Марина Серова - Альпийские каникулы

– Таня! – вскрикнула она наконец и бросилась мне на шею.

Поэзия! Встреча на пороге кухни двух насильственно разлученных подруг. Тео ушел заваривать кофе, а мы с Зигрид, взявшись за руки, устроились в холле.

Она хотела поднять пакет.

– Брось! Тео заберет.

– Как это: брось? – не поняла она.

Я махнула рукой и объяснять не стала.

Почти с силой усадила ее на диван.

– Рассказывай! Я знаю, что в тот день, когда разгромили «Нахтфогель», тебя увезли оттуда. Куда?

– На яхту, – сказала Зигрид и покраснела.

– Ясно, это можешь опустить, а что дальше?

Зигрид рассказала свою историю. После нашего захвата в шале она быстрее пришла в себя и быстрее меня начала свою трудовую деятельность. В массажном салоне на третьем этаже делали не только массаж, но и кое-что другое, – затронув эту тему, Зигрид снова покраснела. Цербершу Нинку она вспомнила с негодованием. Приятно было описать ей, какое возмездие постигло эту суку.

– А потом пришел постоянный клиент – Клаус и увез меня на Шпейхерзее. Я долго не знала, что «Нахтфогеля» больше нет. Наверно, неделю. Удивлялась немного – почему не возвращают обратно. Яхта стояла далеко от берега. Клаус часто уезжал на катере. Сначала он – как это? – приковывать наручниками, но потом понял, что бежать я не могу – кругом вода. Так и жила. Сегодня утром он уехал, я вышла на палубу, смотрю – прогулочный катамаран, помахала рукой, они остановились, меня взяли, приехала домой, а здесь ты! А кто этот юноша?

Как раз в это время из кухни вышел Тео:

– Дамы! Кушать подано! Подавать в зал не буду – идите сюда!

– Мне прислали из России личного повара – не могу больше есть баварскую капусту, – шепнула я Зигрид, пока мы шли.

Понятно, громко я сказать такие вещи не могла: Тео – парень непредсказуемый и послать может.

На столе дымились кофе и знаменитые равиоли.

– А как ты? Рассказывай, – попросила Зигрид, когда все мы сели вокруг стола.

Она поправила салфеточки и посмотрела на часы.

– Как я, как я! Когда начали громить «Нахтфогель», я пыталась тебя найти, мне так и сказали, что тебя забрал Клаус, вот с тех пор живу в твоей квартире и пытаюсь что-то сделать, да все не получается. Тео, – позвала я, – пойдем, я тебе кое-что скажу.

Мы вышли с ним в зал, через полминуты он начал собираться.

Я уже вернулась за стол, когда Тео хлопнул входной дверью.

– Куда он пошел? – спросила Зигрид.

– Вернется через час. Есть одно дельце – не очень большое.

Мы сидели, пили кофе и болтали. Первое какое-то чувство удивления прошло, и мы снова превратились в старинных подруг, которым есть что рассказать друг другу.

Снова защелкал кодовый замок на входной двери. Я сделала Зигрид знак молчать и, выхватив пистолет, заняла прежнюю позицию за дверным проемом кухни. Жестами я указала Зигрид встать напротив меня.

Входная дверь отворилась, послышались тяжелые шаги. Дверь снова захлопнулась.

Кто-то, тяжело сопя, скинул обувь сразу же в коридоре и зашлепал к кухне. Снова я выдернулась из-за угла с криком:

– Хенде хох!

Зигрид осторожно выглянула следом.

Передо мной стояла «ости». Поглядев на нас, она подняла голову и стянула с головы парик.

– Привет, Клаус! Или Коля! Как правильно? – спросила я, направив ствол ему прямо в лоб.

Вздохнув, он ответил:

– А плевать! Значит, и ты здесь, – констатировал Клаус, взглянув на Зигрид. Она стояла, зажав рот руками – очень ей хотелось вскрикнуть, но боялась.

– Братишка! – сказала я. – Ты сейчас ляжешь на пол, на пузо, ноги расставишь, руки за спину. Понял?

– Ага! – подтвердил Клаус. – А потом ты вызовешь полицию?

– Конечно!

Смотря мне прямо в глаза, он сделал шаг вперед.

– У тебя кишка тонка против меня, разве забыл? Я напомню!

Я опустила пистолет ниже, теперь он смотрел Клаусу в живот. Он вроде задумался.

Лицо его побагровело – он действительно вспомнил кое-какой эпизод из наших прошлых встреч. Вообще-то смотрелся Клаус на редкость глупо: нормальный широкоплечий мужик с короткой стрижкой. Легкая рыжеватость делала его немного сексапильным.

Но – накрашенные губы, подведенные ресницы, черное платье, сидящее на нем очень несолидно, колготки…

Нет, такой мужчина в моем вкусе быть не может!

– Ты будешь ложиться или как? – спросила я, поведя стволом пистолета.

Завизжав, как циркулярка, Зигрид всем своим весом навалилась мне на руку, держащую пистолет.

Клаус, прыгнув вперед, ударил мне два раза под дых. Что было дальше – неинтересно. Поэтому и не помню.

Очнулась я лежащей на полу, носом в угол. Похоже, меня за что-то наказали. Руки связаны за спиной. Пошевелила ногами – ноги свободны.

Услышала голоса: Клаус и Зигрид сидели на кухне и пили кофе, который для меня сварил Тео. Мерзавцы.

– Она будет заложницей, пока все не уляжется, а потом – по плану.

– Мы уедем, правда? – Голос у Зигрид был тихий.

Дела творятся непонятные.

Как-то Клаус заметил, что я пришла в себя; он выглянул с кухни.

– Очнулась, сучка?

Одет он уже был в серые брюки и черную рубашку. Всю косметику с лица смыл.

Я не ответила, он, взяв меня за связанные за спиной руки, приподнял и посадил. Затылком я грохнулась об угол во время этой процедуры – в голове просветлело немного.

Клаус присел передо мною на корточки, весело посмотрел, поплевал себе на ладонь и пригладил мне волосы на голове:

– А то они у тебя дыбом встали. Да ты не бойся – поживешь еще.

Послышались осторожные шаги – из кухни вышла Зигрид. Постояв несколько мгновений, она опустилась на колени.

Я с интересом посмотрела на нее, но так как в затылке все еще было тяжко, а в шее слабо, то взгляд у меня получился исподлобья, как будто я чем-то обижена. Очевидно, Зигрид это так и расценила, потому что она осторожно, одними кончиками пальцев дотронулась мне до плеча и тихо сказала:

– Таня, извини меня, пожалуйста.

Я подняла брови и улыбнулась одними губами. Что получилось – не знаю, не видела, но задумывалось легкое недоумение.

– О чем ты, Зигрид, дорогая?

Зигрид покраснела, умеют же люди так искренне смущаться!

Клаус засмеялся, похлопав ее по плечу, опершись ладонями рук в колени, нажал ими – встал на ноги.

– Пойду пожую маленько, а вы тут, девочки, почирикайте.

Зевнув на ходу, ушел в кухню.

– Таня! Я виновата, но ты поймешь меня, ты же женщина. Я плохая, но мне сейчас и плохо, и хорошо, – с причитающими интонациями завела она речитатив.

Теперь я удивилась по-настоящему, ведь услышала я несколько не то, о чем думала. «Нужно думать о людях лучше, Таня, – пожурила я себя, – видишь, Зигрид о чем-то там переживает».

А Зигрид с затуманенным взглядом для себя, не для меня начала пересказывать повесть волшебной любви, которая огрела ее своим крылом вот уж недели три тому назад.