Татьяна Луганцева - Наследство

Когда Яна вернулась в комнату, она застала всего ту же картину.

— Мама в шоке… — заявила Яна мужчинам. — Она надеялась, что с Люсей это больше не повторится, но надежды, по ходу, не оправдались. И главное, все повторяется точь-в-точь. Опять цветы. В прошлый раз она чувствовала себя какой-то клумбой. И вот опять — тюльпаны, розы…

— Вы не темните, говорите, что нам делать? — спросил Артем Александрович.

— Мама сказала, что Люся в прошлый раз лежала в областной психиатрической лечебнице. И лучше обратиться к Аркадию Борисовичу, если он еще работает. Он должен знать всю ситуацию.

— Так я действую? — спросил Артем Александрович.

— Конечно… надо же, чтобы ее вернули нам, — чуть не плакала Яна.

Настала очередь следователя выходить из квартиры, а когда он вернулся, то сказал:

— Я все разрулил. Аркадию Борисовичу сейчас семьдесят пять лет, но он еще работает, хоть и на полставки. Его сейчас вызовут на работу, чтобы он принял Люсю. Я попросил об этом. Машина уже выехала. Не волнуйтесь, все будет хорошо.

— А он ее помнит? — спросила Яна.

— С самим врачом я еще не говорил. Но как везде пишут, любой хороший врач помнит каждого своего пациента. Так что если он еще не впал в старческий маразм, вспомнит Люсю. И если он ей помог в первый раз, значит, знает, как помочь и во второй. Не волнуйтесь, гражданка Цветкова, а то на вас просто лица нет.

— Так я переживаю! Знакомый все-таки человек-то…

— Интересно она про цветы говорила… Как будто про нас. Я — тюльпан, хорошо еще, что не нарцисс и не гладиолус, — сказал Петр. — А ты роза, вне всяких сомнений!

— Ну а я вездесущий плющ, — заметил Артем Александрович.

— А кто тогда глупая ромашка? — спросила Яна. — Она еще говорила про ромашку!

— А это покрыто мраком… И вряд ли Люся может сказать сейчас что-то вразумительное, — покосился на нее следователь. У него зазвонил телефон. — Алло? — ответил Артем Александрович и по мере того, как он слушал, лицо у него вытягивалось.

— Что? — сразу же спросила Яна, как только он закончил разговор.

— По ходу, не будет Аркадий Борисович лечить вашу Люсю. Он слег с сердечным приступом. Его увезли на «скорой». Что-то разнервничался старик…

Яна с Петром задумались. От размышлений их отвлекли какие-то стонуще-пищащие звуки. Все посмотрели на Люсю. Она сидела все в той же позе и по-прежнему смотрела в одну точку, только по щекам ее текли слезы.

— Дождь, весенний первый дождь, — сказала она, — вода поливает все цветы на моей лужайке и сорняк-ромашку тоже…

И Люся замолчала. Яна переглянулась с Петром.

— Ну а что? Кто-то представляет себя овощем на грядке, кто-то цветком… Какая разница?

— А у тебя и фамилия Цветкова, — задумчиво добавил следователь.

— Это-то тут при чем? — не поняла Яна.

— Надо обо всем думать, — включил Шерлока Холмса Артем Александрович. У него снова зазвонил телефон. — Приехали… Ну, давайте, помогайте! — обратился он к Петру, — вы сейчас все равно временно безработный.

— Чего это? — не понял Петр.

— Так прикроют вашу сказочку. Больше претенденток на главную роль не осталось. Или будете вызывать новых? Подкидывать работу серийному маньяку?

— А вы умеете поднять настроение, — отметила Яна и побежала собирать для Люси вещи в больницу.

Яна давно не видела такой откровенной капели — с длинных-длинных сосулек, висящих в ряд вдоль металлической крыши, срывались капля за каплей и падали вниз, успев блеснуть в лучах солнца драгоценным алмазом. В Москве такое редко где увидишь, а в провинции — пожалуйста. Давно уже прошел Новый год, на дворе стоял конец марта и только-только стало припекать яркое солнце.

Яна специально приехала из Москвы, чтобы навестить Люсю, лежащую в закрытой психиатрической лечебнице.

Гримерша вроде как пришла в себя и иногда отвечала очень даже по делу… У нее было серьезное психическое расстройство, известное как раздвоение личности. Что она творила, Люся не помнила.

Когда Люсю поместили в лечебницу, а ее давнишний лечащий врач внезапно слег с сердечным приступом, Яна не успокоилась.

Она дождалась, когда Аркадия Борисовича перевели из реанимации в обычную палату, и заявилась к нему. Правда, Цветкову несколько испугал тот факт, что Аркадий Борисович решил, будто она его пациентка и пришла навестить его.

— Это не очень приятный комплимент, если тебя принимают за пациента психиатрической больницы, — сказала Яна.

— А что тут такого? — не понял пожилой мужчина, пошевелив седыми кустистыми бровями. — Любой человек рано или поздно нуждается в психологической помощи! Это не постыдно! Может, галлюцинации какие? Потеря памяти?

— Нет, ничего такого! — сплюнула через левое плечо Яна.

— Вы такая яркая! Я даже удивился, как я мог вас не вспомнить.

— Мы видимся первый раз, уверяю вас, и если вы честно ответите на мои вопросы, то и в последний! — заверила его Яна, присаживаясь на больничный стул.

— Не пугайте меня, такая женщина не может быть из органов. На какие вопросы я должен ответить?

— Они касаются одной вашей пациентки…

И Яна поведала ему про Люсю. Аркадий Борисович сделал вид, что его рассказ Цветковой совсем не тронул, но по вы ступившей на лбу испарине Яна поняла, что он прекрасно понимает, о ком идет речь.

— Что вам нужно от меня? Я — старый человек, — прокашлялся психиатр.

— Думаю, что вы что-то знаете про нее. Кроме того, когда вы узнали, что ее везут к вам с полицией, так разволновались, что стало плохо с сердцем. Вот я и хочу знать, что с Люсей не так?

— Господи, девушка, какое вам дело?! Столько лет прошло! Я видел ее последний раз лет тридцать назад! Я старый, больной человек! Я сейчас позову лечащего врача, сообщу ему, что вы меня мучаете! Вас выставят вон! — распалялся старик.

— Я и сама могу уйти, — повела плечом Яна, — только я еще раз убедилась, что вы явно что-то скрываете. Я понимаю ваше состояние, но Люся — мне друг! Одинокая и беззащитная женщина, и я готова пойти по трупам, чтобы помочь ей. Знаете почему? Потому что больше ей помочь некому… Или я, или никто! Я отправлю к вам следователя Коновалова, и думаю, ему-то вы все расскажете. Он вцепится в вас, как клещ, и уже не отпустит.

Яна выдержала паузу, внимательно смотря на Аркадия Борисовича. Он весь сжался в размерах и затих, в его глазах отражался мучительный мыслительный процесс.

— Подождите… Лучше вам… Но не из-за того, что боюсь полицейского, у меня все сроки давности вышли… — засмеялся старик. — Чего мне бояться? Если только апостола Петра, но вряд ли он сильно удивится. И не с таким мешком грехов к нему приходили. Хочу рассказать вам потому, что вы единственная, кто сказал, что беспокоится о Люсе… Я тоже всегда думал о ней, я знал, что еще услышу об этой пациентке… Это как бумеранг, брошенный когда-то по случайности, по нелепости, по алчности, по непониманию… да черт его знает почему! Но он вернется, этот бумеранг. И ты живешь этим ожиданием, но все равно оказываешься не готов. Вот и ваше появление здесь совсем неожиданно для меня. К этому нельзя подготовиться, — сказал Аркадий Борисович.