Анна Князева - Призраки Замоскворечья

– Рыбникова – не та фигура, которая снесет тебе голову. Тем более очевидно, что ты сама портфель не брала. А вот Селиванов… Скажем так: дело дрянь, но можно попробовать.

– Что? – Не сдержавшись, Надежда закусила губу.

– Селиванов – это фигура. Он может переехать любого, да так, что потом костей не собрать. Нужно вывести тебя из-под удара и со всей очевидностью доказать, что ни у кого из твоих работников не было причин красть этот портфель.

– Марк! – вскрикнула Надежда.

Фридманович протянул руку и доверительно сжал ее кисть:

– Я всего лишь просчитываю возможные варианты и думаю наперед. Тебе нужен хороший адвокат. Я сам займусь этим делом.

– Ты?

– Я – адвокат и, смею заметить, очень хороший!

– Знаю, просто не хочу быть обязанной.

– А разве ты не попросила о помощи? Если хочешь, можешь мне заплатить. С удовольствием пришлю тебе счет.

Уже через несколько мгновений этот вариант показался Надежде приемлемым, и она почти согласилась:

– Ну, предположим… Но что ты собираешься делать?

– Нужно подумать. – Марк потянулся и обнял ее за плечи: – Будь уверена: в беде тебя не оставлю.

Поддавшись желанию, Надежда придвинулась и в ту же минуту оказалась в его объятиях.

– Боже мой… – прошептал Фридманович. – Мне так тебя не хватало… Тысячу раз представлял себе это мгновенье. – Запрокинув ей голову, он стал ее целовать и настойчиво склонять на диван.

– Не надо… – Надежда вырвалась и повторила чуть тверже: – Не надо!

– Почему? – с обидой спросил Марк.

– Зайдем на очередной круг отношений, и не будет им ни конца ни края. Я пережила эту боль и не хочу повторяться.

– Мы были счастливы. Ты разве не помнишь?

– Помню.

– Тогда почему всегда все разрушаешь?

– Прошу тебя, Марк. Я знаю: ты можешь мне все объяснить, и я опять останусь ни с чем, – проговорила Надежда.

– Не будь такой прагматичной. В любви нет проигравших. Любовь – это взаимное счастье. Любовь – это радость. В конце концов, мы же не чужие друг другу… – Он мягко привлек ее к себе и прошептал: – Мне знакома каждая клеточка твоего тела, каждый уголок, каждая родинка…

– Что ты делаешь, Марк? – пролепетала Надежда и обвила руками его шею.

На этот раз она твердо решила получить то, чего хотела больше всего, – просто побыть счастливой.

Секс с бывшим любовником может быть фееричным, качественным и запоминающимся. Циничная формула, но она вписывается в рамки ностальгической привязанности с изрядной долей романтики.

Марк Фридманович ушел, когда рассвело. Он был нежен, внимателен и преисполнен благодарности за проведенную ночь любви. Казалось, не было четырех лет разлуки. Старое чувство захлестнуло их с новой силой, скрепив неодолимой зависимостью друг от друга.

Поцеловав ее на прощанье, Марк пообещал приехать к ней вечером.

Надежда не ожидала от себя таких перемен: она вдруг сделалась мягкой, податливой и влюбленной. К ней вернулось ощущение плеча, на которое можно положиться в трудный момент. Надежда чувствовала себя возрожденной, готовой ко всему: и к любви, и к борьбе.

В таком расположении духа она пришла на работу.

– Что с тобой? – спросила Ираида Самсоновна. Она как никто другой знала дочь и видела перемены.

– А где же Лев и его команда? – Надежда поочередно заглянула в примерочные.

– Когда я пришла, никого из них уже не было, – сказала Ираида Самсоновна, не собираясь шутить на серьезную тему.

– Во сколько они ушли?

– По словам охранника, в семь часов утра.

– Портфель нашли?

– Кажется, нет.

– Идем в кабинет, нам нужно все обсудить. – Надежда прошла к лестнице и стала подниматься наверх.

Ираида Самсоновна последовала за ней и на ходу спросила:

– Звонила Фридмановичу?

Надежда ответила:

– Да.

– Все рассказала?

– Конечно.

– И что он?

Они вошли в кабинет. Надежда закурила и, по своему обыкновению, подошла к окну. Остановила взгляд на пяти сияющих куполах, затем перевела его на колокольню в шесть этажей.

– Что сказал Фридманович? – переспросила Ираида Самсоновна.

– Марк обещал помочь.

Мать напряглась:

– Марк? – задумавшись, она тихо сказала: – Прошу тебя… Только не говори, что вы…

Надежда недовольно поморщилась:

– Мама, ты преступаешь границу. Мы, кажется, не раз с тобой говорили.

– Конечно же, это твое личное дело, но я помню, чего тебе стоил разрыв…

– Не хочу вспоминать.

– Не позволяй ему втянуть себя в отношения еще раз… Тебе нужна семья, нужны дети. С Фридмановичем не будет ни того, ни другого.

– Одна-а-а-а морока-а-а… – протянула Надежда. – Ты мне говорила. – Затушив сигарету, она достала визитную карточку и мобильник.

– Кому будешь звонить? – забеспокоилась Ираида Самсоновна.

– Астраханскому.

– Мне кажется, от него лучше держаться подальше.

– Не могу не поинтересоваться, что с нами будет дальше. – Услышав ответ, Надежда сказала в трубку: – Это Раух. Могу с вами поговорить?

– Зачем? – спросил Астраханский. – Со мной уже связался ваш адвокат.

– Фридманович?

– У вас есть еще кто-то?

– Только он. Однако и я хочу знать: что будет дальше?

– Вас известят, – сказал Лев и положил трубку.

Мало-помалу наладилась привычная жизнь ателье. Работники по-прежнему не задавали лишних вопросов, хотя и были смущены тем, что случилось. В пошивочном цехе застрекотали машинки, закройщики расстилали ткань на столах, завскладом выдавала дублерин, фурнитуру и нитки.

Надежда шла по ателье, оглядывая все взглядом хозяйки, как делала это каждый день на протяжении нескольких лет. В цехе задержалась у швейной машины, за которой сидела портниха Федорова:

– Светлана Григорьевна…

– Здравствуйте. – Женщина отключила машину и подняла виноватый взгляд: – Надежда Алексеевна, простите меня!

– А я как раз хотела сказать, чтобы вы себя не винили. От вас ничего не зависело.

Светлана Григорьевна приложила руки к груди:

– Вот спасибо!

– С брюками обошлось. Заказчице все понравилось.

– Я теперь десять раз проверю, прежде чем резать!

Надежда улыбнулась:

– В нашем случае хватит семи.

Швейная машинка Федоровой снова застрекотала, и Надежда прошла в закройную. Помощница закройщика Соколова, татарка Раиса, кинулась к ней:

– Надежда Алексеевна! Подкладка закончился!

– Что? – Надежда остановилась и перевела взгляд на Валентина Михайловича: – О чем это она?

– Жакет на подкладке для балерины Корниловой. Верх – из темно-синего бархата Дольче Габбана с яркими розами. Подкладка – натуральный шелк такого же цвета. Бархат я уже раскроил, а вот с подкладкой не получается: разложил ткань на столе – пятнадцати сантиметров не хватает. Я и так, и этак… Не знаю, что предпринять.