Франк Тилье - Пандемия

– Алло, милая? Это я. Да, все хорошо. Все кончено… Жюль и Адриен… Я хочу поговорить с ними, да… Мне надо сказать им что-то важное…

Амандина идет, потупившись, держа в руке кожаные шлепанцы. Ветер теплый, почти жаркий, он скользит по ее прекрасным рыжим волосам, которые она зачесала назад, и колышет длинное летнее платье из льна. В небе слышится птичий крик. Амандина открывает глаза и смотрит на большой клин перелетных птиц. Дикие гуси великолепны, когда летят, наслаждение смотреть. Их длинные шеи вытянуты, и кажется, будто странная сила направляет их, что-то, глубоко скрытое в каждом и заставляющее пересекать тысячелетия и земли, несмотря ни на какие препятствия.

Слаженным, точным движением стая снижается и исчезает за дюнами Маркантера. Амандина смотрит на них, сколько может, сама вытягивая шею, как гуси. Она стоит неподвижно, одна перед Бэ-де-Сомм, а солнце клонится к закату.

Она так любит природу. Любит, как любил ее Фонг.

Она садится на песок, нагретый этим чудным солнечным днем, и, как почти каждый вечер, остается на диком берегу, пока не сядет солнце. Потом она уйдет в свой маленький домик в Кротуа, у самой бухты, всего в нескольких метрах от пляжа. Ничто больше на нее не давит. Ни профессиональные обязанности, ни эта сумасшедшая жизнь в парижском муравейнике. Она все бросила практически в одночасье. Без сожалений.

Она кладет ладони на свой круглый живот, и, как обычно, ребенок реагирует на шум моря и на нежную ласку мамы. Амандина знает, что он тоже будет приходить сюда. Когда подрастет. Ему понравится слушать, как мягко разбиваются волны, и чувствовать белую пену между пальцами ног. Ловцы креветок и собиратели ракушек будут рассказывать ему старые сказки, и он будет смеяться, а может быть, даже плакать. А она – она будет за ним, всегда рядом. Будет беречь его, как берегла Фонга. Насколько позволят ее материнские силы.

Ее муж ушел без мучений, так ей сказали. Насморк, который не повредил бы и младенцу, унес его в два дня, и когда его нашли мертвым в постели, лицо у него было спокойное, безмятежное, на груди лежала роза оригами. Как будто он крепко спал. Ее друг Жоан сообщил ей о его смерти, когда она лежала в больнице Сен-Луи.

Фонг оставил короткое письмо на ночном столике. Амандина знает наизусть каждое слово, каждый знак препинания.

Моя любимая,

наша мать Природа сделала свой выбор. Я ухожу без страха и уношу в сердце счастье оттого, что знал тебя. Ты будешь со мной всегда, где бы я ни был. И я тоже буду рядом с тобой, я это знаю. Помнишь поцелуй, что ты мне подарила в тот вечер, – это был мой лучший день за два последних года. Я знаю, что он значил для тебя и каких усилий тебе стоил, но ты ничего не сказала. Мы были вместе, ты и я, в тот вечер, впервые за очень долгое время. Пусть этот прекрасный поцелуй и наше последнее объятие будут для тебя последней страницей сказки, которая была чудесной. Или первой нового приключения.

Я люблю тебя сверх всех разумных пределов и вопреки болезни.

Фонг

Амандина утирает слезу и с еще большим пылом гладит свой живот. На этот раз с плексигласом покончено. Больше никогда. Только тонкая мембрана жизни еще отделяет ее от ее ребенка. Она смотрит на алеющее небо и знает, что Фонг близко, что он бережет их обоих и в каждой звезде, что скоро зажгутся в небе, будет легкий отблеск его души.

Тюлень высовывает голову из воды вдали и плывет к своим собратьям и малышам на песчаную отмель, окруженную сетями. Один из них охраняет стаю, всматриваясь в горизонт. Скоро он уснет или отправится рыбачить, а его сменит другой. Так идет цикл жизни: она продолжается, что бы ни случилось.

Повсюду вокруг Амандины все еще свирепствует пандемия гриппа. Она косит популяции птиц, но у людей идет на убыль, с тех пор как на рынок поступили вакцины. В очередной раз человек вышел победителем из битвы с микробом, он сумел задуть пламя, остался лишь маленький язычок, но как скоро огонь разгорится вновь? Как скоро лихорадка Эбола или другой убийца людей отыщут слабину? Вирусы и бактерии существовали задолго до человека, и, можно не сомневаться, они его переживут. Мы лишь временные гости на этой земле. Один вид из многих. И далеко не лучше всех адаптированный.

Блохи, рассыпанные в парижском ночном клубе, покусали сотню гостей, но благодаря развернутым процедурам безопасности зараженным людям вовремя оказали помощь, и, главное, распространения бактерии удалось избежать. Вследствие шумихи в прессе многие члены правительства ушли в отставку, а в международном сообществе это дело вызвало настоящее землетрясение, причем во всех областях: в науке, в сфере биологической безопасности, экологии, борьбе с терроризмом, международной политике… Волны этого стихийного бедствия продолжают распространяться по сегодняшнему миру и, может статься, сделают его лучше и надежнее, как знать?

О расследовании полицейских с набережной Орфевр, 36, Амандина узнала только, что оно закончилось смертью многих людей, входивших в крупные преступные организации. Франк Шарко, Люси Энебель и Николя Белланже пришли выразить ей свои соболезнования после смерти Фонга. С тех пор она их не видела.

День угасает, прилив поднимается еще немного, и молодая женщина встает. Она идет вдоль пляжа, и вода стирает ее следы. Скоро их не будет вовсе, настоящее станет прошлым, и от ее присутствия останутся лишь воспоминания тех, кто видел ее, одинокую и меланхоличную, в этот вечер. Амандина еще не знает, что готовит ей будущее, но она идет, прямая и безмятежная, гордясь тем, что скоро станет матерью и будет продолжать худо-бедно жить, как семь миллиардов других людей на этой прекрасной голубой планете.

Мир бесконечно малого крайне сложен, но он завораживает, как никакой другой. Мне хотелось взяться за эту тему уже очень давно, но я не знал, как начать и с какой стороны к ней подойти: ведь книг об этом написано немало.

Моя встреча с исследователями, увлеченными своим делом, которые работают в стенах Института Пастера в Лилле, наши бесконечные разговоры дали мне толчок. Двигатель идей был запущен, и дело пошло. Полет был феерическим, а приземление через шестьсот с лишним страниц позволило мне постепенно вернуться с планеты Воображаемого в ослеплении от собственных открытий.

Я писал последнюю четверть романа, где-то в сентябре 2014 года, когда сюжет, над которым я работал, настигла жизнь. Недели тревоги для народов, ученых, политиков, сводившиеся к одному слову – «Эбола». Я видел ее лицо в ходе моих изысканий, и меня пробирал озноб. И вот один из худших бичей человечества внезапно выплеснулся волнами за пределы Заира. Гвинея, Сьерра-Леоне, Либерия, Нигерия… Он проник даже на американскую территорию.