Наталья Александрова - Завещание короля Балдуина

Да и черт с ним совсем, с досадой подумала Аля, сейчас не о нем нужно думать.

Герман отчего-то не сел в машину, а остановился, крутя головой.

Еще раньше Аля прикинула, как пройти, чтобы оказаться с ним рядом и чтобы до этого он ее не заметил. А сейчас отчего-то медлила. До этого она горела желанием отомстить, но теперь… Господи, да кому он нужен, этот траченный молью, унылый, рано постаревший, непривлекательный тип! Да его даже забывать не стоит, потому что его просто нет. Он никто и ничто.

И в это время мимо Али пролетел кто-то большой и шумный. Пахнуло жаром и потом.

– Гер-ра! – заорала крупная тетка, с ходу притормозив у машины. – Где ты ходишь? Жду-жду, договорились же!

– Да я тут, мышоночек… – Герман вскинул голову и посмотрел тоскливо на тетку, – начальство задержало…

– Ничего нельзя попросить! – громогласно проворчала тетка.

Платье на ней было вроде бы модное, мешком, но поскольку тетя заполняла его все, без остатка, торчали только ноги с толстыми икрами, то вид был, как у бочонка с ножками. Черты лица крупные, как будто вырубленные топором, причем с зазубренным лезвием. Аля вспомнила, как Герман говорил, что жена его – человек сложный, и фыркнула. Что тут сложного-то? Все с первого взгляда ясно.

Не то Герман услышал, не то почувствовал что-то, но поднял глаза и увидел Алю. Она не шелохнулась, а в его глазах увидела панический страх. И боялся он не ее, это точно, боялся он свою жену.

Толстокожая тетка ничего не заметила.

– Вот! – сказала она, пихая Герману сумки. – Убери! Да не в багажник! – тотчас заорала она. – Там у меня хрупкое, разобьется.

– Сейчас, мышоночек, – покорно ответил Герман, – ты только не волнуйся так, тебе вредно, у тебя давление…

Аля круто развернулась и пошла прочь, сунув по дороге баллончик с краской в первую попавшуюся урну.

Удачно миновав все пробки, Алена подъехала к дому профессора Левантовича.

Первое, что она увидела возле его подъезда, была машина Гоши Селезнева. Ошибиться было невозможно – пижон Гоша ездил на красном «Форде Мустанг» тридцатилетнего возраста. Стильная машина и все еще надежная.

Гошин «Мустанг» стоял возле подъезда, Гоша сидел за рулем и ничего не делал. Судя по лицу, он переживал.

Однако, увидев Алену, он вскинулся и сделал стойку.

– Ален! – закричал он, высунувшись в окошко машины. – Ты куда – к Левантовскому?

– Во-первых, не к Левантовскому, а к Левантовичу, – поправила его Алена, подойдя к машине. – А во-вторых, да, к нему.

– Ох! – Гоша схватился за голову. – А ты теперь на кого работаешь? На «Классику»? На Игумнова?

– Гоша, следить надо за ситуацией в страховом бизнесе! Игумнов больше в «Классике» не работает. Потерял он фирму.

– Да ты что? Правда, что ли? Он же был владельцем! А к кому тогда ты перешла?

– Да ни к кому, успокойся.

– Ой, врешь! Заливаешь! А зачем тогда приехала к Левантовичу? – подозрительно осведомился Гоша.

– Да у меня к нему личное дело, – неопределенно ответила Алена.

– Личное? Он же старик! Ох, Аленка, заливаешь! Ты его хочешь для кого-то застраховать! Убьет меня Лева, если я его упущу, как пить дать убьет.

– А ты не упусти. Во-первых, я тебе честно говорю – я тебе не конкурент, я к Левантовичу совсем по другому делу. Во-вторых, постарайся к нему грамотный подход найти. Ты же знаешь, страховой бизнес – психологический, главное – это найти ключ к клиенту.

– Легко сказать. У тебя-то так все хорошо получалось, – уныло потянул Гоша.

Алена присмотрелась – льстит, подлизывается? Да нет, Гошка – парень невредный, все эти интриги не для него. Надо ему помочь, опять же перед стариком неудобно.

– А ты слушай и запоминай. Как войдешь к нему в квартиру, сразу закати глаза, ахни и покажи на шкаф в прихожей: «Ох, какой у вас бидермейер!»

– Кто такой бидермейер? – удивленно переспросил Гоша. – Родственник его, что ли?

– Ну, ты, Гоша, и серый! Стиль это такой, в Германии, в XIX веке. Ладно, ты, главное, запоминай. В кабинете у него над столом рисунок висит в раме, так вот это – эскиз Дюрера. Профессор им особенно гордится. А вообще, Гоша, старайся меньше говорить и больше слушать. Так ты умнее покажешься.

– Спасибо, Аленка! – с чувством проговорил Гоша. – Я этого никогда не забуду! Если тебе что понадобится – обращайся!

– Не за что! Только подожди полчаса, сначала я с ним поговорю. А тебе даже лучше – думаю, профессор после разговора со мной будет в хорошем настроении. И вот еще что, – спохватилась она, когда уже сделала несколько шагов к подъезду, – сделай ты Левантовичу скидку за безубыточное страхование! Мы ему эту скидку каждый год делали! Он без этой скидки не успокоится!

– А как же Лева? – заныл Гоша. – Он сказал, в наше трудное время никаких скидок!

– А что, по-твоему, лучше – получить страховку со скидкой или вообще не получить?

– Получить со скидкой, – не задумываясь, ответил Гоша.

– Вот и Леве так скажи! И потверже там с ним, все же Левантович – клиент солидный.

Алена вошла в подъезд, поднялась на четвертый этаж и остановилась возле двери, обитой старорежимным дерматином, из которого местами торчали клочья рыжей ваты.

На вид это была дверь самой бедной, убитой квартиры, жильцы которой едва сводят концы с концами и не могут скопить денег даже на новую обивку. Такую дверь всякий уважающий себя вор-домушник с презрением обойдет стороной. На это и рассчитывал Левантович, когда заказал для двери такую неказистую обивку.

Алена знала, что под рваным дерматином скрывалась мощная дверь из двух листов особо прочной стали, с двумя швейцарскими сейфовыми замками.

Она подошла к двери и нажала на кнопку звонка.

За дверью тут же раздались быстрые шаги, и знакомый голос проговорил:

– Иду, иду.

Шаги приблизились к двери, и на несколько секунд наступила настороженная тишина.

Алена повернулась лицом к медной кнопке, служившей сомнительным украшением дерматиновой обивки: она знала, что под этой кнопкой скрыта миниатюрная камера, которая позволяет хозяину квартиры внимательно разглядеть каждого гостя и решить, стоит ли его впускать или лучше отправить восвояси.

В ее случае хозяин принял положительное решение и принял его очень быстро.

– Аленочка! – радостно проговорил он. – Подождите секунду, я отопру свои крепостные ворота!

Профессор Левантович очень серьезно относился к поговорке «Мой дом – моя крепость». Он воспринимал ее буквально, и дверь его квартиры и впрямь была похожа на ворота средневекового замка. А пожалуй, что и дала бы тем воротам сто очков вперед, поскольку в Средние века еще не умели выплавлять такую прочную сталь.

Тяжелая дверь отворилась, и Алена попала в святая святых, точнее, в пещеру Аладдина, и уже приготовилась расточать комплименты хранящимся в этой пещере сокровищам.