Руслан Белов - Сердце дьявола - 2

- Ловушка, мы лезем в ловушку, я чувствую, - озираясь, зашептал Баламут. - Ленчик нас под собой похоронит, точно похоронит!

- Кончай паниковать, - поморщился Бельмондо и, пройдя к ближайшей двери, распахнул ее.

Он застыл, как вкопанный. Я вошел следом и тоже застыл, чуть ли не с приподнятой ногой. А девушки, как ни в чем не бывало, продолжали оживленно переговариваться:

- Воздух несколько тяжеловат... - сказала Софа.

- Да, - согласилась Вероника. - Хотела же взять с собой освежитель... Забыла.

- На такую комнату и такой запах никакого освежителя не хватит, улыбнулась Ольга.

Пройдя вперед, она подошла к длинному, во всю стену стеллажу, оббитому изнутри оцинкованным железом. Подошла, заглянула в одну из ячеек и сказала тепло:

- Моя норка, - и, обернувшись к Веронике, поинтересовалась:

- А ты где лежала?

- В самом конце. Пошли, покажу.

И они, взявшись за руки и болтая, пошли к дальнему концу стеллажа. А мы с Баламутом и Бельмондо недоуменно смотрели друг на друга. После того, как Ольга сказала: "Моя норка", мы вспомнили прошлогоднюю галлюцинацию, в которой мы все вместе пролезли вслед за Вероникой под гроб Худосокова, затем вошли в эту комнату, и Ольга сказала: "Моя норка..."

- Один в один... - пробормотал Николай. - Значит, мы тогда видели будущее...

- Пошли, посмотрим, что в ячейках, - сказал я ему, направившись к стеллажу. И едва не упал - нога моя провалилась в нечто, напоминавшее узкий колодец. Вровень с полом это нечто было заполнено клубящимся сиреневым туманом.

- Ой, осторожно! - воскликнула Ольга, увидев, что я балансирую на краю колодца. В глазах ее стоял страх.

Приняв устойчивое положение, я посмотрел на туман. Как он завораживал, как тянул в себя, хотя и был почти прозрачным! Столб воздуха между отверстием колодца и таким же отверстием в потолке также отливал слабым сиреневатым цветом, но таким слабым, что не увидь я сиреневого тумана в колодце, то ничего бы и не заметил.

Полюбовавшись волшебным зрелищем, я заглянул в ячейку, соседнюю с "норкой" Ольги. В ней лежала... Ольга, одетая в легкое голубое атласное платьице и тонкий свитер. Она была безжизненно неподвижной, но в остальном ничем не отличалась от девушки, которая стояла рядом со мной в точно такой же одежде. Казалось, пощекочи ее младенчески розовую пятку, и она улыбнется во сне, протянет руки и, поднимаясь, звучно шмякнется лбом о верх ячейки.

В смежных ячейках тоже лежали "ольги". Общим числом четыре. В тех же самых платьицах. Потом шли "черновы". Пять штук, крепкие, моложе меня на вид (или свежее?). В шортах цвета хаки и черных майках. За "черновыми" лежали четыре "баламута" в синих с белым тренировочных костюмах. Тоже совсем неплохие, хоть лица их и несли отчетливые признаки похмельного синдрома. За "баламутами" располагались четыре "софии" в алых атласных платьях. В дальнем конце стеллажа лежали вперемешку "бельмондо" и "вероники" общим счетом восемь.

Придя в себя от потрясения, Баламут ушел в кают-компанию за водкой. Мы с Бельмондо задумались над картинками, посылаемыми нашими сетчатками в наши ополоумевшие мозги. Отчаявшись что-либо сообразить, Бельмондо хмуро проговорил:

- Знаешь, Черный, давай отвлечемся и не будем думать, что все происходящее с нами - это коллективный глюк. Короче, попытаемся остаться в этом отдельно взятом глюке, как в отдельно взятой жизни. Мне кажется, что всех нас клонировали, согласен?

- Это неправильный вывод... - покачал я головой.

- Почему неправильный? - обиделся Бельмондо.

- Потому, что если бы это были наши клоны, то им было бы максимум по году от роду. Это не клоны... Это гораздо хуже, это - наши точные копии... Недавно сделанные копии с нашей памятью и нашими привычками. И в Москве мы с тобой чувствовали, что они существуют...

- А почему гораздо хуже? - удивилась Ольга. Она стояла сзади, положив подбородок мне на плечо.

- А потому что клонов в наше время сделает любой продвинутый ученый-биолог. А вот таких неотличимых копий, как вы - только господь Бог. Или развитая внеземная цивилизация... - ответил я, повернувшись и пристально посмотрев девушке в глаза.

Ольга не выдержала взгляда и скорчила такую уморительно-виноватую рожицу, что я не смог не обнять и не поцеловать ее.

Вдоволь нацеловавшись, я подошел к Борису, стоявшему у ячеек с "бельмондо", и сказал:

- Теперь ты понимаешь, откуда брались "худосоковы", охотившиеся за нами?

- Ты думаешь, они из этой же оперы?

- Из этой же, - кивнул я, наблюдая за Ольгой. Время от времени она бросала на меня такие взгляды, что мне трудно было не чувствовать себя счастливейшим из мужчин.

- Чудеса... - рассматривая одного из своих двойников, сокрушенно покачал головой Борис.

- А это ты видел? - показал я ему бирку из простой фанеры, лежавшую в норке, которую ожившая Вероника признала за свою. На ней была надпись "21 июля", сделанная синей шариковой ручкой.

Бельмондо недоуменно пожал плечами.

- Сегодня 21-е июля! - воскликнул я и, посмотрев на часы - они показывали второй час ночи - поправился:

- Вчера было 21-е...

- Ну и что?

- Вероника появилась 21-го! Посмотри под другой "вероникой", под ней тоже должна быть бирка.

Бельмондо сунул руку под ягодицу одной из копий Вероники, и, сказав удовлетворенно: "Тепленькая, хоть сверху ложись!", вытащил фанерку. На ней синим шариком было написано "18 августа".

В это время в комнате появился Баламут с узлом из скатерти за спиной. Когда он развернул узел, мы увидели то, что оставили на скатерти в столовой: тарелки, вилки, фужеры, бутылки (початые и не початые), перемешанные с кружочками колбас, ломтиками сыра, кусками растерзанных румяных уток с яблоками, а также шпротами в чешуе из хлебных крошек. Все это было приправлено пролившимся спиртным и кетчупом.

Мы не стали корить Николая - по его глазам было видно, что он, добравшись до пиршественного стола, даже не выпил, а это было свидетельством крайнего душевного волнения. Не корили его и по другой причине - никто не хотел тратить на это время. Немедленно усевшись на полу, мы совершили то, что всегда приводило нас в хорошее расположение духа. То есть выпив, закусили, а закусив, закурили.

- Интересные шляпки носила буржуазия... - сказал Бельмондо, сделав несколько глубокомысленных затяжек. - Бойль на Мариотте сидит и Бойлем погоняет.

- А не проснутся они от дыма? - опасливо спросил Баламут, заглядывая себе подмышку, чтобы еще раз восхититься ажурными пальчиками правой ноги дубликата Софии (он сидел, прислонившись к ее ячейке).

- Они проснуться каждый в свое время и в назначенный час сделают то, что им внушили, - сказал Бельмондо, наблюдая за девушками, болтавшими в глубине комнаты. - И поэтому я предлагаю всех этих кукол привести в негодность. И сделать это прямо сейчас.