Анна Князева - Призраки Замоскворечья

– Совсем одурели!?

– Кто это?

– Надежда Раух!

– Откуда у вас мой телефон?

– Да вы же сами дали визитку.

– Ах, да… – Лев, наконец, вспомнил: – Что вам нужно?

– Ладно, ателье обыскали. Но зачем в квартиру залезли?!

– Идите вы к черту… – проговорил он уставшим голосом. – А лучше идите спать. – И положил трубку.

Тогда она позвонила матери.

– Что стряслось? – всполошилась Ираида Самсоновна.

– Кто-то побывал в моей квартире.

– В каком смысле?

– В вещах рылись, будто что-то искали.

– С чего ты взяла?

– Мама! – воскликнула Надежда. – Я не слепая!

– Ну вот что… – Ираида Самсоновна собралась с духом. – Не хотела тебе говорить, но у меня плохое предчувствие. Возможно, это как-то связано с тем, что случилось сегодня.

– А я-то думала, что все самое страшное уже позади, – прошептала Надежда.

– Возьми себя в руки.

– Легко сказать, мама.

– И завтра же поменяй дверные замки, – распорядилась Ираида Самсоновна.

– Ты тоже.

– Мне-то зачем?

– Мало ли…

– Об этом не беспокойся. Из квартиры что-нибудь пропало?

– На первый взгляд – нет. Может, вызвать полицию? – спросила Надежда.

– И ты серьезно думаешь, это что-то изменит? – с иронией в голосе поинтересовалась Ираида Самсоновна. – Могу дать хороший совет.

– Ну?

– Звони Фридмановичу.

– Марку? – Надежда не поверила в то, что услышала. – И это говоришь мне ты?

– И что? – Ираида Самсоновна усмехнулась: – Не отрицаю, Фридманович никогда мне не нравился. Но это ничего не меняет. Твой бывший умеет решать вопросы.

Помолчав, Надежда сказала:

– Мне нужно подумать.

– Подумай, но со звонком не затягивай, иначе можешь все потерять. Вот что ужасно…

Конечно, мать была права насчет Фридмановича, однако Надежде трудно было решиться на этот звонок.

– Я подумаю, – повторила она и вдруг поменяла тему: – Послушай, мама, давно хотела спросить. Десять лет назад, когда мы выбирали помещение под ателье, почему ты остановилась на этом?

Ираида Самсоновна удивилась:

– А почему ты спрашиваешь сейчас?

– Просто пришло в голову. Ну так почему?

– Кажется, я тебе уже говорила…

– Не помню, – возразила Надежда.

– Ну, во-первых, в этом доме одновременно продавались две большие квартиры, одна над другой, а это, как ты сама понимаешь, редкость…

– Но ведь можно было купить коммерческую недвижимость, уже переведенную в нежилой фонд.

– Тогда это не имело никакого значения. Ты была молодой и не слишком интересовалась делами. Тогда как твоему Фридмановичу любой вопрос был по плечу. Он за считаные дни перевел помещения в нежилой фонд.

– И все-таки?

– Почему? – Ираида Самсоновна заговорила несколько мягче: – Мне всегда нравилось Замоскворечье и Якиманка. Помню этот дом с раннего детства, мы с мамой приезжали туда в гости к ее подруге или родственнице, теперь уж не вспомнить. Какая-то старушка угощала меня большими круглыми конфетами красного цвета. Они были похожи на гигантское драже.

– Где именно находилась ее квартира? В каком подъезде? На каком этаже?

– Не помню. В те времена весь дом был жилым. Никаких ателье, магазинов или аптек в нем и в помине не было. С тех пор прошло лет шестьдесят. Иногда мне кажется, что на самом деле ничего этого не было: ни конфет, ни старухи, ни меня маленькой. – Вздохнув, Ираида Самсоновна заключила: – Звони Фридмановичу.

История взаимоотношений с человеком, которому Надежда отдала восемь лет своей жизни, по-своему занимательна, но, в общем, банальна.

Его звали Марк Фридманович. Он был богат, возможно, поэтому женился на другой, когда они с Надеждой уже встречались. Отец мадам Фридманович был крупным промышленником. Как говорится, деньги к деньгам.

Надежда любила его и верила, что он разведется. Но как только поняла, что этого не случится, разорвала отношения, хоть и не до конца его разлюбила. На сердце было гадко, поэтому и захотелось все изменить.

Значительным бонусом к восьми потраченным годам стало помещение ателье, оплаченное Фридмановичем и оформленное на ее мать. Невзирая на то что Ираида Самсоновна его не любила, Марк считал ее благоразумной особой, чего не мог сказать о Надежде. Она казалась ему взбалмошной, безответственной и молодой. Со временем последний недостаток исчез, а с ним и два остальных. Надежда сделалась первоклассным профессионалом и получила признание, но уже в отсутствие Фридмановича. И вот уже четыре года их ничего не связывало, но теперь ему нужно звонить и просить о помощи, точнее – о защите.

Надежда колебалась недолго, что ни говори, другого выхода у нее не было.

– Ма-а-арк… – Так распевно его имя произносила только она.

Он узнал ее сразу:

– Надюша?! Вот уж не ожидал!

– Можем поговорить?

– Ну конечно!

– Нам нужно встретиться.

– Вернуться ко мне хочешь или по делу? – Фридманович всегда называл вещи своими именами.

– По делу, – торопливо проговорила она. – Нужна твоя помощь.

– Это срочно?

– Боюсь, что до завтрашнего дня многое может измениться.

– Связано с тобой или с бизнесом?

– И то и другое…

К бизнесу Фридманович относился серьезно:

– Куда мне приехать?

– Лучше ко мне домой.

– Еду.

В ожидании Марка Надежда поправила макияж, надела красивое платье и внимательно себя оглядела: лицо несколько бледное, но бледность только подчеркивала голубизну ее глаз. Светло-русые волосы – блестящие и живые. Кожа – загорелая, в самый раз для июля. Ей было известно, «бывшие» судят строже.

Фридманович явился с дорогими духами. Он был материальным человеком и дарил только достойные вещи.

– Вот это ты зря… – заметила она и, не удержавшись, съязвила: – Ну ничего, своей жене унесешь.

– Жене я куплю другие, – ответил он, и сделалось ясно, что ссоры этой ночью в его планы не входят.

Они прошли в комнату, где был приготовлен чай.

– Прости, что позвонила так поздно.

– Ты, кстати, застала меня на работе… – Педантично поддернув брюки, он сел и взял в руки чашку.

Она взглянула на часы:

– Половина третьего ночи.

– Такое и раньше бывало. – Марк осторожно добавил: – Еще при тебе.

– С той только разницей, – уточнила Надежда, – что ты был у меня, а жене говорил, что работаешь.

– Ничего не меняется. – Он вежливо улыбнулся: – Я снова здесь, а жена думает, что я на работе.

Последние слова Фридмановича задели Надежду, как будто их расставание случилось не четыре года назад, а предстояло только сейчас.

– Лучше перейдем к делу, – проговорила она и последовательно пересказала все, что случилось, упустив только одно – ночную встречу с незнакомым красавцем.

Выслушав ее, Марк Фридманович вытащил телефон. Порывшись в нем, произнес: