Татьяна Луганцева - Наследство

— Может, объясните, что случилось? — спросила Люся, уже и не надеясь на ответ, потому что следователь ее как-то игнорировал.

Но внезапно Коновалова словно прорвало. Он сел на стул, расстегнул ворот и потрогал горло, а затем сердце.

— Сумасшедший Новый год какой-то! Я с ума сойду! У меня уже и давление и сердце болит! Вчера в театре вы подрались с польской актрисой Элизабет Турковой — то ли из-за роли, то ли из-за мужчины…

— Из-за какой роли? Она начала меня прилюдно оскорблять и унижать! — возмутилась Яна.

— Вы ее даже грозились убить, — сказал Артем Александрович и, взяв у Яны чашку, отхлебнул кофе.

— Бутербродик? — услужливо спросила Люся.

— Давайте! — отчаянно кивнул следователь, словно решил сегодня пуститься во все тяжкие.

Люся хлопнула дверцей холодильника, и через минуту перед Артемом Александровичем уже лежали бутерброд с сыром и два бутерброда с сырокопченой колбасой.

— Да что не скажешь в таком состоянии? Я даже не помню, что я говорила! Взбесила она меня! — сказала Яна.

— Все бы было хорошо… и даже на драку вашу никто не пожаловался. Если бы не одно «но». Сегодня утром Туркову обнаружили в театре мертвой. — Следователь сказал это с таким чувством, словно у него камень с души свалился.

Воцарилась неприятная, затяжная пауза. Было слышно только, как упали два кусочка сахара в чашку с кофе, которую налила для себя Люся, чтобы присоединиться к общему застолью. Эффект кусочки сахара произвели такой, словно началось цунами.

— Какой труп? — икнула Люся. — Вы что-то путаете, милок… — внезапно перешла она на какой-то деревенский говор, видимо, от сильного волнения. — Элизабет играла сцену Мертвой царевны, если вы что и видели, так это показалось вам… Съемки это… Да и грим у меня очень реалистичный.

— Похоже, что доигралась она в Мертвую царевну… Пришли сегодня рабочие демонтировать старые декорации и устанавливать новые, а там… гроб хрустальный! Спецзаказ! — выругался Артем Александрович. — А в гробу том… тело Турковой. Грим гримом, но пульса-то у нее не было… Аккуратно так уложена, ручки на груди, ножки в струнку. Рабочие, конечно, попытались разбудить ее, не получилось. Кто-то даже высказал предположение, что она так репетирует, глубоко входит в роль. Мол, актриса без предрассудков. Но народ все же испугался и вызвал «скорую». Врач констатировал смерть, наступившую несколько часов назад, тело увезли в морг, естественно, сообщив в полицию. А там всех собак из вашего «веселого театра» сразу же вешают на вашего покорного слугу. После мне позвонили из морга и сообщили, что актриса убита тем же способом, что и Дина, — острым длинным предметом в в сердце. Как вы думаете, что произошло потом? — спросил следователь и махнул рукой. — Понимаю… Вы сейчас ни о чем не думаете, вы пребываете в шоке, как и я, когда узнал об еще одном убийстве… А сейчас эти два преступления объединяются в одно дело! А это уже серийные убийства, усиленное внимание начальства, усиленный контроль. И если маньяка не поймают, то будет и третье, и четвертое убийство. То есть найти его надо как можно быстрее.

— Ага! И поэтому вы опять пришли ко мне? — возмутилась Яна. — Нашли маньячку!

— Ваш приезд в наш городок как раз и совпал с началом убийств. И теперь вы последняя актриса, претендующая на роль в фильме.

— Не поверите! Я — врач-стоматолог и ни на какую роль в фильме не претендую! Это шутка была! — ответила Цветкова.

— И алиби у нее, — подал голос Петр.

— А может, это вы? — посмотрел на него следователь. — Точно! Вам понравилась Цветкова, и вы ради любимой женщины устранили всех конкуренток!

— Ага! Здорово придумали! Только я отвечу, как в фильме: где доказательства и факты?

Артем Александрович почесал затылок и снова приложился к кофе Яны.

— Не боитесь, что отравлено? Я же — маньяк, — спросила она.

— Нет, вы же его пили, — ответил следователь.

— Логично. Но от Петра вы бы тоже отстали. Вы, конечно, были бы рады выставить нас этакими Бонни и Клайдом, но хочу вас разочаровать… Боюсь, Петр не настолько меня любит, как вы высказались, чтобы убить двоих женщин. Не тот мотивчик, да и Петр вроде как психически здоров.

— Он тюльпан, — заявила Люся.

— Что? — переспросили Яна и Артем Александрович.

— Тюльпан… красивый, сочный, строгий, мужской… — пояснила гримерша, смотря в одну точку.

И дальше началось самое страшное. Сколько бы они ни старались, больше от Люси добиться ничего не могли. Она глупо улыбалась и смотрела в одну точку, что-то бормоча про цветы.

— Ромашка… дрянная ромашка, с испорченными лепестками, как ни гадай, все время выходит что-то плохое. Она сорняк, это не цветок… А сорняки выпалывают… Глупая ромашка…

— Что же делать?! Люся! Люсенька! Очнись! Ну! Ты же помнишь меня? Люся, я — Яна Цветкова, — попыталась Яна до нее достучаться, впрочем, безрезультатно.

Взгляд гримерши оставался безучастным и остановившимся.

— Роза! Красивая роза с шипами! Можно взять и не уколоться, а только любоваться самим совершенством страсти и цвета, а можно пораниться в кровь. И только сама роза решает, общаться с этим человеком, любить его или оттолкнуть, убить…

— По ходу, она того? — первым произнес то, о чем уже все подумали, следователь.

— Плющ… ядовитый, вездесущий плющ… — бормотала Люся.

— Похоже, ничего другого она не скажет, — произнес на пониженных тонах Петр.

— Господи, что же произошло? — расстроилась Яна, набрасываясь на Артема Александровича. — Это все вы со своими страшными рассказами об убийстве в ее родном театре. Вы знаете, как Люся трепетно к нему относится? На самом деле театр для нее все! Личной жизни у нее нет, и она вся там! А тут такое! — высказалась Яна.

— Во-первых, я не знал, что у вас такие сложности и тонкости, — несколько стушевался Артем Александрович. — Как я мог предположить, что она вдруг так с катушек слетит? — Следователь посмотрел на Люсю и не заметил у нее никакой реакции на свои слова.

— Я сама не знала, — честно призналась Цветкова. — Нет, мама мне говорила, что когда-то были проблемы, но это было очень давно… И конечно, совсем не ожидаешь, что человек вот так — раз и сошел с ума!

— А что нам сейчас с ней делать? — спросил Петр.

— А позвоните своей маме! — вдруг высказался Артем Александрович. — А то вызовем «скорую», так объяснить придется, что с человеком случилось, и упекут ее не в самое благополучное место.

Люся же все это время сидела абсолютно ровно, смотря в никуда, и улыбалась.

Яна несколько дрожащей рукой набрала номер Валентины Петровны и рассказала о том, что случилось с Люсей. Обо всем остальным она умолчала. Да и понятно, что ни одно материнское сердце не выдержало бы, если бы Яна рассказала о том, что приключилось с ней за эти дни. При разговоре с матерью Цветкова даже вышла на лестничную клетку, чтобы ничем не потревожить впавшую в транс Люсю.