Она схватила их за руки и потащила в гостиную…

Девушки сидели на кухне, ужинали. Хлопнула входная дверь, залаял Декстер.

– Ты дала ему ключ? – спросила Ния, прислушиваясь.

– Он сам взял, – ответила Настя. – А что я могла? Он взял из сумочки.

– Пусть убирается к черту!

Настя ухмыльнулась:

– Ты сама знаешь, что он не уйдет.

– Какого черта ты вообще его привела? – прошипела Ния. – Мне что, полицию вызвать?

– Вызови! – Настя ухмыльнулась. – Если не боишься.

– Чего я должна бояться?

– У него, знаешь, какие дружки! Я бы не связывалась. Уж пусть лучше один Генчик.

– Что ты несешь? Это мой дом!

– Тише, услышит! – Настя приложила палец к губам.

Геннадий, румяный с мороза, появился на пороге кухни, стал, картинно опираясь на косяк; ухмыльнулся:

– Привет! Что празднуем, девчонки?

– А мы тут о тебе говорили, – хихикнула Настя.

– Кости мыли? А мне пожрать оставили?

– Садись! – Настя вскочила. – Картошку с мясом будешь?

– Да хоть черта лысого! – Он потер руки. – А принять?

– Сейчас! – Настя метнулась к буфету, достала бутылку водки. – Вот!

– Порядок в танковых войсках, – похвалил Геннадий, усаживаясь около Нии. – Молоток, Настюха. А ты чего смурная? – Он взял Нию за руку. Ния руку отдернула. Геннадий рассмеялся.

– Я не помню, чтобы я тебя приглашала, – сказала Ния. – Поужинаешь и вали, понял?

– Поужинаешь и вали! – повторил он, скаля зубы. – Зачем так грубо? Тебе не идет! Ты у нас девушка европейская, тонкая, перед тобой вон профессор на задних лапках! Так и пляшет, так и хлопочет. А как муж узнает, а? Что тогда? Не боишься?

– Чего тебе надо? – Нию все больше охватывало тоскливое чувство безысходности – Геннадий был омерзителен со своими кривыми ухмылками и опасен.

– Надо подумать. – Он налил в стакан водки. – Ваше здоровье, девчонки! – Выпил одним глотком, зажмурился: – Хорошо пошла! Чего мне нужно, спрашиваешь? Не так, чтобы много. Тачку приличную, бабло, хату. Все!

– Семью тебе надо, – подсказала Настя.

– Можно и семью, потом. Как, подруга, поможешь? У тебя же бабла как грязи. Поделилась бы с друзьями. Правда, Настюха? И разлетимся как в море корабли.

– Ага, разбежался! – закричала Ния. – Откуда у меня деньги? Все на счетах мужа! – Она чувствовала, что говорит не то, что прозвучали ее слова, словно она согласна с ним и оправдывается. То, что этот подонок сейчас делает с ней, называется простым и емким словом: шантаж. И получается, она соглашается платить шантажисту.