Марина Серова - Богиня для интима

— И его и ее фоторобот могу составить, это у меня хорошо получается, — ответила я.

— В таком случае — в отдел! — скомандовал главный. Машина, дернувшись, покатила к отделению милиции.

Я еще раз посмотрела на готовую распечатку и передала ее Федору Антоновичу — так звали того самого начальника опергруппы, с которым я имела честь познакомиться на берегу.

— Как думаешь, кто это такой? Мне почему-то незнакомо данное лицо, — пару секунд поглядев на рисунок и передав его коллеге, спросил у того он.

— Мне тоже, — даже не вглядываясь, ответил коллега. Затем поднял глаза на меня и спросил: — Вы совершенно уверены, что они выглядят именно так, а не иначе?

— Я не отрицаю, что какие-то моменты могла описать неточно, но в целом эти фотороботы похожи на тех людей, — ответила я.

— Это верно, — согласился со мной старший. — Без ошибок и промашек в нашем деле никак нельзя, тем более что для большей результативности приходится верить в первую очередь самому себе и своим глазам, а уж потом всему остальному. Что ж, я, конечно, попробую поискать данные на эту парочку, но ничего обещать заранее не буду. Сидите тут и ждите.

— А что мне еще остается? — развела руками я.

Старший удалился, оставив меня в компании с молодыми людьми, которые тут же прицепились ко мне с расспросами о моем расследовании. Я так увлеклась, что совершенно не контролировала время.

— Ну и компанию вы себе подобрали, — качая головой, ввалился в кабинет Федор Антонович, перебирая в руках какие-то распечатки. Не ожидая его так скоро увидеть, все присутствующие в кабинете замерли. — Все как один нарушители закона, — продолжал между тем тот. — Этот судимый… беглец, с ним, похоже, всем придется повозиться.

— Не ной, начальник, — подмигнул один из ребят. — Все утрясется. Скажи лучше, что на них есть.

— Все, что мог, собрал, — сообщил тот, протягивая мне стопку бумаг.

— А можно устно и покороче? — попросила я.

— Если совсем коротко, то Волкодав, он же Петр Александрович Карпов, является опаснейшим преступником и по совместительству, а может, и наоборот, еще и мужем вашей, как там ее…

— Скачковой Людмилы?

— Во-во, ее самой, — согласно кивнул мужчина.

— Не может быть, — протянула я ошарашенно. — Хотя нет, может, просто… И как я раньше об этом не подумала. А что еще? Что про них известно?

— Про дамочку почти ничего. Нигде ранее не светилась, не задерживалась — почти примерная гражданка. Ну а супружник ее, сами понимаете, вор-рецидивист! Убил нескольких человек, когда те попытались помешать ему обворовать ювелирный магазин, за что был осужден и приговорен к… не помню скольким годам тюремной жизни. Отсидеть успел только половину, после чего сбежал, как я понимаю, стараниями своей благоверной.

— Опаньки, — присвистнул кто-то за моей спиной. — Подобралась парочка. А они друг друга стоят.

— Ну и где их теперь искать? — Куда больше меня интересовал этот вопрос.

— Где? — Федор Антонович развел руками. — Где, где… А мать его налево знает. Не местные они.

— Стойте, так у Людмилы же родственник здесь есть, — вдруг вспомнила я. — Что, если она к нему напросится вместе с муженьком?

— Родственник?

— Ну да. Я у него была и сильно напугала своими вопросами. Если он ей ничего не успел сообщить, ну, к примеру, если они не созваниваются, то она не знает, что я на него уже вышла. Как думаете, стоит проверить?

Никакой реакции не последовало. Похоже, все сомневались в верности моего варианта, но, с другой стороны, и сами ничего не могли предложить.

На квартиру родственника Людмилы мы нагрянули совершенно неожиданно и без какого-либо предупреждения. Работники милиции быстренько прошерстили дом и всех членов семьи стащили в одну комнату. Я тоже без дела не сидела и даже кое-что нашла. А именно — как ни в чем не бывало стоящую в гараже машину, на которой парикмахерша колесила по городу.

— Ну и как вы это объясните? — появляясь с ключами перед уже знакомым мне мужчиной, прямо с порога спросила я.

— А что я должен вам объяснять? Она вернула мне машину, и только-то.

— И вы даже не поинтересовались, почему ею интересуется милиция? — недоверчиво заявила я. — Ну что же вы молчите? — подталкивала его к ответу я.

— Я что-то не пойму: какого черта вы лезете в наши семейные дела? — возмутился родственничек. — Вы сами сказали мне, что она не нарушительница, а теперь что-то хотите.

— Мы хотим знать: куда она направилась вместе со своим дружком зэком? — поставил вопрос ребром Федор Антонович. — И если не хотите оказаться вовлеченным в это дело, я советовал бы не мешкать с ответом.

— Откуда мне знать, где она сейчас? — стараясь говорить ровно и спокойно, ответил тот. Как мы все могли судить, у него это получилось. — Я за ней не слежу, взрослая вроде бы уже девочка.

— Ваша племянница только что совершила убийство, — огорошила я его новыми фактами. — И теперь скрывается от правосудия. Но и это не единственное ее преступление, она помогла бежать своему мужу, приговоренному к тюремному заключению.

— Это ее право, — всплеснул руками растерявшийся мужчина. — Ей решать, с кем жить, кого спасать. Что вы ко мне-то прицепились?

— А то, что вы подозреваетесь в пособничестве. Пока только подозреваетесь, а поэтому…

Договорить я не успела, так как родственник Скачковой внезапно озлобленно и громко затараторил:

— Да как вы смеете меня обвинять, да еще и в моем же собственном доме? — сверкая глазами, кричал он. — Обвинять в соучастии убийства… Без соответствующих документов меня вообще никто не имеет права допрашивать и врываться ко мне тоже. Так что проваливайте вон и не смейте сюда больше показываться. А что там вы думаете, меня и мою семью совершенно не волнует, — резко уперев руки в бока, закончил он свою речь.

— Не понимаю вашей агрессии, — спокойно произнесла я. — Мы же ради вас стараемся. Ведь вы действительно единственные, к кому она может обратиться за помощью и кто так же может пострадать от нее и ее жестокого муженька, если вы им чем-то не угодите. Мы просто пришли поговорить с вами. Вы должны понимать, в какое положение ставите себя таким поведением.

— А я не желаю с вами разговаривать, — сверкнув глазами, огрызнулся хозяин. — Я не позволю, чтобы вы что-либо повесили на меня. Я за чужие действия не отвечаю.

— По-хорошему просим, помогите, — контролируя пока свои эмоции, спокойно попросил Федор Антонович. — Скажите, куда они подались? Вам же спокойнее потом будет.

— Не знаю я ничего, не знаю и знать не хочу! — решительно заявил тот. — Все. Попрошу вас покинуть мой дом.

Мы более не настаивали, дружно засеменив к двери. Оказавшись вновь на улице, я несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями, — такого радушного приема, я, честно говоря, не ожидала. Причем непонятно, почему мужчина отнесся к нам так агрессивно, даже не попытавшись поговорить нормально. В конце концов, мы выложили перед ними все карты, хотя, судя по его поведению, он и так знал, что натворила его племянница. А может, и не знал и знать не хотел, стараясь держаться от ее проказ подальше, оттого и злился, что сам себе проблем добавил, привечая ее у себя и дав машину. Или Волкодав ему пригрозил, вот он и боится. Но где же теперь их искать?